Серые глаза, обрамленные столь густыми ресницами, что казались черными, встретились с его глазами, и в них промелькнула веселая искорка.
– Ты снова обращаешься ко мне как к горничной, которой можно польстить изысканным комплиментом. Смею напомнить тебе, мой лорд, что теперь, когда я стала твоей женой, тебе вряд ли подобает называть меня дамиселой.
– Ах да, Боже мой, – в отчаянии пробормотал Эллерт.
Кассандра взглянула на мужа, слегка нахмурившись:
– Разве ты не хотел этой свадьбы? Я с детства знала, что должна выйти замуж за того, кого выберут мои родственники, но мне казалось, что мужчины более свободны в своем выборе.
– Думаю, никто из нас не свободен; по крайней мере, не здесь, во владениях Доменов, – отозвался Эллерт.
Почему на свадьбе так много наигранного веселья, танцев и выпивки? Не потому ли, что сыновья и дочери Хастура и Кассильды стремятся забыть о том, что их скрещивают, словно племенной скот, ради благословенного и проклятого
может
– Муж мой! – в тревоге воскликнула новобрачная. – Эллерт! Умоляю, скажи, что случилось!
Он знал, что испугал ее. И боролся с собой, применяя приемы самоконтроля, которым научился в Неварсине. Мало‑помалу ему удалось успокоиться.
– Ты тут ни при чем, Кассандра. Я уже рассказывал тебе о своем проклятье.
– И я ничем не могу помочь тебе?
«Могла бы, – яростно подумал Эллерт. – Ты бы помогла мне, если бы вообще не родилась на свет; если бы оба умерли в младенчестве; если бы наши гены – да вмерзнут они навеки в темнейшую из преисподен Зандру! – не поразили бы этим проклятьем весь род!» Юноша не мог произнести этого вслух, но Кассандра уловила его мысль, и ее глаза расширились от ужаса.
Затем толпа родственников нарушила их недолгое уединение. Дамон‑Рафаэль пригласил Кассандру на танец, высокомерно бросив «скоро она будет твоя, братец», кто‑то сунул в руку бокал вина, требуя, чтобы он присоединился к общему веселью, которое, в конце концов, устраивалось в его честь.
Скрывая ярость и возмущение – нельзя же винить гостей в том, что мир устроен так, а не иначе! – Эллерт выпил и немного потанцевал с девушками, имевшими столь незначительное отношение к его будущему, что их лица слились в одно целое, не изменяясь в калейдоскопе вероятностей. Он не видел Кассандру до тех пор, пока Кассильда, жена Дамона‑Рафаэля, не вывела ее из зала в сопровождении служанок для приготовлений к брачному ложу.
Обычай требовал, чтобы мужа и жену в первую брачную ночь сопровождали к ложу родственники, которые могли бы засвидетельствовать осуществление брака.
В Неварсине Эллерту приходилось читать о том, что было время, когда первое исполнение супружеских обязанностей также некоторое время было публичным. К счастью, он знал, что сейчас этого не потребуется, и удивлялся тому, как другие могли терпеть подобное унижение.
Прошло еще немного времени, и Эллерта под обстрелом обычных шуточек повели к жене. Обычай также требовал, чтобы ночное одеяние новобрачной было достаточно откровенным. Наверное, подумал Эллерт, это делается для того, чтобы все могли видеть отсутствие у женщины скрытых изъянов, способных уменьшить ее ценность как породистой самки.
«Да не допустят боги, чтобы ее одурманили наркотиками для вящей покорности!..» Эллерт внимательно всмотрелся в глаза Кассандры, стараясь заметить неестественный блеск. По его мнению, такая мера могла бы быть милосердной для женщины, отдаваемой против ее воли совершенно незнакомому человеку; никто не захочет насилием добиваться покорности от перепуганной девушки. И снова противоречивые образы, события и возможности затопили его разум, борясь за главенство между собою. Похоть, ненависть, смирение… Что там сказал Дамон‑Рафаэль – все ее сестры умирали от родов?
Под хор поздравлений родственники покинули комнату. Эллерт встал и закрыл дверь на щеколду. Вернувшись к Кассандре, он заметил на ее лице страх, который девушка пыталась безуспешно скрыть.
«Может быть, она боится, что я нападу на нее, словно дикое животное?» Но вслух спросил:
– Они не опоили тебя афросоном или каким‑нибудь другим снадобьем?
Кассандра покачала головой.
– Я отказалась. Моя приемная мать хотела, чтобы я выпила, но я сказала ей, что не боюсь тебя.
– Тогда почему ты дрожишь? – спросил юноша.
– Мне
домна
– Кассандра, – сказал он. – Ты хотела этого брака?
Она сидела потупив взор.
– Я
– Я никогда не думала об этом. Но мне всегда казалось, что ты более свободен в выборе…
– Свободен? – Он невесело рассмеялся. – Моя судьба предрешена так же, как и твоя, леди.