Охотник за мечтой - Лаура Кинсейл 5 стр.


До того как он стал взрослым мужчиной, она бросила вызов эмиру, вынудив его послать к ней на переговоры своего сына, так что смогла убить его собственными руками.

Она одевалась, как одеваются турки и жители пустыни; она предоставляла убежище раненым друзам и восставшим албанцам, сиротам и потерпевшим поражение мамелюкам. Когда непобедимый и всемогущий Ибрагим-паша потребовал, чтобы она выдала ему его врагов, она только сказала: «Приди и возьми их». Но он не посмел даже попытаться. Она никогда не разочаровывала Ардена, хотя с годами погрузилась в глубины метафизики, обратилась к астрологическим предсказаниям и магии. В зрелые годы она поражала своим величием больше, чем другие женщины, которых он когда-либо знал. Говорят, она объявила, что будет невестой нового Мессии, но Арден никогда не слышал от нее таких заявлений – она лишь говорила, что будет рядом с Ним верхом въезжать в Иерусалим. Она имела громадное самомнение и остроумие, ее мышление занимали нелепые пророчества, но у нее было сердце львицы, одинокой среди жестоких тиранов Востока. Она завоевала свою вершину горы и не признавала на ней никаких законов, кроме своих собственных.

Арден положил перед склепом белую розу. Он родился слишком поздно. Эстер Стенхоп умерла. Никогда в своей жизни он не найдет подобную ей женщину. И неопределенное безысходное одиночество, всегда гнавшее его в пустоту, в самые дикие уголки земли, как будто он мог найти там тот кусочек своей души, которого ему недоставало от рождения, стало острее, чем раньше.

Тихо выругавшись, он погасил фонарь и пошел прочь от склепа. При свете звезд он наугад брел мимо тихих дворов, извивающихся тропинок, стараясь выбрать ту, которая привела бы его к жилищам иностранцев, где он намеревался переночевать. Он дважды заблудился среди изгородей и проходов, но наконец гораздо быстрее, чем ожидал, лорд Уинтер, завернув за угол, вышел на поросший травой двор и остановился. В тишине до него донесся звук рыданий, не просто плач, а жуткие, душераздирающие рыдания, полные глубокого отчаяния.

Привыкшие к темноте глаза увидели полоску тусклого света, падавшего во двор через открытую дверь. Заинтригованный тем, что в опечатанной, как и все остальные помещения, комнате неожиданно кто-то оказался, лорд Уинтер прошел по траве, стараясь, чтобы стук его сапог послужил предупреждением. Заглянув в комнату, из которой раздавались отчаянные стенания, он увидел фигуру в грязном полосатом восточном халате, сгорбившуюся в позе неимоверного страдания среди открытых ящиков и коробок, наполненных бумагами.

Лорд Уинтер не стал прятаться, а открыто встал на пороге двери, но даже когда он заговорил, мальчик вскочил, ударился о табурет, и от его движения бумаги разлетелись. Шуршащий звук, подобный ружейному выстрелу, эхом отразился от каменных стен.

– Мир тебе, – по-арабски поздоровался лорд Уинтер, узнав бедуинского мальчика с распущенными волосами и допотопным мушкетом.

Парнишка ничего не ответил, а только с ужасом смотрел на виконта, тяжело дыша и время от времени икая. У юного бедуина было достаточно причин для смущения, так как консул распорядился выпроводить всех слуг и запереть помещения. Никто, хоть немного знакомый с бедуинами, не поверил бы, что бедуинский мальчик может остаться с какими-то иными намерениями, кроме воровских, и не важно, плачет он или нет. Мальчик весь сжался, в любое мгновение готовый наброситься на виконта.

– Ма’алейк, тебе никто не причинит зла, волчонок, – пожал плечами лорд Уинтер в ответ на испуганный взгляд. – Иди выпей моего кофе. – Если лорд Уинтер ожидал, что за свое радушное предложение будет вознагражден хоть каким-то дружелюбием или признанием со стороны своего слушателя, то он ошибался.

