-Лентяйка! - вопила она. - Все никак не наиграешься! Несчастная Алейна поставила бурдюк на голову и побежала исполнять порученную работу. Вечером, после того как Айя посчитала, что на сегодня хватит, и отпустила Алейну, рабыня прибежала ко мне жаловаться.
-Ну разве он после этого не ужасная скотина? - закончила она своей рассказ.
-Да, - кивнул я, - он - ужасная скотина.
-Почему ты не вмешался?
Я пожал плечами:
-По-моему, ты и сама прекрасно справилась.
-Вот как? - произнесла она и через несколько минут добавила: - Разве ты не должен защищать свою собственность?
-Должен, если она представляет какую-нибудь ценность.
-О! - вырвалось у Алейны, и она опустила глаза.
-Сними с меня тапочки, - приказал я. Она послушно согнулась.
Поздно вечером, свернувшись клубком у меня в ногах, она вдруг заговорила:
-Господин?
-Да?
-Он ужасная скотина, ведь так?
-Так.
Наступила долгая пауза. Затем я услышал:
-Как ты думаешь, я еще увижу его?
-Кочевники бедные люди. Я полагал, ты хочешь достаться богатому.
-Я не собираюсь ему доставаться! Я его ненавижу!
-О! - произнес я.
Спустя некоторое время она сказала:
-Господин?
-Да?
-Как ты думаешь, господин, увижу ли я его еще раз?
-Не знаю.
В темноте я услышал, как звякнула намотанная на ее лодыжку цепочка. Невольница замерла, стоя на коленях. Голова ее прижалась к циновке.
-Господин, - прошептала она.
-Да? - отозвался я.
-Может быть, я начну учиться танцевать?
-Кто это «я»?
-Алейна, твоя рабыня, господин, умоляет тебя научить ее танцевать.
-Может быть, ее и научат.
Некоторое время мы молчали.
-Алейна?
-Да, господин?
-Считаешь ли ты в глубине души себя рабыней?
-Может ли девушка ответить честно?
-Конечно.
-Я никогда не стану истинной рабыней, - ответила она. - Я женщина с Земли.
-О, - сказал я и улыбнулся.
Снаружи доносился шорох ветра, фырканье кайилов и перекличка стражников.
-Почему Алейна решила учиться танцевать? - спросил я.
Девушка задумалась, потом вздохнула:
-Алейна думает, что это доставит ей удовольствие и займет ее время. К тому же это пойдет на пользу здоровью. Это поможет ей сохранить фигуру.
-Алейна, - сказал я, - хочет танцевать, причем танцевать истинно женские танцы, потому что в глубине сердца она хранит секрет.
-В чем же секрет Алейны? - спросила она.
-В том, что в глубине души она хочет стать рабыней.
-Ерунда! - воскликнула девушка.
-Есть и еще одна тайна, - сказал я.
-Есть и еще одна тайна, - сказал я. - О которой не знает сама Алейна.
-Что еще за тайна?
-То, что, желая в глубине души стать рабыней, Алейна не заметила, как уже стала ею.
-Нет! - крикнула девушка. - Нет! Нет!
-Она из тех девушек, для которых клеймо и ошейник лишь внешние подтверждения внутреннего состояния
-Нет!
-Для таких девушек клеймо - разглашение давно не существующей тайны.
-Нет! - крикнула она.
-Клеймо и ошейник, Алейна, - это то, что тебе надо.
-Нет! - Она зарыдала, и я услышал, как пальцы ее пытаются сорвать ошейник.
-Радуйся, что он у тебя на теле! Многие девушки о нем только мечтают!
Она долго плакала в темноте и отчаянно тянула себя за ошейник.
Ибн-Саран потягивал густое черное вино и смотрел на танцующую перед ним рабыню в желтой шелковой накидке.
Я видел, что ее прелести произвели на него впечатление.
Она изогнулась, вытянула ногу и, следуя музыке, медленно гладила ее руками.
Алейна была действительно хороша, поскольку в душе ее пылал огонь рабыни.
Время от времени она бросала на нас лукавый взгляд, словно желая сказать - вот я исполняю для вас танец рабыни, а между тем в глубине души я совершенно свободна. Вы меня так и не приручили. И никогда не приручите. Меня приручить нельзя. Ни один мужчина не сумеет меня приручить.
Придет время, и она поймет, что уже давно стала настоящей рабыней. В таких делах спешить не следует. В Тахари мужчины очень терпеливы.
Перед Сулейманом лежало пять камней, три бриллианта с красными и белыми проблесками и два опала, один обычный, молочного оттенка, другой - редкий пламенный опал, голубой с зеленым. На Земле опалы не очень ценятся,
зато на Горе они большая редкость. Я привез уникальные экземпляры, отполированные яйцеобразные камни. Конечно, их стоимость не дотягивала до стоимости бриллиантов.
-Что ты хочешь за эти камни? - спросил Сулейман.
-Сто весов финиковых кирпичей.
-Это слишком много.
Я и сам знал, что запросил лишнее. Трюк заключался в том, чтобы изначально назвать высокую цену, а потом прийти к разумному компромиссу. При этом нельзя запрашивать слишком много, чтобы не оскорбить умного и уважаемого человека. Завысить цену - значит дать понять, что считаешь собеседника за дурака. В случае с Сулейманом это могло привести к весьма нежелательным для меня последствиям, как, например, немедленное обезглавливание, а то и что-нибудь похуже, в зависимости от его настроения.
-Двадцать весов финиковых кирпичей, - сказал он.
-Это слишком мало.
Сулейман разглядывал камни. Он и сам понимал, что это не цена.
Сулейман умел разбираться в товарах. Он обладал вкусом. К тому же он был очень умным человеком.
Он уготовил мне ловушку.
То, что это ловушка, я осознал ночью. Шла шестая ночь после присоединения к каравану Фарука людей из племени аретаев. Помощник предводителя, второй после него человек в отряде, подъехал к моему шатру. Именно он требовал прикончить меня как каварского шпиона. Звали этого человека Хамид.
Он подозрительно огляделся, затем ввалился в шатер и уселся на мои циновки. Я не собирался его убивать.
-Ты привез камни для продажи Сулейману, высокому паше из рода Аретаев, - сказал он.