Этому может научить только мужчина, во власти которого они побывают. Не побывавшая в рабстве свободная женщина не способна до конца осознать свою сексуальность. Как следствие, мужчина, который никогда не был близок с рабыней, не понимает до конца своей мужественности. Сексуальная раскрепощенность в свободной женщине воспринимается двояко, в рабыне она усиленно культивируется. Страстность ограничивает свободу свободной женщины, лишает ее столь для нее значимого самоконтроля и вынуждает в определенных обстоятельствах вести себя подобно рабыне. Таким образом, стремясь сохранить свою независимость, индивидуальность и достоинство, свободные женщины обязаны бороться с чувственностью. Рабыням в этом отношении проще. Они изначально лишены чувства собственного достоинства, что постоянно подчеркивается и усугубляется как обществом, так и их хозяином. В то время как свободная женщина даже в минуты близости должна сохранять самоконтроль, чтобы про нее не сказали, что ее «имели», невольницам о таких тонкостях заботиться не приходится. Они должны, напротив, по первому слову хозяина отдаваться во власть всепоглощающей похоти и экстаза. Подлинное наслаждение можно получить только с женщиной, которая является твоей безраздельной собственностью.
Моей ноги коснулась мокрая, шелковистая шерсть урта.
-Здесь, - сказал Самос, когда мы спустились в самый конец наклонного коридора. Он пробубнил пароль в глазок обшитой стальными листами двери. За ней оказался еще один коридор. Было темно и сыро. Самос взял факел из рук стражника и подошел к одной из дверей. Высоко держа факел, он приник к прорези. Затем он отодвинул засов и, пригнувшись, переступил через порог. Из проема донеслось непереносимое зловоние экскрементов.
-Что ты думаешь? - спросил Самос, вытягивая руку с факелом.
Закованная в цепи масса не пошевелилась. Самос взял стоящую у двери палку, при помощи которой стражники проталкивали внутрь еду и пищу.
Прикованный либо спал, либо уже умер. Во всяком случае, дыхания я не слышал.
Урт метнулся к трещине в стене и исчез.
Самос потыкал палкой темную тушу. Неожиданно гигантская тень дернулась, и существо с хрустом перекусило палку. Щелкая зубами, зверь метнулся в нашу сторону, и все шесть цепей с лязгом натянулись. Я как завороженный смотрел на плоское, уродливое рыло, желтые глаза с черными зрачками, прижатые уши и оскаленную пасть с огромными клыками, способными в один присест отхватить человеку голову. Я слышал, как скрипят кольца в стене. Цепь скрежетала, но не поддавалась. Я медленно убрал руку с рукоятки меча.
Чудовище присело у стены, не сводя с нас желтых глаз. Теперь оно беспомощно моргало, ослепленное светом факела.
-Это первый, кого я увидел живым, - прошептал Самос.
До этого в развалинах замка в Торвальдсленде ему довелось увидеть лишь голову подобного зверя.
-Это взрослый курия, - добавил он.
-Ясное дело, курия, - кивнул я.
-Смотри, какой здоровенный!
-Да, - согласился я, хотя мне доводилось видеть и более крупных особей.
-Насколько нам удалось выяснить, - сказал Самос, - это обыкновенное животное. Рассуждать он не умеет.
Я улыбнулся.
Чудовище было приковано к шести кольцам. Цепи обвивали его кисти, лодыжки, живот и горло. Каждая цепь могла выдержать рывок крупного ларла.
Зверь зарычал, скаля клыкастую пасть.
-Откуда он у вас? - спросил я.
-Купил у охотников, - сказал Самос. - Его поймали к юго-востоку от Ара.
- Его поймали к юго-востоку от Ара. Пробирался на юг.
-В это трудно поверить, - заметил я. - Мало кто из гориан рискнет забираться в эти края.
-Это правда, - кивнул Самос. - Но я знаю вождя охотничьего племени. Он не станет врать. Шесть человек погибли при поимке этой твари.
Зверь уселся на задние лапы, злобно поглядывая в нашу
сторону.
-С чего бы курия оказался в тех краях?
-Может, он бешеный? - предположил Самос.
-Что ему там делать? Самос пожал плечами:
-Попытки установить с ними контакт ни к чему не привели. Допускаю, что большинство курий не обладают разумом. Возможно, это не более чем опасное животное.
Я посмотрел в глаза зверя. Его губы едва заметно растянулись. Я улыбнулся.
-Мы его побили, - сказал Самос. - Мы выпороли его плетями и не давали ему есть.
-Пытали? - спросил я.
-Пытки не помогли, - пожал плечами Самос. - Думаю, он не мыслящее существо.
-Чего ты хотел? - обратился я к зверю. - Куда шел?
Чудовище молчало.
Я повернулся к выходу.
-Пора возвращаться в зал.
-Пора, - вздохнул Самос.
Мы вышли из подвала. Увешанная колокольчиками левая лодыжка танцовщицы описывала маленькие круги по мозаичному полу. Колокольчики мелодично позвякивали в такт цимбалам на пальцах рук.
Стоило нам появиться, как присутствующие подняли кубки в честь Самоса. Мы благодарно кивнули.
Двое вооруженных стражников ввели в зал темнокожую рабыню с длинными черными волосами. Руки невольницы прикрутили к бедрам, запястья перекрещивались за спиной. Стражники вытолкнули ее на середину зала.
-Посыльная, - объяснил один из них.
Самос бросил на меня быстрый взгляд. Затем он обернулся к сидящему за столом человеку в одежде врача и приказал:
-Расшифруй послание. На колени! - добавил он, обращаясь к невольнице.
Девушка опустилась на колени.
-Ты чья? - Самос горой возвышался над рабыней.
-Твоя, хозяин, - пролепетала она. Дарить посланницу адресату считалось хорошим тоном.
-Кому ты принадлежала раньше?
-Меня купили на аукционе в Торе. Мой хозяин не называл своего имени.
Некоторые города наподобие Тора скупали девушек у владельцев караванов, а потом перепродавали с небольшой накруткой. Воинам выплачивалось небольшое вознаграждение за захваченных в плен красоток. Здоровая молодая женщина стоила один серебряный тарск.
-Ты не знаешь, кто тебя приобрел и зачем? - уточнил Самос.
-Нет, хозяин.
Разумеется, она не знала содержания доставленного послания.
-Как тебя зовут? - спросил Самос.
-Веема, если хозяину приятно это имя.
-Какой был твой номер в пеналах Тора?
-87432, хозяин.
Член касты врачей положил руки на голову девушки. Она закрыла глаза.
-Выходит, - обратился я к Самосу, - ты не знаешь, от кого это послание?
-Нет.
Врач приподнял длинные волосы девушки и приставил бритву к ее шее.