Шелк содрогнулся.
– Ну, уж это точно! – пылко воскликнул он.
– Зло нужно вырвать с корнем, – сказал Долмар. – И как можно быстрее.
У Гариона вытянулось лицо.
– Закет не двинется с места, пока из Хтол-Мургоса не вернется его армия, а это будет месяца через три.
– Через три месяца Менх уже станет непобедим, – ответил ему управляющий.
– Тогда нам нужно немедленно двигаться в путь, – сказал Гарион. – С Закетом или без него.
– А как ты рассчитываешь выбраться из города? – спросил Шелк.
– Пускай Бельгарат что-нибудь придумает. – Гарион перевел взгляд на компаньона Шелка. – Ты можешь нам еще что-нибудь сообщить? – спросил он.
Долмар потеребил себя за нос жестом, удивительно похожим на излюбленное движение Шелка.
– Это всего лишь слух, – сказал он.
– Рассказывай.
– До меня дошло из Каранды, что демона Менха зовут Нахаз.
– А какое это имеет значение?
– Точно не знаю, ваше величество. Когда гролимы во втором тысячелетии заняли Каранду, они уничтожили все следы карандийской мифологии, и никто даже не пытался собрать ее обломки. От нее остались лишь неясные устные предания, но по слухам, которые до меня дошли, Нахаз был демоном в одном древнем карандийском племени, переселившемся туда до того, как ангараканцы вошли в Маллорею. Карандийцы идут за Менхом не только потому, что он политический лидер, но и потому, что он возродил их старое представление о боге.
– Повелителе демонов? – спросил его Гарион.
– Удачное название, ваше величество. Если эти слухи верны, демон Нахаз обладает почти неограниченной властью.
– Я боялся, что ты это скажешь.
Позднее, когда они снова вышли на улицу, Гарион с любопытством взглянул на Шелка.
– Почему ты не остановил его, когда он сжег документы? – спросил он.
– Мы всегда так делаем, – пожал плечами остролицый человечек. – Мы ничего не храним в виде записей. Долмар во всем полагается на свою память.
– Но так ему очень легко тебя обворовывать!
– Конечно, но он ворует в разумных пределах. А если бы наши записи попали в руки налогового ведомства, это была бы катастрофа. Ну что, вернемся во дворец?
Гарион вынул свой список.
– Нет, – сказал он. – Сначала нужно разделаться вот с этим. – Он с мрачным видом просмотрел список.
Шелк оглянулся на двух шпионов, неотвязно следовавших за ними.
– Помощь в двух шагах от нас. – Он рассмеялся. – Видишь, полицейских можно использовать по-разному.
В течение нескольких последующих дней Гарион обнаружил, что императорский дворец в Мал-Зэте не похож ни на один королевский двор на Западе. Поскольку вся власть была сосредоточена в руках Закета, чиновники и должностные лица во дворце соперничали друг с другом, желая добиться благосклонности императора, и подчас придумывали на редкость хитроумные истории, чтобы дискредитировать своих врагов. Появление во дворце Шелка, Бархотки и Сади придало дворцовым интригам особую остроту. Эта троица, находясь между Гарионом и Закетом, дала понять, что пользуется полным доверием короля Ривы. И они стали ждать, что же произойдет. Чиновники и придворные императора быстро сообразили, что появилась новая тропинка к ушам их правителя, открываются новые возможности интриговать. Троица друзей четко поделила между собой сферы деятельности. Шелк занялся вопросами коммерции, Бархотка – политикой, Сади нашел для себя интерес в опасном мире преступности. Каждый ненавязчиво дал понять, что, во-первых, берет взятки, а во-вторых, готов передать «наверх» всякие просьбы в обмен на информацию. Вскоре Гарион обнаружил, что имеет в своем распоряжении Целый разведывательный аппарат.
Шелк и Бархотка виртуозно манипулировали честолюбием, страхом и завистью, играя на расшатанных нервах чиновников, как на хорошо настроенных музыкальных инструментах. Сади использовал методы, опробованные во время его долгого пребывания при дворе Салмиссры, иногда исподволь, а иногда до боли откровенно. Содержимое его красного кожаного короба действовало безотказно, и несколько человек, державших в повиновении целые отряды чиновников и даже генералов, внезапно скончались при весьма странных обстоятельствах: один свалился на землю с почерневшим лицом и выкатившимися глазами в присутствии самого императора.
Закет, до тех пор наблюдавший за деятельностью этой троицы со скрытым любопытством, решил положить этому конец. На следующий вечер, во время ежедневной беседы с Гарионом, он заговорил с ним довольно резко.
– Я, собственно, ничего не имею против того, чем они занимаются, Гарион, – вымолвил он, поглаживая лежащего у него на коленях мурлыкающего котенка. – Они разворошили все осиные гнезда, свитые в темных уголках моего дворца, а потревоженная оса становится подозрительной. Мне нравится, что все эти подхалимчики напуганы и сбиты с толку, – так с ними легче справиться. Но я решительно возражаю против яда. Неопытный отравитель запросто наделает ошибок.
– Да Сади может отравить одного человека на банкете среди ста гостей.
– В его способностях я нисколько не сомневаюсь, – согласился Закет, – но беда в том, что он непосредственно отравлениями не занимается. Он готовит свои снадобья и продает их непрофессионалам. Здесь, во дворце, есть люди, которые мне действительно нужны. Все знают, кто они, и это спасает их от удара кинжалом. Однако неосторожное обращение с ядом может лишить меня целых министерств. Не могли бы вы попросить его больше не продавать своих снадобий у меня во дворце? Я бы поговорил с ним лично, но не хочу, чтобы это выглядело как официальное порицание.
– Я обязательно с ним поговорю, – пообещал Гарион.
– Буду вам очень благодарен. – В глазах императора появилась лукавая искорка. – Но только по поводу яда. Другие его снадобья оказывают довольно любопытное действие. Вчера, например, я видел, как восьмидесятипятилетний генерал ухлестывает за молоденькой горничной. У этого старого дурака уже четверть века таких мыслей в голове не было. А позавчера начальник отдела общественных работ – надутый осел, от одного вида которого меня просто тошнит, – добрых полчаса кряду на глазах у десятка свидетелей пытался взобраться на отвесную скалу. Давно я так не смеялся!
– Найсанский эликсир творит с людьми интересные дела,– улыбнулся Гарион.
– Я попрошу Сади ограничиться успокоительными средствами.
– Успокоительные средства, – рассмеялся Закет. – Премилое название.
– Мне всегда удается найти подходящее слово, – скромно отозвался Гарион.
Рыжий котенок зевнул, поднялся на лапки и спрыгнул с колен императора. Его пестрая мамаша немедленно схватила за шкирку черно-белого котенка и водрузила его на место рыженького. Затем она посмотрела на Закета и вопросительно мяукнула.
– Спасибо, – поблагодарил ее Закет.
Довольная кошка соскочила на пол, поймала рыжего котенка и, придерживая лапой, стала его облизывать.
– Она всегда так делает? – спросил Гарион.
Закет кивнул.
– С тех пор как она стала матерью, у нее много забот, но она не хочет, чтобы я оставался один.
– Она к вам очень внимательна.
Закет взглянул на лежащего у него на коленях черно-белого котенка, который, обхватив его руку всеми четырьмя лапками, яростно грыз зубами его палец.
– Думаю, я вполне мог бы без этого обойтись, – сказал он, морщась от боли.