Еще интереснее и… Мирта даже не задумывалась, нравится ли она Шандору всерьез и нравится ли Шандор ей. Была весна, а по весне положены всякие безумства, маленькие чудачества крови и плоти взрослеющих людей…
И вот оно наступило, благословенное завтра!
-Мирта, - озабоченно глянула на нее за завтраком мама. - Что с тобой?
Мирта в это время думала о глазах Шандора Елецки, и мамин вопрос был совершенно неуместен.
-Ничего, - ответила Мирта, чуть не подавившись кукурузными хлопьями с апельсиновым соком. - Все нормально.
-Тогда откуда этот румянец? - улыбнулась было мама, но тут вмешался младший братец Мирты Словен и все испортил.
-У тебя вся рожа красная! - заявил он сестричке.
-На себя посмотри! - огрызнулась Мирта. Она терпеть не могла младшего брата - с тех пор как тот накормил какой-то дрянью ее хомячка и зверек издох после продолжительных мучений. - У тебя вообще вместо рожи задница!
Мирта, когда хотела, могла быть очень грубой девочкой. В такие минуты она не ощущала в себе ни поэзии, ни романтики и уж тем более не желала быть гордостью семьи. Семья! Разве этот ад называется семья?!
-Дети! - всплеснула руками мама Ишкольц. -
Как не стыдно!
-Он первый начал, - традиционно заявила Мирта. Словен свел глаза в узкие злые щелочки:
-Сама дура! И воровка! Когда ты сперла мою коллекцию бейсбольных карточек? - прошипел он. - Ведь признавайся, ты их сперла? Я их третий день ищу, найти не могу!
-Совсем дурак? - хмыкнула Мирта. - Нужны мне твои сокровища, как же. Сам запихнул куда-нибудь, все знают, что у тебя в комнате - большая городская свалка.
… В действительности же драгоценная коллекция братика была старательно изрезана ножницами Мирты на мелкие кусочки и отправлена в унитаз. Мирта сделала это с чувством глубокого удовлетворения: во-первых, одиннадцатилетний сопляк должен знать свое место и не препираться со старшей сестрой, а во-вторых, она терпеть не могла бейсбол и все эти дурацкие трансляции бейсбольных матчей по спортивному каналу…
-Не нужны мне твои карточки, - твердо повторила Мирта, и даже румянец на ее щеках поблек. Еще бы - ведь приятные мысли о Шандоре Елецки сменились повседневными размышлениями над тем, как прикончить братца и при этом избавиться от трупа. - Не нужны. Заткнись!
-Нужны, я знаю, - с убеждением натурального параноика заявил Словен. - Они стоят бешеных бабок по школьному курсу, одна карточка - двадцать форинтов.
-Ну и что?
-А то, что ты их загнала бы кому надо и купила бы себе всякие мазилки для своей рожи, как все вы, девки, делаете! Чтобы вас трахали большие пацаны! - выдал Словен. И добавил, словно поясняя маме: - Из старших классов.
-Мама! - возмущенно взвилась Мирта. И румянец снова залил ее щеки. - Скажи ему, чтоб он заткнулся, иначе… Иначе я расскажу и тебе, и учительнице Ванбладт, что Словен говорил про нее на прошлой неделе!
-Только попробуй, шлюха! - заорал в ответ Словен.
-Как ты меня назвал?! - заорала в ответ Мирта.
-Дети, что вы такое говорите? - ахнула мама Ишкольц. Она была тихой, замороченной домашним хозяйством матерью-одиночкой, поэтому реальной властью над своими чадами, родившимися, кстати, от разных отцов, не обладала. Более того, Роксана Ишкольц, любя своих детей беззаветно и преданно, при этом побаивалась их, словно ее дети могли в любой момент превратиться в динамитные патроны.
-Дети, что вы такое говорите? - ахнула мама Ишкольц. Она была тихой, замороченной домашним хозяйством матерью-одиночкой, поэтому реальной властью над своими чадами, родившимися, кстати, от разных отцов, не обладала. Более того, Роксана Ишкольц, любя своих детей беззаветно и преданно, при этом побаивалась их, словно ее дети могли в любой момент превратиться в динамитные патроны. - Словен, не смей никогда больше называть сестру плохими словами. Это грешно. И запомни, что никому не нужна твоя коллекция, уж поверь мне. И Мирта на нее не будет посягать - правда, Мирта? Кстати, а что там с учительницей Ванбладт?
-Только попробуй, скажи, шлюха! - У Словена глаза были как у бешеной собаки. А следы взбитых сливок на губах - ну просто натуральная пена. - Я тебе морду разобью! И все твои тетрадки со стихами порву на клочки!
-Словен!!! - это мама.
-Ах так! И расскажу! - это Мирта, чье солнечное настроение ушло безвозвратно и осталась лишь глухая ненависть к младшему братцу. И зачем только мать родила его, да еще и неизвестно, от какого мужика! А еще говорит, что верующая, как будто верующие не знают: блуд - смертный грех. И они, дети без отцов, - дети греха. - Мама, он сказал ребятам из своего класса, что учительница Ванбладт берет у него и рот. Потому, мол, оставляет его после уроков на дополнительные занятия, чтобы заниматься оральным сексом.
-Словен!!! - закричала мама, прижав ладони к щекам. На лбу у матери проступили белые пятна - как всегда, когда мама сильно нервничала. - Как ты смеешь такое говорить про учительницу! Или… погоди… Это правда?! Мальчик мой, тебя совращает эта женщина?!
Словен густо покраснел и только молча яростно смотрел на сестру.
-Мама, не верь ему! - заявила Мирта. - Он выдумывает. Будет учительница Ванбладт брать у него в рот, как же! Он просто не хочет ходить на дополнительные занятия. И к тому же он не хочет, чтоб мальчишки из класса дразнили его…
-Заткнись!!! - Словен швырнул в Мирту коробку с кукурузными хлопьями. - Сука, сука поганая!
-Словен, не выражайся, это грешно! - У мамы в глазах стояли слезы. - Почему ты не сказал мне, что тебя дразнят, я бы пришла в школу, поговорила с твоим педагогом…
-Потому что его дразнят, знаешь, мама, как?! - В Мирте клокотала злая, ненавидящая энергия. - «Самый маленький пенис», вот как! Вот он и придумывает, что у него сосет взрослая женщина! Ай, мама, убери его, он меня убьет!!!
Утренний завтрак, с невинной маминой фразы превратившийся в отвратительный скандал, достиг точки кипения. Словен с кулаками накинулся на Мирту. Та по праву старшинства принялась отвешивать ему солидные оплеухи и подзатыльники.
-Дети, да уймитесь же! - плакала мать. - Как вы можете! Вы должны любить друг друга! Подумайте о грехе и воздаянии… Мы ведь в прошлое воскресенье ходили на мессу, и преподобный отец Марк говорил…
О чем говорил в прошлое воскресенье преподобный отец Марк, осталось неизвестным. Потому что в данный момент на сцене семейной драмы появилось еще одно лицо - бабушка Антония, мамина мама. Бабушка была еще крепкой и нестарой и умела укрощать обоих отпрысков своей непутевой дочери. У бабушки в руках, как всегда, имелись два предмета укрощения: трость с крепким костяным набалдашником и тяжелая семейная Библия. Это от бабушки Мирта знала, что они с братом - чада греха. Бабушка, кстати, всегда их так называла. Вот и теперь…
-Чада греха! - загремела бабушка Антония своим совсем нестарым голосом.