Ночью он практически совсем не спал. Пока не начали болеть глаза, бесцельно бродил по Интернету, перескакивая с одного сайта на другой безо всякой системы. Потом, закрыв компьютер, пытался читать, но никак не мог сосредоточиться. И в шесть был уже на ногах, а в семь – за рулем.
Он арендовал гараж, в котором заботливо держал свою старенькую «шестерку», буквально в трех минутах ходьбы от дома. Он тщательно следил за машиной, зная: новую – то есть даже не новую, а просто другую – покупать не на что. Конечно, Корабельщиковы отнюдь не бедствовали и жили лучше многих: собственная – двухкомнатная – квартира, автомобиль, продукты с рынка, но ни о каких богатствах и речи не шло, несмотря на то, что и Андрей, и Татьяна много работали. Постоянного места у Корабельщикова не было, он числился для трудового стажа в какой-то конторе, бывшей чем-то обязанной тестю по сложным схемам беларуских чиновничьих взаимозачетов. Все свои деньги Андрей зарабатывал переводами и лекциями по истории религии в нескольких негосударственных вузах, которые, испытывая последнее время нешуточное давление со стороны министерства образования, сокращали часы и платили все скромнее. Дороговизна продуктов в Минске, неясные перспективы и откровенная тоска заставляли Андрея много думать о деньгах и о том, где их добыть – гораздо больше, чем ему этого хотелось.
И вдруг – отлетело, как прошлогодняя листва.
В «Golem Foundation» его встретили, как старого приятеля, который на пару дней исчез, и вот, – снова с нами. Галина проводила его в комнату для переговоров, извинилась, вышла и через минуту вернулась – с небольшой кожаной папкой на молнии и в сопровождении «стюардессы» с подносом, на котором стояли кофейник, молочник, сахарница, печенье и две маленькие кофейные чашечки. Расположившись за столом напротив Корабельщикова, Галина улыбнулась:
– Ну, давайте еще раз знакомиться, Андрей Андреевич. Я буду вашим помощником со стороны Фонда и посольства, вы можете со всеми вашими вопросами и проблемами обращаться сразу ко мне. Звоните в любое время суток, я буду постоянно у вас на связи.
– Так-таки с любыми вопросами и проблемами? – Андрей недоверчиво покачал головой и улыбнулся.
– Совершенно с любыми, – утвердительно кивнула Галина. – Но имейте в виду, стреляю я из рук вон плохо.
– Что?! – Корабельщиков опешил. – А что, придется?!
– Когда-нибудь обязательно придется, – вздохнула Галина. – Или вы думаете, что все это, – она указала подбородком в окно, выходившее на Войсковой переулок, в котором в двух шагах от посольства и Фонда располагалось здание Генерального штаба, – мирно закончится? Не верю, Андрей Андреевич.
– Ну... Может, найдется, кому пострелять, без нас?
– Бой покажет, как у нас говорят. Давайте к делу, Андрей Андреевич, – Галина расстегнула «молнию» на папке и, достав оттуда несколько пластиковых конвертов, разложила их перед Корабельщиковым: – Это документы на ваш автомобиль – техпаспорт, доверенность, талон техосмотра, сертификат заводской тонировки, пропуск установленного образца «проезд/стоянка всюду» сроком на год с 31 марта, пропуск на все пограничные пункты таким же сроком, один ключ-брелок сигнализации. Второй у меня в сейфе. Они предназначены исключительно для доступа внутрь, пуск двигателя только с вашими биометрическими данными, так что про угонщиков можете забыть. Здесь, – Галина указала на второй конверт, – ключи и документы на квартиру на улице Воровского, точный адрес в бумагах. Помещение оборудовано спецтехникой, к пленкам и файлам будете иметь доступ только вы лично и начальник Беларуского департамента в королевском МИДе.
– МИДе? Почему не в разведке? – Андрей усмехнулся.
– Потому что в Чехии нет проблем с межведомственным взаимодействием. Каждый отвечает за свой участок работы, но в случае необходимости подключаются остальные. Воюющее государство не может позволить себе бюрократию, – Галина посмотрела на Корабельщикова и покачала головой. – Я продолжу, с вашего позволения. Мы говорили... Да. Записи будут вестись постоянно, в автоматическом режиме, вы потом сможете анализировать ход ваших встреч с людьми, просматривать реакции, приборы это фиксируют. Подробная инструкция тоже здесь. Во время встреч интимного характера, если таковые будут иметь место, видеокамеры можно выключить. Все в инструкции.
