То, что произошло, было частью плана. И план этот был придуман не мной.
– О чем ты говоришь, Рвач?
– Я говорю, может, тот капрал вовсе не хотел, чтобы ему ломали ногу. Просто у меня такое чувство, что в его обязанности входило заставить меня затеять Драку.
– В его обязанности входило следить за тем, чтобы меня никто не беспокоил, Рвач. И никакого другого плана у меня не было. – Лицо Гаррисона внезапно погрустнело. – Рвач, должен сказать, ты вляпался в крутую передрягу. Ты напал на офицера армии Соединенных Штатов.
– Капрал – это не офицер, Билл.
– Пойми, Рвач, я бы и сам хотел отправить тебя на суд в Сасквахеннию. Там есть законники, жюри и так далее. Но суд должен состояться здесь , а члены местного жюри не очень‑то милостиво относятся к заезжим, которые взяли в привычку ломать капралам колени.
– Хорошо, предположим, с угрозами мы закончили. Теперь скажи, что тебе от меня нужно на самом деле.
– На самом деле? Я не прошу ни о каком одолжении, Рвач. Я просто проявляю беспокойство о своем друге, у которого неприятности с законом.
– Должно быть, то, чего ты от меня добиваешься, действительно мерзко, иначе ты бы меня просто подкупил, вместо того чтобы запугивать. Это, наверное, нечто такое, что, по твоему мнению, я не пожелаю исполнить, если только не буду запуган до смерти. И вот сейчас я пытаюсь представить, что же за мерзость ты измыслил, за которую, как ты считаешь, я не возьмусь. Признаюсь, список моих предположений не так уж велик, Билл.
Гаррисон покачал головой:
– Рвач, ты меня не понял. Абсолютно не понял.
– Город умирает, Билл, – ответил Рвач. – Все твои планы сорвались. И мне кажется, это произошло потому, что ты наделал массу глупостей. Похоже, краснокожие начали уходить – а может, все вымерли, – и ты совершил глупейшую ошибку. Ты попытался вернуть деньги, продать пропадающее спиртное и созвал сюда отребье земли, самые худшие отбросы белого человека, речных крыс, некоторые из которых переночевали на пару со мной в тюрьме. Ты воспользовался их услугами для сборов налогов, да? Фермеры не любят налоги. И в особенности не любят, когда налоги эти собирает всякая шваль да мразь.
Гаррисон налил в бокал виски на три пальца и одним глотком выпил половину.
– Ты потерял своих пьяниц краснокожих, лишился фермеров, и теперь у тебя остались лишь солдаты, речные крысы и те деньги, которые ты умудрился спереть у армии Соединенных Штатов, вопя о поддержании мира на западе.
Гаррисон допил виски и громко рыгнул.
– Тебе не везло, ты вел себя крайне глупо, а теперь вдруг решил, что сможешь заставить старину Рвача вытащить тебя из той глубокой дыры, в которую ты сам угодил.
Гаррисон плеснул в бокал еще виски. Но вместо того чтобы выпить, он размахнулся и швырнул стакан в лицо Рвачу. Виски огнем ожгло глаза, бокал больно ударил прямо в лоб, и через мгновение Рвач уже катался по полу, пытаясь выцарапать разъедающее глаза спиртное.
Однако вскоре он снова сидел в кресле, прижимая к своему лбу кусок смоченной в холодной воде тряпки, присмирев и поутихнув. У него не было иного выхода – у Гаррисона на руках был «флэш», а у него – всего лишь две пары. Сначала выберемся отсюда живыми, а там посмотрим, правильно?
– Глупостей я не делал, – сказал Гаррисон.
«Нет, конечно, нет, ты самый умный губернатор за все времена Карфагена, я удивлен, что ты еще не король». Так бы ответил ему Рвач. Но он держал пасть закрытой.
– Это все Пророк. Тот краснокожий, поселившийся на севере. Он построил свой городок на берегу Воббской реки, прямо напротив Церкви Вигора, – вряд ли это случайное совпадение. Здесь видна рука Армора, вот кто во всем виноват.
