- Да и я тоже не думала, сэр. Только, видите ли, они все узнали.
- Узнали? - ничего не понимая, переспросил он.
- Да, сэр. - Она деловито кивнула и откровенно, без всякого смущения пояснила: - Я сама во всем виновата, надо же быть такой дурочкой: пришла вчера без корсета. Я ведь и не думала, что уже заметно. Но нашу повариху не проведешь. Она сразу помчалась к отцу-наставнику.
- Ничего не понимаю... О чем ты говоришь?
- Да неужели вам непонятно, сэр: у меня будет ребенок!
Стефен до того растерялся, что не мог слова вымолвить. Наконец, чувствуя, что положение обязывает его сделать внушение, он, заикаясь, пробормотал:
- Боже мой, Дженни... да как же ты могла?
- Должно быть, я тогда голову потеряла, сэр.
- Что?!
- Да ведь люди-то не деревяшки, сэр. От этого никуда не уйдешь. О, со мной-то все в порядке, можете не сомневаться. Алф - парень верный. Я ведь говорила вам, что он служит на корабле стюардом и мы поженимся, когда он вернется.
Оба немного помолчали; Стефен с возрастающей симпатией смотрел на Дженни.
- Ты, как видно, любишь его.
- Да, как видно, сэр. - Лукавая улыбка на миг озарила ее молодое, свежее личико. - Он куда старше меня, конечно. И, должна признаться, если бы не те две кружки пива, что я выпила тогда в "Благих намерениях", я бы ни за что не сдалась. Но, конечно, я могла бы нарваться на парня куда хуже. Алф-то все-таки порядочный. И образованный. Он любит музыку и сам научился играть на губной гармонике.
Новая пауза.
- Что ж... нам будет очень недоставать тебя, Дженни.
- Мне тоже будет недоставать вас, сэр. Должна сказать, уж очень вы были ко мне добры. Не то, что другие.
- Кто же это?
- Ну, перво-наперво - отец-наставник, сэр. Должна сказать, уж и задал же он мне трепку перед тем, как уволить.
- Значит, ты уходишь не по своему желанию?
- Ах, что вы, сэр. Мне это совсем ни к чему... Я ведь себя кормлю, родителей моих давно нет на свете. Но отец-наставник сказал, что нельзя такую заразу держать в доме, когда тут живут трое молодых мужчин, и прогнал меня.
Стефен прикусил губу. Поглядывая исподтишка на девушку, он заметил, что, несмотря на обычное спокойствие и добродушие, она выглядит бледной и расстроенной. Он мог бы поклясться, что в ней нет ни капли испорченности.
- Дженни, - поддавшись внезапному порыву, сказал он, - я, конечно, не хочу вмешиваться в распоряжения отца-наставника. Но надеюсь, ты приняла все необходимые меры... позаботилась о больнице и прочих вещах.
- Я не пойду в больницу, сэр. У меня есть своя комната. И я договорюсь с миссис Кетл. Она повитуха, сэр, и, говорят, очень ловкая.
- Ты уверена, что все будет в порядке?
- О, можете обо мне не беспокоиться, сэр. - Впервые в ее голосе прозвучала нотка огорчения. - Только бы я вам не причинила никаких неприятностей. Ведь все открылось и насчет той работы в школе рисования, что вы мне устроили. И отец-наставник, по-моему, очень разгневался.
Это сообщение несколько расстроило Стефена. Однако ему было сейчас не до себя - его искренне тревожила судьба Дженни, он восхищался ее мужеством и здравомыслием и возмущался тем, как с нею обошлись. За последние месяцы он очень привязался к ней, и сейчас ему хотелось чем-то проявить свое доброе к ней отношение. Он отвернулся, застенчиво порылся в бумажнике и подошел к девушке.
- Видишь ли, Дженни... Я вовсе не хочу обидеть тебя, но ты так много для меня здесь делала... и потом сейчас, в твоем положении, это тебе очень пригодится. Я хочу, чтобы ты приняла это от меня.
Он неловко сунул ей в руку пятифунтовую бумажку, которую сложил вчетверо, чтобы не так было заметно, какая это крупная купюра. Но, к его изумлению, она стремительно вскочила и попятилась, не желая брать денег.
