После всех этих лет… Я думал, что ребенок Линдир пропал, и не принимал его в расчет.
Пламя беспокойно взметнулось в его ладони.
– Ты значишь для Пророчества больше, чем многие из тех, кого я видел. А я наблюдал много лет… Я ждал.
– Что вы говорите? – болезненно-резким голосом спросила Аликс.
Черные глаза сузились – девушка все еще была под их властью:
– Может ли быть так, что ты действительно не понимаешь? Разве Чэйсули еще не связали тебя своей толмоорой?
– Кто ты? Он улыбнулся:
– У меня много имен. Большинство их придумали жалкие людишки, трепещущие от страха передо мной. Прочие почитаются, как это и должно быть.
Аликс трясло от леденящего страха:
– Что ты за человек?
– Я тот, кто служит богам. Она хотела уйти, но не смогла даже сдвинуться с места.
– Чего ты хочешь от меня?
– Ничего, – спокойно ответил незнакомец, – если ты предпочтешь и дальше останешься в неведении. Только если ты признаешь свою толмоору, я буду принужден остановить тебя. Как смогу.
Камни серег впились ей в ладонь, так крепко она стиснула руку:
– Ты не Чэйсули…
– Нет.
– И все же ты говоришь о толмооре и Пророчестве… Что это значит для тебя?
– Это мое проклятие, – мягко ответил он. – Это конец для меня и моего народа – если Пророчество исполнится. И Чэйсули знают об этом.
Внезапно она поняла, кто перед ней, и это осознание обожгло ее ледяным прикосновением. Девушка заставила себя расслабиться и успокоиться, потом подняла голову:
– Я знаю тебя. Я знаю тебя, – она перевела дух, – ты – Айлини.
– Верно.
– Тинстар…
Его глаза по-прежнему ласково улыбались:
– Верно.
– Что ты делаешь здесь? – прошептала она.
– Это мое дело. Но вот что я тебе скажу: Беллэм уже перешел границы и вторгся в Хомейну. Хомейна падет, госпожа – скоро, очень скоро. Она будет моей, – он снова улыбнулся, – как и должно быть.
– Шейн никогда не позволит этого.
– Шейн глупец. Он был дураком, когда изгнал Чэйсули с их родины и приговорил их к смерти. Без них он не сможет победить. Он проиграет, и Пророчество не исполнится. Тогда править этой землей стану – я.
– С твоими нечеловеческими способностями! – крикнула Аликс. Чародей рассмеялся:
– У вас, моя госпожа, тоже есть некоторые нечеловеческие способности… вам нужно только учиться. Но пока вы этого не делаете, вы ничего не значите для меня, – он пожал плечами. – Потому я оставляю вам жизнь.
– Оставляешь мне жизнь… – повторила она безжизненным голосом.
– Пока – да, – подтвердил Тинстар.
Над ними скользнула крылатая тень. Тинстар взглянул вверх, проследил за ней глазами, потом снова перевел взгляд на Аликс:
– Вы призываете лиир, госпожа моя, даже не зная этого? Быть может, вы вовсе не столь наивны, как хотите казаться…
Кай! беззвучно крикнула она ястребу.
Рука Тинстара легла на холку вороного коня, в другой по-прежнему билось пурпурное пламя. Он улыбнулся Аликс и начертил в воздухе странную руну, вспыхнувшую в воздухе и обратившуюся в столб холодного огня. Сияние, показавшееся Аликс ослепительным в ночной темноте, заставило девушку на мгновение закрыть глаза, когда она снова открыла их, огненный столб исчез – а с ним исчез и Тинстар.
– Аликс…
Девушка резко обернулась – позади стоял Дункан с конем в поводу. Его левая рука была окровавлена, на щеке темнел кровоподтек, лоб пересекала узкая рана, но в остальном все было в порядке.
Аликс молча смотрела на него. Все те гневные слова, которые она наговорила ему перед их расставанием, больше не имели значения: какое-то новое чувство затеплилось в ее душе, и она начала понимать, что это.
– Конь ускакал, – неверным голосом вымолвила девушка.
Дункан не отводил взгляда от Аликс:
– Я нашел его. Хромает, но скоро поправится.
– Я рада, что он не сильно пострадал.
