На ходу запахивая халат, Арран вылетела из квартиры, даже не надев туфли. Триуфф помчалась вслед, как всегда ее туфельки на высоких каблуках звонко цокали: «День‑ги, день‑ги», – по крайней мере, так слышалось Арран. Правда, иногда ритм менялся, и тогда каблучки выстукивали:
«Да катись ты, да катись ты». Отличный менеджер. Миллиарды в банке.
– Арран, – окликнула Триуфф, – я знаю, ты очень устала.
– Ха, – ограничилась смешком Арран.
– Но пока ты записывалась, я здесь провернула одно маленькое дельце…
– За то время, пока я записывалась, ты могла купить и снова продать целую планету! – прорычала Арран. – Семнадцать дней! Я актриса, а не спортсмен какой‑то. Я самая высокооплачиваемая актриса за всю историю шоу‑бизнеса, так, кажется, ты выразилась в своем последнем пресс‑релизе. И тем не менее, хоть я просыпаюсь всего на двадцать один день, семнадцать из них мне приходится пахать как проклятой! Каких‑то четыре вшивых денька на отдых, а потом все заново.
– Одно небольшое дельце, – непоколебимо гнула Триуфф. – Такое ма‑аленькое дельце, которое позволит тебе покончить с этой работой и удалиться на заслуженный отдых.
– Покончить с работой? – Сама того не замечая, Арран замедлила шаг.
– Именно. А теперь представь себе – ты будешь бодрствовать целых три недели, и все, что от тебя потребуется, это пару‑другую раз мелькнуть в петлях коллег‑неудачниц.
– И даже ночь я смогу проводить, как захочу?
– Мы отключим камеру.
Арран презрительно хмыкнула.
– В принципе, она тебе вообще будет не нужна! – быстро исправилась Триуфф.
– И что же я должна сделать, чтобы заработать такие деньги? С гориллой трахнуться?
– Это уже было, – возразила Триуфф, – и это не твой профиль. Нет, на этот раз мы дадим толпе полную реальность. Полную!
– Как это? А, ты, наверное, хочешь поставить вместо обычного унитаза стеклянный!
– Я договорилась, – сказала Триуфф, – сделать петлезапись в Сонных Залах.
Арран Хэндалли поперхнулась и изумленно вытаращилась на своего менеджера.
– В Сонных Залах?! Ничего святого не осталось! – Она расхохоталась. – Да тебе, наверное, с целым состоянием пришлось расстаться!
– Ну, вообще‑то хватило всего‑навсего одной взятки.
– И кого ж ты подкупила? Саму Мать, не иначе!
– Почти. По сути дела, мой выбор оказался куда лучше, поскольку Матери даже на то, чтобы высморкаться, требуется разрешение Кабинета. Я подкупила Фарла Баака.
– Баака?! Ну вот, а я‑то считала его честным человеком.
– Это была не взятка в полном смысле этого слова. По крайней мере, деньги здесь не потребовались.
– Триуфф, – нахмурилась Арран. – Я не раз говорила тебе, что под петлекамерой я готова заниматься любовью хоть двадцать четыре часа в сутки. Но в личной жизни я сама себе выбираю мужчин.
– Ты сможешь отойти от дел.
– Я не шлюха!
– Он сказал, что даже пытаться не будет переспать с тобой, если ты сама этого не захочешь. Он просто попросил провести наедине с тобой двадцать четыре часа. Встреча состоится через два твоих пробуждения. Он хочет просто поговорить. Подружиться.
Арран прислонилась к стене коридора.
– Неужели за эту петлю готовы заплатить такие бешеные деньги?
– Ты забываешь, Арран. Твои поклонники без ума от тебя. Но еще ни один человек не делал того, что сделаешь ты. Съемка начнется за полчаса до пробуждения и закончится ровно через полчаса после того, как ты погрузишься в сон.
– До пробуждения и сразу после ввода сомека, – посмаковала Арран эту мысль и улыбнулась. – Такого не видел никто в Империи, за исключением разве что служащих Сонных Зал.
– Наш лозунг будет: «Абсолютная реальность». «Никаких иллюзий: своими глазами вы увидите, как проводит Арран Хэндалли ВСЕ три недели бодрствования!»
Арран задумалась.
– Это будут три недели сплошного ада, – сказала она наконец.
– Но после этого ты сможешь послать работу ко всем чертям, – напомнила Триуфф.
– Хорошо, – согласилась Арран. – Я сделаю это. Но предупреждаю. Никаких Кортни. Чтобы без зануд. И главное – не смей больше подсовывать мне маленьких мальчиков!
Лицо Триуфф приняло обиженный вид:
– Арран…, этот мальчик был пять петель назад!
– Я до сих пор помню каждое мгновение, – сказала Арран. – Он объявился абсолютно неожиданно, вы мне даже инструкций не передали. Скажи на милость, что я должна была делать с семилетним малышом?
– Ты замечательно выкрутилась, это была одна из лучших твоих ролей, Арран. Я ничего не могу поделать – мне приходится подсовывать тебе всякие сюрпризы. Именно тогда ты лучше всего и проявляешься – когда ты попадаешь в затруднительное положение, твой характер начинает играть всеми красками. Поэтому‑то ты и актриса. Поэтому ты и легенда.
– А ты поэтому и наживаешь очередную кучу денег, – подчеркнула Арран и быстрым шагом пошла прочь, в сторону Сонных Зал. Через полчаса наступит время приема сомека, и тогда каждая секунда бодрствования будет отнимать у нее секунду жизни.
Триуфф не отставала, на ходу она давала Арран последние инструкции: что делать, когда она проснется; чего ожидать в Сонных Залах; каким образом будут передаваться ей последующие руководства к действию – это надо было исполнить так ловко, чтобы Арран их ни в коем случае не пропустила, а аудитория, сидящая у экранов головизоров, ничего не заметила. В конце концов Арран скрылась за дверью лаборатории копирования, и Триуфф пришлось отступить.
Вежливые и почтительные служащие провели Арран к обитому плюшем креслу, где ее уже ожидал соношлем. Арран вздохнула, устроилась поудобнее, опустила шлем на голову и попыталась думать о чем‑нибудь хорошем. Аппараты принялись сканировать мозг, перенося ее воспоминания, ее личность на пленку, информация с которой будет списана, когда Арран проснется. Когда все закончилось, она встала и, отбросив халат в сторону, лениво подошла к столу. Со стоном облегчения она вытянулась на мягком ложе, еще раз подивившись тому, как стол, выглядящий со стороны обыкновенной доской, может быть настолько мягким и удобным.
Ей пришло в голову (уже в который раз, только она даже не догадывалась об этом), что, может быть, она удивляется одному и тому же в двадцать второй раз – именно столько раз она принимала сомек. Но так как сомек начисто стирает все следы мозговой деятельности во время сна, включая и воспоминания тоже, она не помнила, что происходило с ней после того, как кассета была записана. Забавно. Сейчас хоть все служащие Сонных Зал могут изнасиловать ее по очереди, и она все равно ничего не будет помнить.
Но нет, такого никогда не будет, поняла она, когда заботливые мужчины и женщины покатили столик в комнату, где находились приборы по вводу сомека. Сонные Залы – не место для шуток, здесь непозволительны всякие вольности и грубости. Должно же быть в мире место, где человек может чувствовать себя в полной безопасности и куда никому не удастся проникнуть.
Тут она захихикала. «Сонные Залы были таким местом – До следующего моего пробуждения. А затем они откроются миллиардам и миллиардам идиотов, которыми набита Империя и которым никогда не представится возможность испытать на себе действие сомека.