- Нет... Я ни за что не возьму.
- Но, Дженни... ты должна...
Дженни была не из плаксивых, однако сейчас, после того, что ей пришлось вынести за этот день, горячие слезы брызнули из ее глаз.
- Нет, сэр, я не могу... я же ничего для вас и не делала...
В эту минуту - она все пятилась, а он наступал на нее, протягивая деньги, - дверь отворилась и вошел отец-наставник. Воцарилась мертвая тишина. Достопочтенный Криспин Блисс стоял точно громом пораженный. Затем он сухо сказал:
- Можешь идти, Дилл.
Дженни повернулась и в отчаянии, обливаясь слезами, направилась к двери, но у Стефена, несмотря на его смущение и виноватый вид, все же хватило присутствия духа воспользоваться ее растерянностью и сунуть деньги в карман ее жакета.
- Прощай, Дженни, - пробормотал он. - Желаю тебе счастья.
Если она и ответила, то он этого не услышал.
С обычным своим спокойствием достопочтенный Криспин закрыл за ней дверь, затем взглянул на Стефена, поджал губы и уставил взор в потолок.
- Десмонд, - начал он. - Я предполагал, что вы ведете себя отнюдь не благонамеренно. Но я никак не мог подумать, что вы зайдете так далеко. Будучи другом вашего дорогого батюшки, я безмерно огорчен вашим поведением.
Стефен проглотил комок, вставший вдруг в горле. Щеки его побелели, но темные глаза загорелись огнем.
- Я не совсем понимаю вас.
- Полно, полно, Десмонд. Вы же не можете отрицать, что состоите - и уже довольно давно - в непотребной связи с этой юной особой, которую я только что выгнал.
- Мы были друзьями с Дженни. Она оказывала мне множество мелких услуг. И я в свою очередь пытался помочь ей.
- Ага! - многозначительно кивнул отец-наставник. - И помощь эта, по вашему разумению, заключалась в том, что вы частенько приглашали ее к себе и сидели вдвоем с ней в комнате.
- Она приходила ко мне делать уборку. И я иногда рисовал ее. Вот и все.
- В самом деле! Значит, вы считали вполне возможным - на правах будущего священника - втихомолку использовать в качестве натурщицы одну из служанок этого дома Христова. Я почел своим долгом просмотреть кое-что из рисунков, явившихся следствием этого тайного содружества, и должен признаться, они показались мне весьма и весьма двусмысленными.
Кровь бросилась Стефену в лицо. Глаза его гневно сверкнули.
- Насколько мне известен ваш вкус, сэр, - сказал он, весь дрожа, - я не вижу ничего удивительного в том, что вы их не поняли.
- В самом деле! - парировал Блисс с ледяным спокойствием, которое, по его мнению, так шло его особе. - Видно, и в самом деле мои взгляды особенно взгляды на мораль - существенно отличаются от ваших.
- Несомненно, - отбросив всякую осторожность, заявил Стефен. - Я бы, например, не стал выбрасывать на улицу эту несчастную из-за одного проступка.
- Не сомневаюсь. Этого-то я как раз и опасался.
- Что вы хотите сказать?
До сих пор отец-наставник искусно держал себя в руках, но сейчас бурлившие в нем чувства вырвались наружу: нос его заострился, и высокое чело почти грозно нахмурилось.
- Хотя Дилл и назвала виновника, я не убежден, что она сказала правду. Во всяком случае, я глубоко уверен, что ваше отношение к этой злополучной девице, то, как вы использовали ее во имя так называемого высокого искусства, делает вас по крайней мере ответственным, косвенно повинным в ее падении.
Прерывисто дыша, Стефен недобрым взглядом смотрел в упор на Блисса. Наконец он не выдержал:
- Никогда в жизни я не слышал большей мерзости. И большей лжи. Дженни вовсе не падшее существо. У нее есть возлюбленный, и он намерен на ней жениться. Должно быть, это ваше понятие о христианском милосердии понуждает вас чернить без всяких оснований ее и меня?
- Замолчите, сэр! Я не позволю вам говорить со мной в таком тоне. Если бы я слепо следовал велению долга, я обязан был бы потребовать, чтобы вы покинули наш Дом. - Он помолчал, чтобы успокоиться.