– Должен был, – согласилась Вэл.
Они прошли по Байард‑стрит, мимо бакалейных лавочек, где продавались пакеты с рисом, бледно‑золотистые яблоки, бамбуковые ростки в банках с водой и огромные колючие плоды, подвешенные к потолку и окруженные жужжащим роем черных мушек. Затем начались магазинчики, где предлагали темные очки, бумажные фонарики, связки бамбуковых стеблей, перевитые золотыми лентами, и ярко‑зеленых пластмассовых драконов – подделок под резной нефрит.
– Давай остановимся, – предложила Лолли. – Я голодная.
От одного упоминания о еде у Вэл в животе забурчало. Страх скрутил ей желудок, и она поняла, что ничего не ела с прошлого вечера.
– Давай.
– Я покажу тебе, как добыть еду.
Лолли выбрала ресторанчик, где висело несколько уток с загнутыми вокруг проволоки шеями. Красная глазурь сочилась из их пустых глазниц. Внутри люди стояли в очереди, чтобы выбрать еду из кастрюль, над которыми поднимался пар. Лолли заказала горячий чай и яичные рулеты. Продавец за прилавком не говорил по‑английски, но бросил им на поднос нужную еду, прибавив к ней почти дюжину пакетиков с соусом.
Они сели за столик. Лолли осмотрелась, надорвала пакетик с соусом для утки и вылила его на свой рулет, а потом сверху добавила горчицу. Она едва заметно кивнула в сторону соседнего столика, где стояло несколько тарелок.
– Видишь, там оставили еду?
– Угу.
Вэл впилась зубами в рулет. По губам у нее размазался жир. Вкусно было невероятно.
– Погоди. – Лолли встала, подошла к тарелке с недоеденной свининой под кисло‑сладким соусом, взяла ее и вернулась к их столику. – Обход столиков. Поняла?
Вэл фыркнула, немного смутившись.
– Не могу поверить, что ты такое сделала!
Лолли улыбнулась, но улыбка быстро погасла, сменившись серьезным выражением.
– Иногда получается, что делаешь много странных вещей, и даже самой не верится.
– Наверное, – медленно проговорила Вэл.
В конце концов, ей тоже не верилось, что она провела ночь на заброшенной станции метро с компанией бездомных ребят. Ей не верилось, что, вместо того чтобы орать и рыдать, узнав про мать и Тома, она обрила голову и пошла на хоккейный матч. Ей не верилось, что она сидит здесь и хладнокровно доедает чужой обед, хотя совсем недавно видела чудовище.
– Я переехала жить к своему парню, когда мне было тринадцать, – сказала Лолли.
– Правда? – откликнулась Вэл.
Еда успокаивала ее, помогала поверить, что жизнь продолжается, несмотря на существование фейри. По‑прежнему работали китайские ресторанчики, и пищу в них готовили по‑прежнему острую, жирную и вкусную.
Лолли поморщилась.
– Моего парня звали Алекс. Ему было двадцать два. Мать решила, что он извращенец, и запретила мне с ним встречаться. В конце концов мне надоело прятаться, и я просто ушла.
– Дерьмо! – сказала Вэл, не зная, что еще можно ответить. Когда ей было тринадцать, мальчишки казались такими же таинственными и недостижимыми, как звезды на небе. – И что дальше?
Лолли проглотила два кусочка свинины и запила их чаем.
– Мы с Алексом все время ссорились. Он торговал наркотиками у нас на квартире и не хотел, чтобы я их пробовала, даже когда вкалывал их себе прямо у меня на глазах. Он был еще хуже, чем родители. А потом нашел себе другую девицу, а мне велел выкатываться.
– И ты вернулась домой? – спросила Вэл.
Лолли покачала головой.
– Возвращаться не получается, – сказала она. – Ты изменяешься и вернуться не можешь.
– Я могу, – автоматически возразила Вэл, но мысль о тролле и своем обещании не давала ей покоя.
