Судя по всему, эти несуществующие люди сейчас будут нас бить, причем вполне ощутимо!
- Ладно, разберемся! - Я дружески хлопнул его по плечу. Не терять же друга из-за какой-то фата-морганы.... но отношения с ней все же надо наладить. Я нырнул в неe. Причем с наслаждением!
За ближним столом сидел маленький человек в тулупе и треухе (ведь лето же как-никак).
- Я король плотников! Понял? Король! - гордо говорил он, но сидящий напротив него глядел почему-то страдальческими, слезящимися глазами и время от времени отрицательно мотал головой. Чем кончится этот разговор? Кончился весьма убедительно: маленький, обидясь, снял треух - под ним сияла корона.
- Ну, так видал? - сказал он своему оппоненту. Тот закрылся рукой.
- Ну, чем не настоящие? - бодро произнес Коля-Толя (или его брат?), с двумя кружками пива появляясь рядом.
Я одобрительно кивнул. Никитушка дернулся. Нипочем всё ему!
- Тут один мудачок потолковать хочет с тобой, - доверительно сказал ему Коля-Толя, но Никита, снедаемый гордыней, отказался от столь блестящей возможности. Он мой друг... но столбами стоять, среди жизни?
- Все! Я нырнул, - сказал ему я. Он презрительно усмехнулся.
- Иди за мной, - сразу же сказал мне заросший человек лет сорока-семидесяти. На каждом пальце его было дивное украшение - кружка пива.
Мы сели в углу. Он поставил кружки.
- Лакай! - произнес он.
Другой бы обиделся... но не я! Я все смотрел на Никиту. Так и стоял, обтекаемый массами, как семафор, - всегда одного лишь красного цвета.
- Чего встал тут, - сказал кто-то ему, уже враждебно.
А ведь Никитушка добрый человек! Взял в матросы на судно беглых каторжников, которые (я глянул на них) в первом же порту с наслаждением бросили его! Какой же он гордый?.. босой стоит. Просто заколдобило его. Но ему не докажешь! Пусть постоит.
Я жадно пил пиво.
- Ты Боря-Колесо! - проницательно сказал угощавший. - Скажешь - нет?
... Не скажу. Зачем я должен это сказать, огорчив человека, доброго и проницательного? Испуганно оглянувшись, я кивнул.
- Понял тебя, - усмехнулся мой новый друг. - Ну... рассказывай!
Держался я молодцом. Пива не пролил, чести Бори не уронил. Хотя мелькали провалы, кой-какие детали биографии Боба я не угадал, но и это вызвало одобрение.
- Ты как всегда - прикидываешься шлангом! - Он ласково потрепал меня по плечу, уходя. В целом я выдюжил.
Тут же за моим столом оказалась женщина - неплохая, хотя и несколько беззубая.
- Дарья Лепесткова, - представилась она.
Я тоже представился.
- Ты кто?
- А инженер. А ты?
- Зверовщица, - просто сказала она и, заметив, что я слегка вздрогнул, торопливо добавила: - Да тут всякие есть! Форельщицы... змеевщицы!
- Кто?..
- Змеевщицы. Тут раньше знатный змеесовхоз был - "Заветы Ильича". Поразбежались ныне.
- Кто поразбежался?
- И те, и те, - просто ответила она.
Я задумался... ну что ж... В раю и должны быть змеи?
- Рыбачить приехали? Пр-равильно! Тут такие черви! - сказала она, изобразив их пальцами рук... довольно художественно.
Опять я вздрогнул... Ну что ж. Привыкай!
- Вот это по-нашему, по-водолазному! - неслось от стола с какими-то гигантами (видимо, водолазами?), сидевшими с водкой.
Тут Лепесткова просто и безыскусно пригласила меня к себе, на дальнюю звероферму, при этом честно предупредив, что автобус туда (а значит, обратно?) ходит лишь по вторникам. То есть сегодня. Я стал обдумывать это предложение, но тут между нами возник Никита, красный, всклокоченный, в последнем градусе гордости и обиды.
- Ну, мы плывем или нет? - произнес он, надменно выставив вперед ногу (босую).
- Погоди... сейчас!
Прервал мои напряженнейшие раздумья!
- Тогда я один. - Он двинулся к выходу.
- Погоди! - Я догнал его. Он остановился. Кинул взгляд на Колю-Толю и Толю-Колю, братающихся с водолазами.