Их слова сейчас не имели значения – важнее было то, что стояло за словами.
– Тебе придется ехать со мной, потерпишь? – спросил Дункан. – Я не могу терять время на поиски другого коня. Я нужен клану.
Аликс медленно подошла к нему, чувствуя странную слабость, и остановилась всего в, шаге от Чэйсули.
– Это был Тинстар.
– Я видел его.
Дрожащей рукой она осторожно коснулась окровавленной руки воина:
– Дункан, я не хотела задеть тебя.
Он чуть отстранился, но девушка поняла: не от боли. То, что этот человек отныне принадлежит ей, внезапно потрясло ее.
– Дункан… – она смотрела в его горящие глаза, – Дункан, пожалуйста… обними меня, чтобы я поняла, что я и правда есть.
Он что-то прошептал на Древнем Языке и сжал ее в объятиях. Аликс почувствовала, что просто тает от прикосновения воина. Странная слабость, охватившая ее, была новым для нее чувством – но чувством без сомнения приятным.
Дункан зарылся пальцами в ее волосы и заставил ее откинуть голову:
– Ты все еще хочешь отречься от толмооры?
Она не ответила.
Глава 4
Дункан нашел пещеру в горах неподалеку от Мухаары и застелил пол шкурами.
Аликс сидела, завернувшись в красное одеяло, наблюдая за тем, как Дункан разводит огонь и пристраивает над ним куропатку.
– Болит рука?
– Да нет. Они не умели владеть оружием.
– Финн сказал, вы можете лечить. Разве ты этого не сделаешь?
– Не ради себя, тем более, из-за такой пустяковой раны. Искусством исцеления пользуются только когда это действительно нужно – и обычно ради других.
– Финн вылечил руку Кэриллону.
– Только потому, что Кэриллону нужно было доказать, что мы не демоны, как он думал.
Аликс пошевелилась – болела нога, болело все тело после падения с коня:
– Что ты сказал Кэриллону, когда мы уезжали? Мне показалось, ты говоришь так, будто все знаешь наверное.
Дункан отпил горячего меда:
– Я говорил так, потому что знаю Пророчество. Кэриллон в нем не называется прямо – Пророчество вообще не называет имен – но я думаю, что это именно он.
– Объясни.
Дункан криво улыбнулся:
– Я не могу. Ты не знаешь Пророчества. Шар тэл расскажет тебе, и тогда ты поймешь.
– Почему твои слова всегда так темны? Ты заставишь меня думать, что действительно замышляешь какое-то колдовство.
– Служение богам не может быть колдовством.
– А как же Тинстар?
Дункан замер и ответил не сразу:
– Тинстар служит темным богам преисподней. Он зло. Он хочет уничтожить Пророчество, прежде чем ему придет время исполниться.
– Именно так он и сказал, – Аликс вздохнула и потерла лоб. – Куда ты ушел, когда мой конь ускакал прочь?
– Сперва я убил двоих разбойников. Третий убежал. Я пошел искать его.
– Почему ты просто не послал Кая? Или не принял, облик лиир?
– Я не мог принять облик лиир. Я чувствовал присутствие Айлини, хотя и не знал, кто это. Что же до Кая… его я послал в Хомейну-Мухаар.
– В Хомейну-Мухаар? Зачем?
– Я думал, ты вернулась к Кэриллону, – просто ответил Дункан.
Она ошеломленно уставилась на него, потом почувствовала, как в ней, непонятно почему, закипает смех:
– Я могу подумать, что ты ревнуешь.
Дункан сдвинул брови:
– Нет, не ревную.
Аликс удивленно улыбнулась, потом рассмеялась:
– Итак, мне предлагается думать, что Чэйсули неспособны на такие хомэйнские чувства? Однако твой – и мой брат, похоже, вполне способен проявлять ревность.
– Финн молод.
– А ты – немногим старше.
Лицо Дункана потемнело:
– Моя юность кончилась в тот день, когда моя первая Обитель была уничтожена солдатами Мухаара. Только волей богов я остался жив, когда столь многие были убиты.
– Прости, Дункан…
– Ты все увидишь сама, когда мы приедем в Обитель.
– Осталось так мало..?
– Около пятидесяти женщин, и большинство не может иметь детей. Остальные старики и дети.