Он сложил сломанные крылья и начал медленно подниматься по склону к воротам замка.
– Она ненавидит меня! – в ужасе воскликнула Алисиана. – Она не хочет появляться на свет!
Сквозь темноту, обволакивавшую разум, роженица почувствовала прикосновение рук Микела.
– Это глупости, любимая, – прошептал он, прижимая женщину к себе. Хотя лорд тоже ощущал странную чужеродность молний, вспыхивавших за высокими окнами, но страх Алисианы угнетал его гораздо больше. Казалось, что помимо испуганной женщины и невозмутимой Маргали, сидевшей у ложа со склоненной головой, в комнате присутствовал кто‑то еще. На лице
Алдаран присутствовал при рождении всех своих детей, ощущая инстинктивный страх и ярость еще не ожившего разума, выбрасываемого в мир силами, которых он не мог постигнуть. Теперь, вернувшись к воспоминаниям («Был ли хоть один из детей Клариссы таким сильным? А младенцы Деонары, жалкие маленькие создания, неспособные бороться за свою жизнь…»), Микел потянулся мыслью к ребенку, нащупывая разум, терзаемый осознанием страданий матери. Он искал контакта, чтобы послать утешение. Не в словах – ибо новорожденный не знал человеческого языка, – но в эмоциях, оставляющих ощущение радостного и теплого приветствия.
«Тебе не нужно бояться, маленькая; скоро все кончится… Ты будешь жить и дышать, а мы возьмем тебя на руки, будем любить тебя… Ты долгожданная и давно любимая…» Микел продолжал мысленно успокаивать дочь, изгоняя из разума воспоминания о погибших сыновьях и дочери, когда вся его любовь не могла последовать за ними в непроглядную тьму, наброшенную на их души внезапным пробуждением ларана . Он старался вычеркнуть память о слабых детях Деонары, не сумевших дотянуть даже до первого вздоха. «Разве я достаточно сильно любил их? Если бы я тогда любил Деонару сильнее, стали бы ее дети упрямее цепляться за жизнь?»
– Задерните портьеры, – приказал лорд минуту спустя.
Одна из женщин на цыпочках подошла к окну и закрыла потемневшее небо тяжелой портьерой. Но гром продолжал греметь, а вспышки молний пробивались даже сквозь плотную ткань.
– Сейчас начнется, – прошептала одна из сиделок.
Маргали неслышно встала, подошла к Алисиане и осторожно положила руки на тело женщины, регулируя ее дыхание и следя за процессом родов. Женщину, обладающую лараноми вынашивающую ребенка, нельзя исследовать физически из‑за опасности повредить плод. Только леронимогут заниматься этим, пользуясь восприятием телепатических и психокинетических сил роженицы. Алисиана ощутила успокаивающее прикосновение. Ее лицо разгладилось, но, как только Маргали убрала руки, она с неожиданным ужасом воскликнула:
– О Донел, Донел! Что будет с моим мальчиком?
Леди Деонара Ардаис‑Алдаран, хрупкая стареющая женщина, бесшумно подошла к ложу Алисианы и погладила ее тонкие пальцы.
– Не бойся за Донела, Алисиана, – успокаивающе прошептала она. – Да хранит нас милосердная Аварра, но клянусь, что, если в том возникнет нужда, с завтрашнего дня я стану ему приемной матерью и буду относиться к нему с такой же нежностью, как если бы он был моим сыном.
– Ты так добра ко мне, Деонара, – прошептала Алисиана. – А ведь я забрала у тебя Микела.
– Дитя, сейчас не время для подобных мыслей. Если ты сможешь дать Микелу то, чего не смогла я, я буду относиться к тебе как к сестре и любить тебя так же, как Кассильда любила Камиллу. – Деонара наклонилась и поцеловала бледную щеку Алисианы. – Успокойся, бреда:
– Ай! Вот маленькая фурия! – воскликнула акушерка, едва удержав брыкающегося младенца – Вам нужно успокоить ее,
Маргали склонилась над малюткой. Личико девочки, искаженное яростным криком, имело кирпично‑красный оттенок; щелочки полузакрытых глаз сверкали голубизной. Круглая маленькая головка была покрыта густым рыжим пухом. Маргали приложила свои изящные узкие ладони к обнаженному тельцу ребенка, что‑то тихо воркуя ему на ухо. Ее прикосновение немного успокоило малышку. Акушерка перерезала пуповину, но едва она взяла новорожденную на руки и завернула в теплое одеяло, та снова начала вопить и барахтаться. Женщина поспешно положила сверток и отдернула руку, вскрикнув от боли.
– Ай! Милосердная Эванда, она одна из этих ! Когда малышка вырастет, ей не придется бояться насилия, раз она уже сейчас может бить своим лараном . Я никогда не слышала о таком у новорожденных!
– Ты испугала ее, – улыбнулась Маргали. Как и все женщины из свиты Деонары, она любила маленькую Алисиану. – Бедное дитя – потерять мать в первый же день своей жизни! – грустно добавила лерони .
Микел, лорд Алдаран, стоял на коленях у ложа женщины, которую любил. Его лицо было искажено страданием.
– Алисиана, Алисиана, любимая моя!
Потом он поднял невидящие глаза. Деонара взяла у Маргали спеленутого младенца и прижала его к своей плоской груди со всей жаждой неутоленного материнства.
– Теперь ты довольна, Деонара? Никто не будет оспаривать у тебя права на этого ребенка.
– Такие слова недостойны тебя, Микел, – ответила Деонара. – Я всем сердцем любила Алисиану, мой лорд. Что бы ты предпочел: чтобы я отказалась от ее дочери или вырастила ее с такой же нежностью и заботой, как если бы она была моей собственной? – Несмотря на все усилия, леди Алдаран не могла скрыть горечи, звучавшей в ее голосе. – Она – твое единственное живое дитя, и если она уже сейчас обладает лараном , то тем большей заботой и любовью нам следует ее окружить.