Мы перебрасывались легкомысленными шуточками.
Город открылся нашему взору внезапно, как цветок, яркий и ароматный. Сверху, с холма было отлично видно, как в чашечке этого цветка копошатся муравьи и пчелы. Только не один цветок не смог бы вынести такое множество насекомых. И довершая сходство, подобно лепесткам цветка, городские ворота были распахнуты настежь.
– Войдем в одни ворота или в разные? – нарушила очарование минуты Халлис.
– Ммм… по-моему, лучше пойти вместе, – предложила Ахатани.
– А я полагаю, лучше по отдельности, – не согласился Тенах. – Быстрее все успеем осмотреть поодиночке. И потом, если с кем из нас что случится, остальные смогут его выручить… или хотя бы закончить дело.
Интересно, как бы все повернулось, не прими я точку зрения Тенаха?
Мы разделились.
Ахатани пошла к ближайшим воротам, Халлис – к левым, Тенах двинулся направо, а мне пришлось обогнуть городскую стену, чтобы найти четвертые ворота, Впрочем, в том, что я их найду, я не сомневался.
Ворота как ворота. Вот разве что поток теплого ветра, обмахнувший мое лицо, когда я входил.
Хотя я и согласился с Тенахом, одному мне было как-то не по себе. Я все время думал об Ахатани. Пожалуй, мне не стоило оставлять ее одну. Все эти годы, хоть и наполненные опасностями, не поколебали моего спокойствия хотя бы в одном: моя жена и мой сын рядом со мной, и если какая-то опасность вздумает показать им зубы, я всегда успею на помощь. Удивительно, как быстро человек привыкает к подобным вещам. За Тайона я не беспокоился, под присмотром эльфов он в полнейшей безопасности, но вот Ахатани… впервые за долгие годы меня не было рядом с ней. Я, как дурак, оставил ее одну. Мне ее не хватало. Я, как потерянный, бродил по улицам, отмахивался от назойливых соблазнов обступившей меня ярмарки.
Мне хотелось есть и пить, я не прочь был побродить в торговых рядах в поисках красивого ожерелья для Ахатани, и я уже заприметил недурной нож для Тайона. Я чуть было не остановился прицениться и купить его, но снедавшее меня беспокойство гнало меня мимо, мимо лавок, мимо палаток фокусников и шпагоглотателей, мимо певцов и сказителей, мимо торговцев жареными колбасками и сластями, мимо, все ускоряя шаг, пока я не найду свою жену и не удостоверюсь, что с ней все в порядке.
Ахатани я отыскал в пестрой суматохе у карусели. Платье ее еще колыхалось от недавнего веселого кружения, глаза блестели смехом, щеки раскраснелись.
– Прокатимся еще разок? – крикнула она.
В любое другое время я бы с удовольствием прокатился с Ахатани. Я так люблю, с детства люблю тугие объятия встречного воздуха пополам с музыкой. Но меня, признаться, уже подташнивало от голода. С тех пор, как я расстался с доброй половиной своей плоти, ем я больше и чаще. Я был зверски голоден. Карусель на пустой желудок… брр! Нет уж, спасибо.
– Знаешь, давай пойдем поедим, – предложил я.
– Что-то не хочется, – возразила Ахатани, сделав умильную рожицу. – Давай лучше покатаемся. Так весело!
Конечно, мне следовало напомнить ей, что не затем мы пришли сюда, но я испытывал огромное облегчение от того, что мои дурацкие страхи не подтвердились.
– Ладно, детеныш. Иди катайся. Я поем и приду. Договорились?
Ахатани бегло поцеловала меня в щеку и умчалась, я отправился искать, где бы перекусить. Пока я видел карусель, все было в порядке. Но по мере того, как я от нее удалялся, беспокойство мало-помалу возвращалось ко мне – странное, ничем не обоснованное: ведь я только что видел живую и невредимую Ахатани. Однако что-то терзало меня, и я чуть не застонал от облегчения, увидев Тенаха, с аппетитом жующего сардельку. Вот и замечательно! От радости мне даже есть расхотелось.
