Аликс беспомощно развела руками, словно давая возможность лучше рассмотреть ее синяки и кровь на лице:
– Я не думаю, что король меня примет…
Кэриллон рассмеялся:
– Еще как примет – когда она закончит возиться с тобой. Я оставлю тебя с госпожой. Уверен, когда я приду, перед тобой не сможет устоять ни один человек в Хомейне, будь даже его сердце из камня или стали!
Она невольно вздрогнула и схватила его за руку:
– Кэриллон!..
Принц осторожно высвободился:
– Мне надо идти, Аликс. Не дело мне смотреть, как ты моешься и одеваешься, – он весело и лукаво усмехнулся. – Хотя я, сказать по чести, вовсе не возражал бы!
Лорсилла приподняла тонкую изогнутую дугой бровь:
– Кэриллон, наследному принцу Хомейны пристало вести себя с большим достоинством.
В ответ принц только рассмеялся, поклонился королеве и вышел. Аликс осталась стоять перед королевой Хомейны, не в силах сдержать невольной дрожи.
Ноги ее болели, а лицо заливала краска стыда.
Лорсилла подошла к девушке. Коснулась нежными пальцами полузажившей царапины на щеке Аликс. Стерла с ее лица следы крови. Ее голос был тих и нежен:
– Не нужно бояться меня, Аликс. Ведь я твоя бабушка.
Голос Аликс дрожал:
– Но я полукровка…
Маленькая женщина печально улыбнулась:
– У меня не будет ни детей, ни внуков. Пусть же хоть дочь Линдир станет моей дочерью – на время.
Девушка склонила голову, внезапно ощутив острую жалость. Она услышала, как Лорсилла приказывает приготовить ванну и одежду, потом королева рассмеялась:
– Ты была крестьянской девчонкой, Аликс. Но теперь, девочка моя, уж раз ты решила предъявить свои права на наследие, в котором отказал тебе Шейн, я сделаю из тебя настоящую принцессу.
– Но… я Чэйсули…
Лицо Лорсиллы приобрело напряженное, почти жесткое выражение:
– Это неважно. Ты – внучка Шейна, вот все, что имеет для меня значение.
А для него? подумала Аликс. Что важно для самого Мухаара?.. Что нужно ему…
Глава 2
Аликс предстала перед Мухааром в шелках и бархате, в блеске золота и драгоценных камней. Темно-коричневая роскошная ткань шелестела при каждом шаге, израненные ноги были обуты в изящные туфельки. В волосах, уложенных в сложную прическу, мерцали жемчуга и гранаты, недавно проколотые уши болели, но поблескивающие в них и, кажется, еле слышно звенящие драгоценные серьги были столь чудесны, что заставляли девушку забыть о боли.
Деревенская девчонка исчезла, перед Мухааром Хомейны стояла совсем другая Аликс. Она изменилась – и не знала, сможет ли когда-нибудь стать прежней.
Стоявший рядом с ней в приемном покое Кэриллон прямо-таки лучился от гордости: он был абсолютно уверен в себе. Но одного взгляда было довольно, чтобы понять: царит здесь все же Шейн.
– Господин мой, – тихо сказал Кэриллон, – это Аликс. Дочь Линдир.
Мухаар стоял на небольшом мраморном возвышении в глубине зала. Позади него был резной трон на львиных лапах, изукрашенный бронзой и серебром: в дерево спинки врезаны золотые руны, само дерево отполировано до блеска. В воздухе витал запах воска и теплой пыли. Сам Шейн был в золотом и черном, на лице его читались жестокая гордыня и надменность.
Услышав слова Кэриллона, он прищурил серые глаза. Аликс смотрела на него, стараясь думать о том, что он – ее дед, а не властитель Хомейны. Не помогало.
Чело государя венчал широкий обруч, усеянный бриллиантами и изумрудами, перехватывавший седеющие темные волосы. Небольшая бородка не скрывала ни твердо очерченного подбородка, ни жесткой линии тонких губ.
Этому человеку неведомы прощение и милосердие, поняла Аликс. Она гордо вскинула голову и сжала зубы. Кэриллон отступил на шаг, словно давая ей право говорить самой за себя, но ей уже не было страшно.
Непокорная и своевольная не менее, чем ее мать – для Шейна это открытие было подобно удару молнии.
