А поделитесь, милсдарь хороший, чем не жалко - а чего не жалко - сами выбирайте - добром каким, али жизнью делиться будете?
- И почем мне проезд встанет, коли жизнью я делиться не захочу? - спросил парень спокойно, слово о ценах на рыбу интересовался у лотошника.
Никрам сокрушенно вздохнул:
- Люди мы скромные да до чужого добра не охочие. Я бы один и за серебрянку уполовиненную до земли бы кланялся и век бы за вас, милсдарь, молился. Да вот беда - не один я. Много нас, сирых, - и продолжил совсем другим, нагловатым и уверенным тоном: - а потому, милсдарь хороший, слезай-ка ты с лошади, да одежку скидывай. Про денюжку и говорить не буду, сам, поди, догадаешься.
Парень отцепил от пояса увесистый кошель, подкинул на руке. Кошель солидно звякнул. Никрам сглотнул. Оштону же этот парень не нравился категорически. Было в нем что-то непонятное, но определенно опасное. Сообразительностью атаман, может, и не отличался, но с лихвой компенсировал этот недостаток звериным чутьем.
- А что, неужели нет других, - парень помедлил и выделил следующее слово, - выходов?
Никрам открыл рот, собираясь ответить в своем духе, но Оштон пихнул его под ребра тихонько и шепнул в ухо:
- Дуй за Йиртом, - а парню же сказал, улыбаясь:
- Отчего же, милсдарь хороший. Даже ежели вас, не приведи Гор, волк слопает, и тогда у вас есть минимум два выхода. Вот, ежели вы, к примеру, на кулаках одного из нас победите, так и быть, езжайте себе спокойненько.
- Это дело, - парень усмехнулся и спрятал кошель, - а с кем же мне на кулаках махаться? Не с вами ли, уважаемый?
Оштон покачал головой, улыбаясь:
- Мало чести мне будет, в таком поединке победить. Я ж тебя тяжелей вдвое, а опытней - так и впятеро. Есть у нас убогий один, Йиртом Безруким кличут, вот коли его кулаками закидаешь - твое счастье.
В это время придорожные кусты с шумом раздвинулись и на дорогу, сопя и отдуваясь, выбрался Йирт. На дороге сразу стало тесно, а озадаченное выражение на лице парня Оштону, наконец, понравилось.
- И в каком же месте он безрукий? - склонив голову набок, поинтересовался парень.
- А вот попроси его починить чего, - радостно отозвался вышедший следом Никрам, - телегу там, или колодец, так сразу и поймешь, в каком.
- Этот, чтоль? - басом поинтересовался Йирт, почесывая лапищей затылок, - плюгавенькой он какой-то... Ничо, ежели я его насмерть зашибу?
- Ну, - развел руками Никрам, - насмерть, так насмерть. Всего ж не усмотришь.
- Это точно, - парень широко улыбнулся и снял пояс, - всего не усмотришь.
И опять чутье чего-то шепнуло Оштону. Он аж задумался, не подать ли знак таящимся за кустами лучникам, но, подумав, решил повременить. А Йирт тем временем, свирипея, безуспешно пытался попасть кулачищем по верткому, как гольян, пареньку. Чутье определенно было право - бойцом паренек был таким, что по виду и в жисть не подумаешь - скользил вокруг неповоротливого Йирта, как вода вокруг камня, и, хотя ни одним ударом дерущиеся еще не обменялись, ставить напропалую на Йирта Оштон бы уже не стал. Тут паренек подловил Йирта на особенно широком замахе и, уже не сдерживаясь, с разворота залепил кулаком ему под челюсть. Выглядело это со стороны, как комариный укус, но Йирта, однако же, проняло - он сделал пару неуверенных шагов в сторону и, мотнув головой, остановился. Оштон чуть не присвистнул - он-то своими глазами видел, как тот же Йирт, когда о прошлой осени конюшню станционную поднимали, копытом подкованным точнехонько в лоб получил. Другой бы тут же Гору душу и отдал, а Йирт только сморгнул да попятился. А потом взревел, подскочил к лягнувшему его жеребцу, да так приложил его кулаком по темени, что он тут же рухнул и забился, пену пуская. А тут - ишь ты - разочек в скулу словил и уже поплыл.