Сейчас я возьму с собой Тенаха, и вдвоем мы как-нибудь уговорим Ахатани слезть с карусели, а потом пойдем все вместе и отыщем Халлис. Хватит дурака валять! Одна на карусели кружится, другой сардельками наслаждается. Хотя это я, пожалуй, из вредности, самому хочется сардельками понаслаждаться. Да и от карусели я бы не отказался. Ничего, вот соберу всех вместе, а потом уже и понаслаждаюсь.
Тенах запивал сардельку темным вином – или оно только казалось таким в его глиняной кружке? Я провел языком по небу, ощутил его пыльную сухость. Составить, что ли, компанию Тенаху? Ну, нет. Я вредный. Сначала всех соберу, а уже потом…
– Как сардельки? – спросил я Тенаха, протолкавшись поближе к нему.
– У нас дома лучше, – пожал плечами Тенах.
– Ну, еще бы! – фыркнул я.
– Но с голодухи сгодятся, – заключил Тенах, дожевывая сардельку.
– Вот допьешь вино, и пойдем. Надо найти Халлис. Ахатани я уже нашел, она на карусели.
– Ладно, – кивнул Тенах, – сейчас.
Он допил вино и, к моему немалому изумлению, пристроился в хвост очереди к бойкому продавцу сарделек.
– Тенах! – обалдело воззвал я. – Нам же надо идти.
Тенах обернулся ко мне.
– Может, ты и успел где перекусить, а у меня с утра крошки во рту не было, – ответил он. – Погоди, вот сейчас поем, тогда и пойдем.
Пальцы его и губы маслянисто поблескивали после предыдущей сардельки.
Я почувствовал, что от ужаса у меня отнимаются руки.
Тенах взял новую сардельку и вино, уплатил и съел сардельку, и выпил вино до дна, и снова встал в очередь, не слушая никаких уговоров. Он повторил: «Вот сейчас поем и пойдем.» Несмотря на ужас, во мне проснулось некоторое любопытство: сколько сарделек может потребить человек, пусть и околдованный? Но я не стремился узнать ответ. Я не нашел в себе силы созерцать Тенаха, поглощающего одну сардельку за другой, с невозмутимостью коровы, уронившей свою лепешку на волшебный жезл. Я бежал прочь, сам не зная куда, и как долго, и лишь остановившись перевести дух, понял, что бежал.
Боги, Мертвые мои Боги! Так вот почему никто не вышел из Города! Вот как он околдовывает людей. Стоит тут что-то начать, и ты уже не можешь остановиться. Ты обречен делать это вновь и вновь. Или нет? Ведь я не купил ни нож, ни сардельку, ни даже билет на карусель. Ни купил… вот оно! Город – ярмарка, город
– торжище. Здесь просто невозможно ничего не купить. Город-цветок. Прекрасная ловушка для хлопотливых пчелок и трудолюбивых муравьев. Трудишься от зари до зари, на жизнь все равно едва хватает. Коровы дохнут, дети болеют, теще загорелось купить новый платок, у жены башмаки прохудились, да и сборщик налогов давеча грозился… А тут – праздник. И какой! Карусель, стрельба по мишеням, певцы, акробаты… И торговые ряды так и ломятся от изобилия, и ведь за дешево! Когда я приценился к ножу, меня самого поразили здешние цены. А едва ты достал медяк из кармана и отдал его торговцу – все, пропал человек! Попробуй, удержись – все так и зовет, так и манит. Даже в Город еще не зашел, а уже манит. Не иначе, решив разделиться, мы уже были под властью Города.
Все мы задним умом крепки. Ну, и что теперь делать? Одна надежда, что Халлис ничего не успела купить. Женщина она хозяйственная, с деньгами расстается нелегко, жизнь на севере небогатая, цену деньгам там знают.
– Эй, приятель, здесь сидеть нельзя! – окликнул меня какой-то парень.
– Извини, – я соскочил с низенькой ограды. Поглощенный своими размышлениями, я и не заметил, как присел на нее. Несмотря на усталость, я не рассердился на окликнувшего. Тем более, что он показался мне смутно знакомым. Интересно, где я его видел? Я попытался припомнить, и сообразил, что не только обстоятельства нашего знакомства, но и лицо парня напрочь стерлись у меня из памяти.