Здесь видна рука Армора, вот кто во всем виноват. Он пытается отнять у меня Воббскую долину и использует для этого краснокожего . Я знал, что краснокожие толпами валят на север, все знали это, но у меня оставались мои домашние дикари, те, которые еще не вымерли. А когда краснокожих стало поменьше – в особенности когда ушли все шони, – я только обрадовался, подумав, что теперь ко мне будет приезжать больше поселенцев. И ты ошибся насчет моих сборщиков налогов. Это не они распугали поселенцев. Это все Такумсе.
– Я было подумал, что это все Пророк.
– Кончай здесь язвить, Рвач, нынче у меня терпение не то, что раньше.
«Почему ты не предупредил меня об этом, до того как швырнул бокалом? Нет, нет, нельзя злить его».
– Извини, Билл.
– Такумсе стал хитрым. Он не убивает бледнолицых. Он всего лишь заявляется на фермы, приводя с собой полсотни шони. Нет, никто ни в кого не стреляет, просто когда возле твоего дома появляется пятьдесят дикарей в военной раскраске, вряд ли ты сочтешь умным палить почем зря. Ничего не остается делать, кроме как сидеть дома и смотреть на шони, которые открывают загоны, двери сараев, курятников. И выгоняют животных. Лошадей, свиней, коров, кур. А потом, подобно Ною, ведущему животных на ковчег, краснокожие уходят в лес, и весь скот послушно трусит за ними. Вот так. И больше этих животных никто не видит.
– Не может быть, какая‑то часть стада должна непременно отбиться и вернуться домой.
– Уходят все животные до единого. Даже следов не остается. Даже куриного перышка потом не найти. Вот что пугает фермеров. Они знают, что в любой день весь их скот может бесследно испариться.
– Шони что, едят их? У курицы мозгов не хватит прожить в лесах. Вот лисы, наверное, радуются, у них там, должно быть, пир горой.
– Почем мне знать? Ко мне приходят фермеры, говорят: «Верните животных или убейте краснокожих, которые их увели». Но ни мои солдаты, ни мои следопыты – никто не может найти, где обитают люди Такумсе. Мы вообще ни одной ихней деревни не нашли! Я было потрепал каскаскио, чье поселение находится на Малой Май‑Амми, но только краснокожих меньше стало, а Такумсе как пиратствовал, так и пиратствует.
Рвач мог себе представить, как Гаррисон «потрепал» каскаскио. Старики, женщины, дети – всех их перебили и сожгли. Рвач знал, какими методами Гаррисон разбирается с краснокожими.
– А в прошлом месяце к нам пожаловал Пророк. Я знал о его прибытии – даже в стельку пьяные краснокожие только об этом и говорили. Пророк, мол, идет. Надо пойти посмотреть на Пророка. Ну, я попытался выяснить, где он появится, где будет держать речь, даже подначил нескольких своих одомашненных краснокожих пошпионить для меня, но все впустую. Рвач. Ничего. Никто не знал. Но в один прекрасный день весь город словно забурлил – Пророк здесь. Где? Пойдем, Пророк пришел. Но никто не сказал, куда он пришел. Клянусь, эти краснокожие понимают друг друга без слов, им вовсе не обязательно вслух говорить.
– Билл, у тебя вообще шпики остались? Я начинаю подумывать, что ты потерял свою хватку.
– Шпики? Да я сам туда пошел, как насчет этого? И знаешь почему? Такумсе прислал мне приглашение. Чтоб никаких солдат, никаких ружей, я один.
– И ты пошел ? Он мог схватить тебя и…
– Он дал свое слово. Такумсе, может, и краснокожий, но слово он держит.
Рвач про себя ухмыльнулся. Гаррисон, человек, который гордился тем, что не сдержал ни единого обещания, данного краснокожему, полагался на слово Такумсе. Хотя он же вернулся, вернулся живым и здоровым. Стало быть, слово Такумсе нерушимо.
– В общем, я принял приглашение. Там, должно быть, собрались все краснокожие из окрестностей Май‑Амми. Их тысяч десять набежало, не меньше.