Ватажники, тем временем, не дыша следили, за поединком и на лицах их застыло озадаченное выражение. Йирт уже и не помышлял о нападении, отмахиваясь от наседающего противника, но тому это вроде как и не мешало - хлесткие удары сыпались на жмурящегося великана один за другим. А тут еще этот шустрый паренек как-то хитро извернулся, подставив ногу и одновременно толкнув Безрукого в плечо. Йирт пошатнулся, взмахнул руками, но не удержался и грянулся оземь, приложившись лбом об некстати подвернувшийся пенек. Ватажники хором потрясенно выдохнули. Внимательно следивший за поединком атаман, однако, подметил, что пенек этот очутился на том месте вовсе не случайно. Похоже, парень был бойцом не просто хорошим, а - очень хорошим. Но и Йирта так просто было не свалить - рыча, он поднялся на четвереньки, потом встал и закрутил головой в поисках противника.
От вида его лица даже Оштону стало не по себе. Парень же и не думал таиться - стоял себе и ждал, пока Йирт не развернется и не направится к нему. Спокойно подпустил его шагов на пять, потом вдруг качнулся вперед и, к удивлению зрителей, встал на руки, оттолкнулся от земли и в мгновение ока вдруг оказался сидящим на шее Йирта. Ноги его жестко сцепились на спине здоровяка, а руки замелькали, как рычаги ткацкого станка. Ийрт захрипел, пытаясь разомкнуть мертвую хватку ног противника, потом, разбежавшись, приложил его спиной к ближайшему дереву, но тому все нипочем - знай молотит себе кулаками, да так, что из под них ошметки кровавые летят. Йирт встал, сипло дыша, постоял, покачиваясь, да и рухнул навзничь, как подрубленная пятивековая сосна, аж гул пошел. Да еще противник его коленом сверху на шею поднажал, так, что сухой треск заставил вздрогнуть и схватиться за мечи всех разбойников.
Паренек встал, носком сапога попинал лежащего Йирта легонько и поднял насмешливый взгляд на Оштоновых втажников. Первым не выдержал Харт - спрыгнул с дерева, в два шага подскочил к наглецу и ткнул его мечом. Еще мгновение назад Оштон сказал бы, не раздумывая, что никак невозможно безоружному против оружного выстоять, будь он хоть первый боец из Смагардовой сотни. А тут - все видевшие воскликнули в голос - голыми ладонями паренек зажал плашмя лезвие меча, резко крутнул руками, сам поворачиваясь, и вот уже Харт стоит, удивленно осматривая пустые ладони. А сверкнувший рыбкой меч подлетает в воздух и падает, как уже совсем нетрудно догадаться, аккурат рукоятью в подставленную руку его противника. И - моргнуть никто не успел - уже торчит из груди Костолома.
- Хорош, - жестко сказал Оштон, - набаловались и будет.
Поднял правую руку к плечу и резко опустил. Из кустов с обеих сторон дороги звонко прозвучали тетивы самострелов, но вот посвиста стрел за ними почему-то не последовало. И стоящий на дороге парень так и стоял, насмешливо улыбаясь, а вовсе не валился в дорожную пыль, утыканный стрелами. Из кустов прозвучали растерянные возгласы, потом высунулась голова Зимана.
- Атаман, - сказал он растерянно, - у нас тетивы полопались. У всех.
- Чего?! - свирипея, заорал Оштон, - сменить не могли вовремя? Я из вас, курва мать, из самих на тетивы жилы повыдергаю, - и потянул из ножен кинжал.
- Не то, атаман, - сказал Зиман, отодвигаясь обратно в кусты, - новехонькие тетивы, сухие и обстрелянные. Тута - другое.
А атаман остервенело пытался достать кинжал, который вдруг решил, что составляет с ножнами единое целое. И только наткнувшись взглядом на спокойные и чуточку насмешливые серые глаза неудавшейся жертвы, Оштон все понял. И обреченно опустил руки.
Выходит, он допек Регведовцев даже больше, чем думал, и Аларик расщедрился-таки на хорошего боевого мага. Но если этот сопляк думает, что победил, он глубоко заблуждается.