– Галина?!
– Да?
– Вы что?
– Что?
– Какие интимные встречи?!
– Андрей Андреевич, – Галина пожала плечами и улыбнулась. – Я в курсе, что у вас жена и ребенок. Я также знаю, что подобные мелочи до сих пор никого еще не останавливали, если кому-то очень чего-нибудь хотелось. Или было нужно для дела. Моя задача – проинформировать вас возможно наиболее исчерпывающим образом о поступивших в ваше полное распоряжение средствах. Как вы ими пользуетесь, я не имею права контролировать. Кроме того, не исключено, что обстоятельства в какой-то момент сильно изменятся, поскольку от той жизни, которую вы до сих пор вели, ваша новая жизнь будет отличаться весьма существенно. Если это вас утешит, – мы здесь все через это прошли, – Галина улыбнулась, и за этой улыбкой совсем еще молодой женщины нарисовался перед глазами Андрея такой опыт, которому ему просто нечего было противопоставить.
Он хорошо знал этот тип – хваткая миловидная девочка из белорусской глубинки, поступившая после школы в «инъяз», замужество, зацепиться за столицу любой ценой, не возвращаться никогда назад, где только пьяные ровесники и скучные, как хозяйственное мыло, подруги, грязь, нищета, беспросветная тоска. Но было в Галине что-то еще. Что-то такое, чему Андрей никак не находил слов. Какой-то стержень, что ли. И хваткость её была какой-то другой. Не подловатенькой, а спокойной, уверенной и светлой. И светлое лицо у нее было, ухоженное, красивое даже, понятно. Светлое. Таких лиц совсем мало стало в последние годы в стране. И от этого еще тоже съедала Андрея тоска. А сейчас – отпустила.
– Галина... Извините, если это как-нибудь вас заденет, вы, разумеется, можете не отвечать...
– Ничего. Валяйте, Андрей Андреевич.
– Геллер – это ваша фамилия?
– Это фамилия моего мужа. Он руководит одним из отделов Фонда здесь. А моя девичья фамилия – Окуневич. Продолжим?
– Да, конечно.
– Оружие, если появится желание, получите со временем. Для этого необходимо пройти курсы подготовки и сдать специальный экзамен, теоретический и практический. У нас с этим очень строго.
– Да Господь с вами, Галина, – замахал руками Корабельщиков, – какое еще оружие, вы что?!
– Я вовсе не настаиваю. Повторяю, моя задача – проинформировать. Распоряжаться информацией вы можете и будете по собственному усмотрению.
– А если я не оправдаю доверия?
– А куда вы денетесь, – Галина звонко рассмеялась. И добавила уже серьезно: – Такого еще не бывало, Андрей Андреевич. И не будет. Поверьте. Уж я-то знаю. Машина стоит на платной стоянке возле Дома офицеров. Свою старую оставите там, когда решите, что с ней делать, сообщите.
Андрей повертел в руках пластиковый прямоугольник техпаспорта. Госномер вызвал у него кривую ухмылку: 1090 МI, с таким номером в Беларуси проезд и стоянка всюду и без пропуска.
– А это для чего? – Андрей показал на номер.
– Не имею ни малейшего представления, – пожала плечами Галина. – Вероятно, вам случится пускать кому-нибудь пыль в глаза. Вы же знаете, как у нас здесь относятся к подобным атрибутам.
– Еще бы.
– Двигатель – многотопливный дизель, заправляйтесь в прямом смысле слова где хотите. Мощность – сто пятьдесят киловатт, информационная система, шестиступенчатый автомат с возможностью ручного переключения передач. Бак на сто двадцать литров, можно доехать без дозаправки прямо до канадской границы, – заметив, что Андрей усмехнулся, Галина тоже улыбнулась. – В остальном – вполне обычный автомобиль. Да, чуть не забыла. В багажнике – ваш новый компьютер с док-станцией и мультифункциональный офисный сканер-факс-копир-принтер. На досуге распакуете, посмотрите, все ли в порядке, если что-то дополнительно потребуется – звоните.
– Ничего себе пальтишко, – пробормотал Корабельщиков.
– Что?