– Я не вижу в тебе ничего от Линдир, – спокойно сказал Мухаар, совладав с собой. – Я вижу только отродье оборотней.
– И о чем это говорит моему государю? Так же спокойно и чуть отстранение:
– Это говорит мне о том, что тебе не место здесь. Это говорит мне о предательстве, чародействе и проклятии Чэйсули.
– Но это значит, что вы признаете – я могу быть дочерью Линдир, господин мой.
На мгновение серые глаза затуманились. Он мог бы отречься от нее – здесь и сейчас, не признать ее права. Но для этого Мухаар Шейн был слишком горд.
– Кэриллон сказал, что эта дочь – ты, – после долгого молчания заговорил Мухаар. – Сказал и то, что тебя вырастил и воспитал Торрин. Потому, если хочешь, ты можешь называть себя дочерью Линдир, но это ничего не даст тебе. Я не признаю тебя.
– Я и не ожидала этого.
Он поднял брови:
– Не ожидала? В это трудно поверить.
Аликс, старалась ничем не выдать своего волнения.
– Я пришла, потому что хотела видеть человека, который способен обречь на смерть ребенка и проклясть целый народ. Я пришла, чтобы посмотреть на человека, начавшего кумаалин.
– Не произноси при мне слов оборотней, девчонка. Я не желаю, чтобы они звучали здесь.
– Когда-то здесь неплохо принимали этих оборотней.
В серых Шейна глазах вспыхнула ярость, сдерживаемая только могучим усилием воли:
– Я был обманут. Их чары сильны. Но я заставлю их заплатить за это!
Аликс вскинула голову с той же надменностью, что и Шейн:
– Неужели то, что сделала Линдир, стоит уничтожения целого народа, мой государь? Или вы хотите быть не лучше Беллэма Солиндского, который стремится уничтожить гордость этой земли и тем самым подчинить ее себе?
Глаза в глаза – долгий, бесконечный взгляд.
– Ты Чэйсули, – жестко бросил Мухаар. – Ты подлежишь уничтожению… как и все они.
– Значит, вы прикажете убить меня?
– Чэйсули приговорены к смерти. Кэриллон подошел ближе к Аликс:
– То, что сделала Линдир, было давно, и лучше было бы забыть об этом.
Однажды вы уже изгнали Аликс, государь. Не делайте же этого снова.
– Это не твое дело, Кэриллон! – слова Шейна хлестали, как плеть. – Покинь этот зал.
– Нет, – Я приказываю тебе.
– Нет, господин мой.
Шейн стиснул руки на золотом поясе:
– Чэйсули взяли тебя в плен и натравили на тебя волка. Эта девчонка – одна из них. Как ты можешь мешать мне?..
– Аликс – моя племянница, государь. Моя родня по крови. Я не потерплю, чтобы кто-либо обращался с ней так – даже если это будешь ты.
Мухаар стиснул зубы – дыхание со свистом вырывалось из его горла, в гневе он шагнул с возвышения:
– Ты не смеешь говорить со мной так! Я твой сюзерен, Кэриллон, я сделал тебя моим наследником. Ты заставляешь меня думать, что Чэйсули околдовали тебя, чтобы привлечь на свою сторону. Значит ли это, что я должен лишить тебя права наследования?
Аликс бросила на Кэриллона острый взгляд, тот побледнел и стиснул зубы:
– Мой господин, вы можете делать все, что вам угодно, но, думаю, бессмысленно лишать права наследования единственного возможного наследника трона. Или вы забыли, сколько лет провели в бесплодных надеждах?..
– Кэриллон!..
– Ты сделал меня своим наследником, – твердо сказал тот. – Но это не значит, что я утратил все человеческие чувства.
– Убирайся отсюда! Аликс шагнула вперед:
– Чтобы вы могли разобраться со мной наедине, господин мой Мухаар? Чтобы никто не помешал вам приказать увести меня и казнить на алтаре вашей гордыни?
Лицо Шейна побелело:
– Не смей распускать язык, ведьма! Ты будешь делать то, что прикажу я!
Аликс не успела ответить – в ее мозгу внезапно раздался звенящий золотом голос. Она ошеломленно посмотрела на Мухаара. Голос явно принадлежал Каю.