Юноша, по-видимому, оказался недоверчивой натурой и продолжал молча стоять среди призрачного хаоса бумаг. – Аллах! – Арден отвернулся. – Тогда продолжай грабеж. Господь всемогущ!

– Лорд Уинтер! – торопливо воскликнул мальчик на чистейшем английском языке. – Я не вор!

Звук собственного имени и плавная английская речь в устах необразованного оборванца из пустыни произвели на Ардена такое пугающее впечатление, что ему стало не по себе и, приподняв бровь, он оглянулся назад.

– Милорд, вы отдадите меня консулу? – в отчаянии спросил мальчик.

– Мне безразлично, даже если ты украдешь весь хлам, который сможешь унести, – ответил лорд Уинтер, тоже перейдя на английский. – Но совершенно очевидно, что ее верные слуги уже растащили все до последней ложки.

– Я не ворую! – настаивал мальчик.

– Как скажешь, – скептически кивнул лорд Уинтер, прислонясь к дверному косяку.

– Консул…

– Дорогое дитя, если ты полагаешь, что я докладываю все, что знаю, таким, как мистер Мур, ты сильно ошибаешься во мне. Могу сказать, он очень удивился бы такому предположению. Английскому тебя научила леди Эстер?

– Да, господин, – после некоторого колебания ответил по-арабски мальчик. – Хвала Аллаху.

– Вижу, она добилась необычайного успеха. Как долго ты пробыл у нее в услужении?

– Много лет, господин, – пробормотал мальчик, снова оробев под градом настойчивых вопросов, и опустил голову.

По голосу и безбородому лицу подростка Арден заключил, что ему не больше пятнадцати лет, а может, и того меньше. Мальчик был выше, чем обычно бывают дети бедуинов, тонкий, как тростник, с печальным, распухшим от слез лицом и золотистой, как солнце, кожей. Но он обладал характерным изможденным видом жителя пустыни, и все в нем от маленьких, изящных рук под выношенными обшлагами до двух локонов, свисавших вдоль щек к самым плечам – символа молодого кавалера-кочевника, – и огромного кривого кинжала, привязанного к поясу, говорило, что он бедуин.

– Давай, маленький волк, возьми у меня кофе, и благословит тебя Господь. – Арден чувствовал к нему расположение, но лишь по той причине, что мальчик – бедуин и тем самым принадлежал к самому свободному на свете народу.

Мальчик, видимо, не собирался принимать его предложение; из-под влажных ресниц он смотрел на виконта полными слез, пугливыми, как у газели, глазами. Лорд Уинтер не умел утешать плачущих, так как ему мало приходилось иметь дело с детьми, а женского общества он настойчиво избегал, питая определенное презрение к нему вообще и неистовое отвращение к тому сорту увядающих, пахнущих цветами молодых английских леди, которые так часто угождали ему в надежде, что он, быть может, исполнит свой долг аристократа и выберет одну из них себе в жены. Но, глядя на дрожащие губы и наполняющиеся слезами глаза, он боялся, что вскоре придется играть роль утешителя.

– Сын волка, не хнычь – ты же араб! – приказал он, чтобы предупредить неминуемо надвигающийся поток слез.

Однако его строгое увещевание, казалось, возымело обратное действие, потому что мальчик, закрыв лицо руками, разразился рыданиями. Скривившись, лорд Уинтер несколько секунд смотрел на хрупкую фигуру.

– Тогда поступай, как тебе будет угодно. – Вскинув на плечо винтовку, лорд Уинтер распахнул дверь и вышел обратно во двор, предоставив мальчику оплакивать свое горе.

Глава 2

Несчастное существо, которое он оставил в слезах, опустилось посреди бесполезных бумаг. Зенобия все еще дрожала от страха быть разоблаченной и никак не могла остановить рыдания, вызвавшие такое отвращение у лорда Уинтера.

Назад Дальше