Она обратила ко мне гневное лицо:
– Не смей, Кэриллон! Думаешь, я могу потерять его так? Даже ради Финна…
– Ты уже достаточно рисковала собой против моей воли, – резко бросил я. Когда я валялся, скованный атвийским железом, а ты в облике сокола явилась, чтобы освободить меня. Ты полагаешь, я дал бы тебе позволение на это? – я тряхнул головой. – Это дело для Дункана, он прав. Если бы он хотел, чтобы ты была там с ним, он сказал бы тебе об этом.
Она обернулась к своему мужу. Он стоял на коленях рядом с Финном – здесь и не здесь. Финн не шевелился.
– Я не могу выбирать, – дрожащим голосом сказала она, – всегда думала, что для меня нет никого дороже Дункана, но теперь… они оба нужны мне.
– Я знаю. Но решать будут боги.
– Что, Лахлэн сделал из тебя священника? – она горько улыбнулась. – Вот уж никогда не думала, что ты исповедуешь смирение и покорность воле богов!..
– Я и не исповедую. Называй это толмоорой, если хочешь, – я улыбнулся ей в ответ и поднял руку в привычном для Чэйсули жесте. – Что нам еще остается?
Только – ждать, чем все это закончится.
Дункан что-то проговорил. Голос звучал невнятно от чудовищной усталости, говорил он на Древнем Языке, я не мог разобрать слов. Он сделал движение, словно бы пытаясь подняться, но упал, ударившись головой о табурет. Лахлэн немедленно отложил арфу и наклонился, чтобы помочь, Аликс рванулась из моих рук.
– Глупец, – еле слышно проговорил Финн. – Этого нельзя делать в одиночку.
Я уставился на него, недоумевая, не ослышался ли я. Но это действительно сказал Финн – бледный как смерть, со слезами на глазах.
Дункан приподнялся, опираясь на плечо Лахлэна. Сел, глядя перед собой мутным еще взглядом, не в силах прийти в себя. Когда Аликс опустилась на землю рядом с ним, он, казалось, даже не узнал ее.
Я увидел, как Финн приподнялся на своем ложе, опираясь на локоть, и заставил его снова лечь:
– Лежи. Лежи тихо.
– Дункан… – слабо начал он, попытавшись оттолкнуть меня.
– Вернись! – крикнула Аликс. – Во имя богов, глупец…
И она с размаху ударила Дункана ладонью по лицу. Краска вернулась в его лицо, щека покраснела – а взгляд обрел осмысленность. Он посмотрел на Аликс на меня – и вновь стал прежним Дунканом.
– О боги, – слабо проговорил он. – Я не знал…
– Точно, – согласился Финн, я по-прежнему держал руку на его плече на случай, если он снова попытается встать. – Ты этого не знал, глупец. Думаешь, я бы согласился купить свою жизнь ценой твоей? – он оскалился – и тут же дернулся от боли. – Боги… этот атвиец…
– …мертв, – закончил я. – Думаешь, я позволил бы ему покончить с тобой?
Пальцы Финна зарылись в густую шерсть Сторра, лицо было сероватого оттенка, глаза закрыты. Мне показалось, он снова потерял сознание.
– Рухо, – позвал Дункан, – ты кое-что должен сделать.
– Потом, – ответил Финн, почти не разжимая губ.
– Теперь же, – слабо улыбнулся Дункан. – Ты должен поблагодарить Кэриллона.
Я удивленно посмотрел на него. Глаза Финна чуть приоткрылись – две узкие щелочки, поблескивающие темным, еще лихорадочным огнем:
– Но ведь это ты…
– Да, – прервал его Дункан, – но Кэриллон вытащил тебя с поля боя. Если бы не он, ты до сих пор лежал бы там – мертвым.
Я начал понимать происходящее. Финн никогда не выказывал благодарности открыто, хотя – я знал это – глубоко чувствовал ее. Мне зачастую было трудно выразить словами то, что я хотел, Финну же это было еще тяжелее. Думал было возразить, но потом позволил Дункану действовать по его усмотрению. В конце концов, не я воскресил Финна, а он. Он имел на это право.
Финн вздохнул и снова закрыл глаза:
– Он должен был оставить меня там. Он не должен был рисковать собой, ворчливо заметил мой ленник.