- Позови их, - холодно Никита сказал.
- Нет уж! - вспылил тут и я. - Это... чисто твои фантомы. Ты их и зови!
Вздернув голову, он пошел. Я тоже и на пороге остановился. Оглянулся. Гвалт, запах прелой одежды, кислого пива, табака!.. Потерянный рай! Я вышел.
У лестницы догнала нас Дарья Лепесткова, заманчиво показав пальцами червей. Мы встали в нерешительности... особенно нерешительно, надо сказать, выглядел Никита.
- Но черви-то нам всяко нужны! - сказал я. Не хотелось расставаться с этой жизнью. Никите, я чувствовал, тоже...
- Ну давай, - добродушно произнес Никита.
Пройдя по улице далее, по указаниям Лепестковой, мы полезли в овраг. Спускаться было довольно склизко. Навоз. Слежавшаяся, обильно "удобренная" и от того особенно скользкая солома.
Никита весь был во власти страданий, которые сам же и учредил.
- Предатели! - бормотал он, имея в виду, очевидно, братанов.
- Ну, ты, как всегда, не прав! - утешал его я. Они ж и союзниками нашими никогда не были... почему же предателями их считать?
- А... тебе все нравится! - Он махнул короткопалой рукой.
Ну... почти всe. Овраг, во всяком случае, нравился мне: много полезных вещей - прочно скрученные пружины от матраца, рядом - почти целый зипун, впрессованный в землю, местами проросший голубыми цветочками и травой. А черви - вообще отменные. С руку! Тихо парил навоз.
- Ат-тличные черви! - вскричал я.
На обрыв взошла чудесная девушка в короткой юбке и, лихо махнув двумя руками, выплеснула ведро с помоями - картофельные очистки повисли у нас на ушах, как ряд сцепившихся "восьмерок", считающихся, как я где-то слыхал, символом совершенства.
- Все! Хватит! - Никита заорал и стал карабкаться из оврага.
У катера я задержался чуть-чуть: Лепесткова чертила мне на папиросной пачке, как можно достичь зверосовхоза водным путем.
- Скоро ты? - Никита метался по палубе.
- Отстань, зудень! - сказала Лепесткова, глянув на него.
Никита вздрогнул, поняв, что это слово прилипло к нему уже навсегда.
7
- Ногу у нас украли! - снова запричитал Никита, выруливая за буй.
- Нет, - опять внес я поправку. - Улетела она.
- Как улетела?
Я лишь вздохнул. Никита встряхнул перед собой карту, показывая, что отныне намерен доверять только ей... всяческие фата-морганы должны уйти, как туман. Лишь строгие научные данные...
- Вот! - Он уставился в карту. - Примерно... через десять миль будет Погост... В смысле, - спохватившись, добавил, - большое рыбацкое село. Там, - блаженно потянулся он, - в баньке помоемся... выпьем! - Он сладко зажмурился.
- Было, - меланхолично произнес я.
- Что было? - вскричал он.
- Село. Большое, рыбацкое, - ещe более кротко добавил я.
- Когда? - он заходился яростью.
- Только что.
- Это!.. - Он не находил слов, чтобы заклеймить то, что мы только что с ним покинули... Уж во всяком случае - не село.
А где "то" село? Вокруг было тихо, пусто.
- Смотри ты в карту, - миролюбиво произнес он.
Я глянул. Мы с ним вздохнули. Работая на наших верфях с первым допуском секретности, мы знали (как, впрочем, и все), что населенные пункты на наших картах, с целью конспирации, всегда ставятся со сдвигом - чтобы враг в них не попал. Враг в них и не попадет. Зато мы - попали, но уходим, не поверив реальности... предпочтя заведомо ложную карту. Ярость Никиты грызла теперь пустоту. Ни домика, ни даже лодки! Берега загажены проходящими тут иногда плотами с лесом - прокисшие сучья в застое у берегов, кора, топляки черные, полузатонувшие, похожие на крокодилов.
Мы шли по карте. Но, увы, не по жизни!
Помню, как грустно шутил наш Игорек, стоя с нами у штурвала:
- Береги, Валерик, берег реки!
Да. Этот берег стоило бы поберечь!
Грустный пейзаж! Поругана не только природа, но уже и та техника, что порушила природу. Вмешались, изгадили и бросили.