Теперь, в светлом и жарком ресторанчике, это казалось нереальным, но все равно гвоздем сидело в сознании.
Лолли секунду помолчала, словно обдумывая ее слова.
– Знаешь, что я устроила Алексу? – спросила она с озорной улыбкой. – У меня остались ключи. Я вернулась, когда никого дома не было, и все там разгромила. Я все выбросила в окно: его одежду, ее одежду, телевизор, его наркотики – каждую гребаную вещичку, которую только удалось найти, я вышвырнула на улицу.
Вэл восхищенно захохотала. Она без труда вообразила, какое лицо было бы у Тома, если бы она устроила ему такое. Она представила себе на дорожке у дома его новенький компьютер, развалившийся на части, наладонник, разбитый на мелкие кусочки, одежду, разбросанную по газону.
– Ого‑о‑о! – проговорила Лолли с напускной наивностью. – Тебе так понравилась эта история, что у тебя наверняка тоже есть что рассказать про какого‑то собственного парня.
Вэл открыла рот, еще точно не зная, что скажет. Впервые после ухода из дома она чувствовала себя нормально и не хотела все испортить. У нее язык не поворачивался произнести нужные слова.
– Мой парень спал с моей мамой, – наконец выдавила Вал.
Лолли хохотала так, что даже поперхнулась, а потом вдруг замолчала, устремив на Вэл широко раскрытые, недоверчивые глаза.
– Правда? – спросила она.
– Правда, – подтвердила Вэл, странно довольная тем, что ей удалось потрясти даже Лолли. – Они решили, что я села на электричку, и стали обжиматься прямо на диване. У него все лицо было в помаде.
– Ох, гадость! Гадость!
Губы Лолли скривились в искреннем насмешливом отвращении. Вэл тоже засмеялась, потому что неожиданно это действительно стало смешно. Вэл хохотала так долго, что у нее заболел живот, стало трудно дышать и слезы потекли по щекам. Было ужасно утомительно так смеяться, но девушке казалось, будто она приходит в себя после ночного кошмара.
– И ты собираешься вернуться домой после этого? – спросила Лолли.
Вэл совершенно обессилела от смеха.
– Мне придется, так ведь? То есть – даже если я останусь здесь на какое‑то время, я не могу всю оставшуюся жизнь провести в туннеле.
Осознав смысл сказанного, Вэл посмотрела на Лолли, ожидая, что та обидится, но оказалось, что она положила голову на руки и задумалась.
– Тогда тебе надо позвонить маме, – проговорила наконец Лолли и указала на вход. – Там есть телефон‑автомат.
Вэл была потрясена. Меньше всего она ждала от Лолли такого совета.
– У меня есть мобильник.
– Ну так звони маме.
Вэл с ощущением страха достала телефон и включила его. Экран зажегся, высвечивая все растущее число звонков, оставшихся без ответа. Он остановился на шестидесяти семи. Текстовое сообщение было только одно. Его послала Рут, и в нем говорилось: «Где ты? Твоя ма психует».
Вэл включила функцию «Ответить». «Все еще в городе», – набрала она и остановилась, не зная, что написать дальше. Что она собирается делать дальше? Может ли она на самом деле вернуться домой?
Собравшись с духом, она переключилась на устные сообщения. Первое было от мамы: ее голос звучал тихо и придушенно: «Валери, где ты? Я просто хочу знать, что с тобой все в порядке. Сейчас очень поздно, и я звонила Рут. Она сказала мне, что говорила тебе. Я… я не знаю, как объяснить… или выразить, как я раскаиваюсь». Наступила долгая пауза. «Я знаю, что ты на меня очень зла. И имеешь полное право сердиться. Только, пожалуйста, дай кому‑нибудь знать, что у тебя все нормально».
Было странно слышать голос матери после всего, что произошло. У Вэл сжалось внутри от обиды, ярости и острого смущения.