– Не должен был, – согласился Дункан, – но сделал это.
А теперь нужно сказать слова.
Я было подумал, что Финн уснул. Он не двигался, ничем не выдавал того, что услышал Дункана. Наконец, Финн взглянул на меня из-под тяжелых век:
– Лейхаана ту-сай, – пробормотал он. Я моргнул, потом рассмеялся:
– Это на Древнем Языке, и я даже не знаю, выругал он меня, или поблагодарил.
– Поблагодарил, – серьезно ответил Дункан и прибавил. – Лейхаана ту-сай, Кэриллон.
Я вдруг понял, что я единственный стою, даже Лахлэн преклонил колена подле Дункана – его Леди поблескивала на столе. Странно было видеть людей в таких позах – тем более, этих людей, – хотя я знал, что когда-нибудь к этому придется привыкать.
Я посмотрел на Лахлэна:
– Нам нужно провести обмен.
Он поднялся и взял свою арфу. Но перед тем, как выйти из шатра, я еще раз взглянул на Финна. Он уже спал.
– Лейхаана ту-сай, – тихо сказал я, – за то, что ты жив. За то, что – не умер.
Глава 14
Когда я вышел из палатки, ноги у меня подкашивались от напряжения и усталости. Я остановился прямо около входа, позволив дверному пологу упасть за моей спиной. Несколько мгновений я бессмысленно глядел на разбросанные неподалеку в беспорядке шатры. Наш лагерь был разбит по примеру лагерей Чэйсули, хотя тут и не было деревьев, чтобы скрыть лагерь – мы стояли на луговой равнине. Леса остались позади по мере нашего продвижения к Мухааре – к Беллэму и моему трону. На первый взгляд, просто скопление людей, да кое-где на кострах готовится пища – однако план свой мы осуществляли пока что успешно.
Я набрал полную грудь воздуха, вдохнул так глубоко, как только мог, не чувствуя ни запаха военного лагеря, ни волнения перед предстоящими действиями ничего, кроме запоздалого страха: я мог потерять Финна. Я прекрасно знал, что если ему отняли бы ногу, он просто нашел бы другой способ умереть. Он сказал мне однажды, что воин-калека бесполезен для клана. Для Финна это было бы еще страшнее: он чувствовал бы себя, в придачу к этому, еще и бесполезным для своего Мухаара – это сломало бы его толмоору и отняло бы смысл жизни.
Лахлэн выскользнул следом за мной. Я услышал шорох ткани – выходя, он задел ее рукой Немногие из нас имели шатры или палатки – хоть какую-то крышу над головой, у меня, как Мухаара, был самый большой шатер – в сравнении с другими, конечно. Этот служил временным госпиталем: целители выставили оттуда всех, когда я привез Финна. За ним нужен особый уход.
В руках Лахлэна не было арфы – непривычное зрелище:
– Финн будет жить. Можете не бояться за него.
– Ты что, говорил с Лодхи? Даже если мое замечание каким-то образом и задело его, он не подал вида:
– В этом не было необходимости. Перед этим я просил Его помощи, но ничего не мог сделать для Финна. Он ушел из мира слишком далеко, а тут еще боль от раны, одиночество, страх потерять Сторра… Но когда Дункан и Аликс взялись лечить их обоих своей магией… – он остановился и еле заметно улыбнулся. – Я многого не понимаю. И пока не узнаю Чэйсули лучше, не могу даже надеяться на то, чтобы слагать о них песни.
– Большинство людей не понимает Чэйсули, – сказал я, – Что до песен… не думаю, чтобы они этого хотели или что им это нужно.
Я посмотрел на самый маленький шатер, стоявший в отдалении. Его охраняли шесть солдат.
– Сколько человек приедет с моей сестрой?
– Беллэм послал с ней пятьдесят человек охраны, – лицо Лахлэна было серьезно. – Мой господин… вы ведь не собираетесь лично ехать…
– Она – моя сестра, – я пошел к шатру охряного цвета, Лахлэн следовал за мной. – Турмилайн должны быть оказаны все возможные почести, а сейчас их и без того не может быть слишком много. Я никого не стану посылать вместо себя
– Но, конечно же, вы возьмете с собой часть армии.