– Нет-нет, это я так... Мысли вслух. Последний вопрос: перед кем и в какие сроки я должен буду отчитываться в проделанной работе?
– Ни перед кем и ни в какие, – улыбнулась Галина. – У вас статус свободного художника, Андрей Андреевич. И прямое подчинение, мы здесь все для вас – техперсонал, поэтому не стесняйтесь.
– Прямо армия какая-то, – произнесенный Галиной термин «подчинение» неприятно царапнул.
– Мы и есть армия, Андрей Андреевич, – Галина прямо посмотрела ему в глаза, чуть прищурившись. – Вы скоро поймете.
– Спасибо, Галина.
– Не за что. Позволите, дам вам совет? На правах более опытного товарища?
– Конечно. Валяйте, – Корабельщиков улыбнулся.
– Вы не спешите ни с какими действиями, Андрей Андреевич, – мягко сказала Галина. – Отдохните, осмотритесь, привыкните к своим новым инструментам. Дайте себе время войти в роль. Почувствуйте свою причастность. Времени у вас не так много, но оно есть. И не стесняйтесь спрашивать, – и она протянула Корабельщикову руку. – Пойдемте, я вас провожу.
МИНСК. МАРТ
Он подъехал к стоянке, посигналил. Автоматический шлагбаум поднялся, пропуская его. Андрей поставил «шестерку» на свободное место, вышел, закрыл замок и направился к домику охраны.
– День добрый. Покажите мне машину, пожалуйста, – он протянул охраннику талончик.
Парень, – молодой, лет двадцати, веснушчатый, с соломенно-желтыми волосами и густыми, как у буренки, ресницами, в дурацком мешковатом камуфляжном комбинезоне, вышел наружу и пошел вдоль автомобильных рядов, поглядывая украдкой на Корабельщикова. Возле машины остановился:
– Во. Ласточка. Забирайте.
– Спасибо.
– Да не за что, – осклабился парень. – Скока заплатили? Если не секрет, конечно?
Это был просто черный – никакого перламутра – «Мерседес» в 124-м кузове второго поколения, судя по всему, совершенно новый, хотя таких машин не выпускали уже довольно давно. С тонировкой, – не такой, как у Майзеля, но тоже «крутой» – салон снаружи не разглядеть. Андрей нажал кнопку на ключе. Автомобиль бесшумно мигнул дважды габаритами. Корабельщиков усмехнулся:
– Двадцать.
– Баксов? Или евро?
– Евро.
– Из Чехии?
– С чего ты взял? – спросил Андрей. И сам удивился, как спокойно перешел на «ты» с этим парнем. Надо же, как быстро привыкаешь к «крутизне», снова усмехнулся, на этот раз про себя, Корабельщиков.
– Тонировочка заводская. Немцы такой не делают. И новая ж, бля, муха не еблася! А движок-то, – этот, гибрид?
– Нет. Дизель. А что, разве разрешили уже гибриды ввозить?
– Не, – парень усмехнулся. – Куда ж?! Бензина-то они чуть не в десять раз помене жрут. А Лука на бензине сидит крепко, вместе с москалями.
Андрей по-новому посмотрел на сторожа:
– Но все равно возят?
– Конечно, возят, – хмыкнул парень. – Они, хоть и дорогие, а ездят-то как! Песня, а не тачка. Автоматы, электро все, вся хуйня, короче...
– А что таможня?
– Так нормальные ж пацаны возят. Бабам своим, конечно, в основном. Ну, как? А то вы не знаете, как мытня [36] -то у нас работает?
– А техосмотр, регистрация?
– Так че, менты тоже есть хотят! Тока ее, такую, хрен знает как ремонтировать, если че. Под заказ пригнали?
– Вроде того. Еще будут вопросы?
– Извиняюсь, – съежился парень. – С «шестеркой» что? Насколько оформлять?
– Не знаю, – Андрей протянул ему ключи от «Жигулей». – За ней придут с документами. Внутри ничего интересного нет.
– Обижаете, – вздохнул сторож.
– Проверяю, – улыбнулся Андрей.
Парень поднял на него глаза, в которых засветилась такая собачья надежда, что Андрею сделалось не по себе:
– Телефончик не возьмете?
– Возьму, – сказал Андрей, удивляясь себе самому еще больше и подчиняясь какой-то странной, неведомой до сего дня интуиции. – Как зовут и что можешь?
