Охваченный мертвящим ужасом, Эллерт поднял голову и впервые разглядел то, что упустил из виду в первые суматошные мгновения: зеленые портьеры, обшитые золотом, огромное резное кресло в дальнем конце зала.
«Так, значит, мой отец умер в собственном доме, а я даже не знал этого, пока не стало слишком поздно… Мое предвидение было верным, но я неправильно истолковал причину… Даже знание будущего не помогает предотвратить его…»
Дамон‑Рафаэль опустил голову, содрогаясь от беззвучных рыданий.
– Он умер, – прошептал он, протянув руки к Эллерту. – Наш отец ушел к Свету.
Братья обнялись. Эллерт весь дрожал от потрясения, вызванного внезапным и реальным повторением картины, столь часто представавшей перед его внутренним взором.
Повсюду слуги один за другим преклоняли колени и поворачивались к братьям. Дамон‑Рафаэль, с окаменевшим от горя лицом, усилием воли совладал с подступавшими рыданиями и гордо выпрямился, слушая ритуальную формулу:
– Наш лорд умер. Многие лета новому лорду!
Эллерт тоже преклонил колени и, как было положено по закону, первым принес присягу на верность новому верховному лорду Элхалина, Дамону‑Рафаэлю.
– Родич, – снова произнесла красавица. – Почему ты так странно смотришь на меня?
Кровь бросилась Эллерту в лицо. Конечно же было невежливо так смотреть на незнакомку. Он внутренне содрогнулся при мысли, что она может обладать лараном , может различить своим внутренним зрением мучившие его образы.
– Но мы не совсем чужие друг для друга, дамисела[13], – хрипло ответил молодой человек, овладев собой. – И если мужчина смотрит своей нареченной прямо в лицо, это нельзя назвать невежливостью. Я Эллерт Хастур, и вскоре я стану твоим мужем.
Кассандра подняла глаза и без колебания ответила на взгляд, но в ее голосе слышалось напряжение.
– Значит, вот в чем дело? Однако же я с трудом могу поверить, что ты носил мой образ в памяти с тех пор, как последний раз видел мое лицо.
Тогда я была четырехлетней девочкой. А еще я слышала, Эллерт, что ты уединился в Неварсине; что был болен или сошел с ума; что пожелал остаться монахом и отрекся от наследства. Выходит, то пустые слухи.
– Это правда, что какое‑то время я имел подобное намерение. Шесть лет я жил в монастыре Святого Валентина‑в‑Снегах и с радостью остался бы там.
«Если я полюблю эту женщину, то уничтожу ее… Она родит мне детей‑чудовищ… Умрет, вынашивая их… Благословенная Кассильда, праматерь Доменов, позволь мне не видеть свою судьбу, раз я так мало могу сделать, чтобы избежать ее!»
– Я не болен и не сумасшедший, дамисела. Тебе не следует бояться меня.
– Действительно, – согласилась молодая женщина, снова встретившись с ним взглядом. – Ты не выглядишь больным, лишь очень обеспокоенным. Значит, мысль о нашем браке тревожит тебя, кузен?
– Может быть, это волнение при виде красоты и достоинства, дарованного мне богами в лице моей невесты? – с нервной улыбкой отозвался Эллерт.
– О! – Кассандра нетерпеливо покачала головой. – Сейчас не время для льстивых речей, родич. Или ты один из тех, кто считает, женщин можно соблазнить парочкой вовремя сказанных комплиментов?
– Поверьте, леди Кассандра, я не хотел показаться невежливым. Но меня учили, что человеку не подобает делиться своими тревогами и страхами, если они неопределенны.
И снова прямой взгляд больших глаз, обрамленных темными ресницами.
– Страхи, кузен? Но я безвредна, как ребенок! Лорд из рода Хастуров ничего не боится и уж конечно не станет опасаться своей нареченной.
Он вздрогнул, словно от удара плетью.
– Хочешь узнать правду, леди? Я обладаю странной формой
– Я также вижу все горе и страдание, которое может нас постигнуть, – хрипло продолжал он, не сознавая, как холодно и отчужденно звучит его голос. – И пока я могу видеть путь через ложное будущее, порожденное моими страхами, я не способен радоваться мысли о браке. Не сочтите это грубостью, моя леди.
– Я рада, что ты сказал об этом, – тихо отозвалась Кассандра. – Наверное, ты знаешь, что мои родственники рассержены из‑за того, что наш брак не состоялся два года назад, когда я достигла совершеннолетия. Они решили, будто ты оскорбил меня, оставшись в Неварсине. Теперь они хотят быть уверенными в том, что ты женишься на мне без дальнейших отсрочек. – В ее глазах блеснул озорной огонек. – Они не дадут ни секела[14] за мое супружеское счастье, зато постоянно напоминают мне о том, как близко ты стоишь к трону, как мне повезло и как мне следует опутать тебя своими чарами, чтобы ты не ускользнул от меня.