– Расскажи мне сказку, апатам…
– Ты слишком взрослая для сказок, Сийра…
– Никогда не поздно слушать сказки. Из них, как говорят, родилось все! Абсолютно все!
– Все? Хм‑м… забавно! И кто тебе об этом сказал, дочка?
– Учитель, апатам.
– Который из трех?
– Кирто Веладас, поэт.
– А… тогда понятно. Для него и в самом деле все рождается из сказок, из мифов, преданий, легенд… Специфика его ремесла, я полагаю.
– Но разве ты сам…
– Да‑да, девочка, конечно. Мне тоже приходится иногда рассказывать людям сказки, но, видишь ли, совсем с другой целью. Этот Кирто Веладас развлекает здоровых, я же пытаюсь исцелить больных. Тех, в ком душа застыла подобно полярным льдам или, наоборот, бунтует и рвется наружу, как недобродившее молодое вино.
– Кстати о вине. Хочешь?
– Солнце уже садится… Да, пожалуй, я выпил бы немного, чтоб побыстрей уснуть.
– А сказка?
– В другой раз, Сийра, в другой раз. День выдался тяжелый… Ну, позови‑ка топотуна. Пусть принесет розового из Даммара…
Сзади раздался шорох – из своей норы выползал Джаки, предводитель, вытаскивая за собой тяжелую трубу дудута. Вождь прислонил ее к плоскому обломку, на котором стояла мерная колба – большая, объемом с галлон, – и присмотрелся к черточкам, процарапанным на боку цилиндрического сосуда. По ним здесь отмеряли время – с нависавшего над колбой сталактита падали капли, монотонным плеском тревожа тишину. Десять капель – минута, шестьсот капель – час, четырнадцать с половиной тысяч – сутки, пять миллионов – год… Разумеется, о минутах, часах, днях и годах здесь ведал только Блейд; прочие обитатели анклава Ньюстард отсчитывали время от одного нападения кэшей до другого. Этот период от атаки до атаки они называли Отдохновением Божьим; правда, кое‑кто предпочитал более энергичное наименование – хряп.
Джаки – тощий, длинный, но мускулистый мужчина лет сорока – определил время по своей примитивной клепсидре, помочился и подтянул рваные штаны. Расчесав пятерней свою дикую бороду, он довольно произнес:
– Еще полхряпа осталось. А потом мы им врежем! Дерьмо херувима, как мы им врежем, этим мокрицам вонючим! Я уже заскучал…
Заскорузлая рука вождя нежно огладила трубу дудута.
Как уже заметил Блейд, предводитель никогда не расставался с этим оружием, несмотря на его немалый вес; похоже, он и спал с ним в обнимку. Разумная предосторожность! Кэши – иначе говоря, убийцы – атаковали с поразительной регулярностью, раз в одиннадцать дней, но случалось, они делали и незапланированные вылазки. В такие моменты все, кто мог нажать на спуск или метнуть гранату, становились под ружье, и Джаки вел соплеменников в бой, как и полагается неустрашимому воину, первому среди бойцов Ньюстарда. Он и в самом деле был крутым парнем.
– Значит, через полхряпа новая заварушка, – повторил вождь, присаживаясь рядом с Блейдом. – То‑то окрестишься, облом!
Обломом был Ричард Блейд; он весил в полтора раза больше любого обитателя анклава и выглядел на их фоне словно могучий дуб среди поросли худосочных сосенок. Официальная его кличка звучала как Чарди – производное от Ричарда, редуцированное и видоизмененное в соответствии с местными традициями.
– Думаешь, я не крещеный? – Блейд усмехнулся. – В Смоуте тоже не райская жизнь.
Согласно легенде, Смоут, соседний анклав, являлся его родиной. Впрочем, никто не мог сказать, существует ли еще эта крысиная нора или кэши уже превратили ее в пепел.
– Так то Смоут! – Джаки презрительно сплюнул. – Там – свои задрючки, у нас – свои! Задница божья! Ты ведь пока сюда не добрался, дудута в глаза не видел!
Это было не совсем так, но Блейд не мог объяснить собеседнику, где и когда он научился обращаться с гранатометом. Джаки считал, что у пришельца талант к таким делам – исключительный талант, который в Ньюстарде ценился очень высоко. Так высоко, что Джаки даже подарил ему свой запасной дудут, который сам же и смастерил из пятидюймовой стальной трубы. Блейд, однако, не считал, что его облагодетельствовали; во всем анклаве лишь он мог стрелять из этой пушки, весившей фунтов тридцать.
– Слушай, Чарди, – на лице вождя вдруг промелькнула заинтересованность, – а что у вас в Смоуте вместо дудутов? Без них же с кэшами никак не совладать! Гранату‑то далеко не метнешь! Или там все такие здоровые обломы вроде тебя?
– Вместо дудутов у нас тарарахи, – сообщил Блейд. – Здоровая такая штука вроде арбалета, и стреляет она бомбой величиной с твою голову.
– Хм‑м… Прицельность плохая, – заметил вождь с видом знатока. – Дудут лучше.
– Лучше, – согласился Блейд.
Джаки зевнул во весь рот и поднялся.
– Пойду еще ухо придавлю. Все одно, делать пока нечего.
Он кивнул пришельцу из Смоута, сунул свое оружие под мышку и полез обратно в нору. Блейд смотрел ему в спину, обтянутую грубо сшитой курткой из пластика, и усмехался.
Любопытный вопрос задал паршивец Джаки, блошиный корм! Очень характерный и для него, и для остальных червоедов Ньюстарда! Никого из них не занимало, как обстоят дела в этом самом Смоуте – или в Кальдере, Торонне, Лизе и других анклавах, о которых они знали лишь понаслышке; никто не спрашивал, как Блейд добрался сюда, как миновал засады кэшей‑убийц, как выжил в лабиринте пещер и коридоров, лишенных воды; ни один человек не поинтересовался, почему предполагаемый уроженец Смоута прибыл в гости к соседям в чем мать родила. И, разумеется, никто не заподозрил в нем шпиона – ведь пришелец был человеком, значит – своим!
Редкий случай, когда Блейду не задавали никаких вопросов, кроме, разве лишь, одного – чем и как в Смоуте обороняются от кэшей! Правда, сия проблема была наиболее важной и потому заслоняла все остальные – в том числе и способы, которыми пришелец с Земли добрался до этого мира. Сама Земля интересовала местных аборигенов не больше Смоута; и то, и другое находилось для них за гранью реальности.