– Павлом кличут. Все могу, чего скажут. Если заплатят нормально, да и язык за зубами держится. Гимназиев, понятно, не проходил, но соображаю.
– А здесь чего сидишь?
– Так куда после армии-то?!
– В ментовку. Или в бандюки. Куда все.
– Не-е-е, – протянул парень. – В ментовку? Народ палкой лупить да бабулек с укропом по подворотням гонять? Не. Мне это не катит. А быковать да киоски бомбить, – он махнул рукой. – Я уж тут как-нибудь. Масло, лампочки, тачку помыть-попылесосить, запчастки какие. Пересижу. Как-нибудь.
– Состаришься пересиживать, – Корабельщиков усмехнулся. – Ладно. Неси телефон.
– Ага... Мигом!
Парень метнулся к своей будке, Андрей остался возле машины. Павел выскочил назад, подбежал, протянул Корабельщикову клочок бумаги:
– А вас как зовут, если...
– Если позвоню, узнаешь, – Андрей опустил записку в карман и открыл дверцу. – Не скучай, Паша.
Проехав немного по городу, Андрей решил попробовать автомобиль на трассе. Оказалось, он еще и с приводом на все колеса. Салон был абсолютно новым, как у самой современной модели, как только вписали его сюда, подумал Андрей, тонировка при таком салоне куда как кстати... Серая перфорированная кожа, серо-черный комбинированный пластик, голубая подсветка, красные стрелки, огромная ЖК-панель инфотерминала. И все по-русски. Заботливый какой, усмехнулся Андрей. Такая машина снаружи в глаза не слишком бросается, номер и тонировка – сигнал «не тронь» хоть ментам, хоть бандитам. А вот как заеду сейчас в «Немигу» [37] , решил Корабельщиков. Гулять – так гулять!
Он отважно припарковался под знаком «стоянка запрещена» и нырнул в магазин. Направился в отдел мужской одежды, быстро выбрал два темно-серых костюма, несколько рубашек такого же типа, как у Майзеля, примерил. И очень себе понравился в новом «прикиде». Переодеваться назад в старую одежду не стал. Немного нервничая, расплатился пластиком. Никаких проблем. Туфли. Никаких проблем. Даже скучно.
Покинув магазин, он прокатился до аэропорта «Смолевичи», или, как он теперь назывался, Национальный Аэропорт «Минск», и обратно. Конечно, с «дракономобилем» у «ешки» было немного общего, но навигационная система, которая еще и непостижимым образом работала, имелась. Корабельщиков знал, что подобные игрушки могут функционировать только с картой, разрешение и масштаб которой в Беларуси до сих пор носили гриф «секретно». Как Майзелю удалось обойти эту проблему, Андрею даже думать не хотелось. Он чувствовал себя персонажем шпионского сериала, и вдруг поймал себя на мысли, что ему это нравится. Так нравится, что он готов играть дальше.
Даже не заезжая домой, он поехал к семье на дачу. Татьяна, увидев и машину, и «упакованного» мужа, онемела. Потом спросила:
– Ты что, в наркокурьеры подрядился?! Я с тобой разведусь, Корабельщиков! Что это?!
– Это мой служебный автомобиль, который я могу использовать, как мне хочется.
– И в какой ОПГ [38] выдают такое и за какие заслуги?
– В «Golem Interworld». Поехали домой, нам нужно поговорить. И спроси маму, можно ли Сонечку оставить, заедем за ней вечером.
Дома Андрей рассказал, как мог, все, что приключилось с ним, начиная с того момента, как он оказался в Аугсхайме. Татьяна ни разу не перебила его, – только иногда покачивала головой, будто не могла поверить.
– Ты знаешь, я ведь его помню. Такой, немножко пониже тебя, с веснушками. Он веселый был. Это помню. А лица совершенно не помню. У меня хорошая память на лица. Странно.
– Столько лет, Таня.
– Все равно. Столько лет! И как же нас так угораздило?!
– О чем ты?
– Ты ведь не откажешься, – Татьяна снова вздохнула. – Если бы ты знал, Корабельщиков, как я тебя понимаю.
– Да?
– Да. Мне страшно, Андрюша. Но... я понимаю. Стыдно так жить, как мы живем. Невозможно. Что-то делать надо. И если можно... Если надо, значит, можно. И если хочется. Тебе так этого не хватало всю жизнь!