- Такие страсти-мордасти, что хочется скорее бежать домой, спрятать голову под подушку и никогда не выходить на улицу". Время от времени Катя входила в дом, поднималась по лестнице на третий этаж и звонила в дверь Раиной квартиры, но никто не отвечал. Кате стало жарко, она скинула куртку и сняла берет.
Рая объявилась в шесть вечера. Она была полной противоположностью своей пышной сестре. Маленькая, худенькая, темноволосая. - Вы ко мне? спросила она Катю. - Да. Я работаю в журнале "Седьмое небо" и мне поручили написать статью о Никитиной Татьяне Александровне. Я решила обратиться за сведениями к вам. - А почему ко мне? - Вы с ней когда-то дружили. - Ну это было ещё в школе! Сейчас я с ней вижусь очень редко. Иногда бываю на выставках и все. Вы проходите, не стойте в коридоре.
Квартирка у Раи была совсем малюсенькой. Две крохотные смежные комнаты и трехметровая кухня. - Это и есть "квартира гостиничного типа"? поинтересовалась Катя, стоя в комнате половину которой занимал разложеный диван. - Столько раз читала в объявлениях: "Продается квартира гостиничного типа", но никогда не представляла как она выглядит. - Нет, нет. Я думаю, это - бывшая комната для прислуги. Просто её потом переделали. Дом старый, построен ещё до революции, планировка для нас необычная, хотя от неё уже почти ничего и не осталось. - Идите сюда, на кухню, - крикнула Рая.
Катя села на круглый высокий стул и поджала под себя ноги. - Просто мне удобно снимать это жилье: плачу мало, а живу от родителей отдельно. Работаю по ночам, так что мне все это очень даже подходит. - А где вы работаете, если не секрет? - поинтересовалась Катя. - В издательстве. Переводчиком. Английский и немецкий. Раньше работала в Министерстве сельского хозяйства. Нуднятина жуткая. Еле ноги оттуда унесла.
Зато сейчас мне нравится. Деньги, правда, не очень большие. Но на жизнь хватает. И сама себе хозяйка.
Перед Катей незаметно очутилась большая тарелка с блинчиками, политыми томатным соусом.
- Блинчики по-мексикански, сама готовила. По особому рецепту. - Какая прелесть! - восхитилась Катя, отрезая ножом кусочек блинчика. - За последнее время я в заправского повара превратилась. Так увлекательно придумывать новые рецепты, отыскивать что-то необычное. - А у меня с этим плоховато, - мужественно призналась Катя. - Все больше полуфабрикаты, да сухомятка. - Вы простите, одна живете? - Сейчас одна. - К сорока годам вам в любом случае захочется кулинарить. Поверьте мне. Да, вы хотели меня спросить о Татьяне? - спохватилась Рая. - Я вас совсем заболтала. - Что вы! Так приятно. А то порой целыми днями поговорить не с кем. - Вы же журналистка, - удивилась Рая.
"Черт! - прикусила язык Катя. - Осторожней, а то выдашь себя с головой".
- Когда сидишь дома и пишешь пространные обзорно-аналитические статьи, то... - Понятно. А специфика журнала какая? - Русско - бразильская тема. Пишем о известных людях, новостях политики и экономики, культуры. Знакомим Бразилию с Россией. - В советские времена это называлось - укреплять дружественные связи. - Вот, вот. - А в Бразилии вы были? - Пару раз. - А я - один. Помните эти маленькие кафе вдоль Капобаканы? - Катя похолодела, и остаток блинчика выпал из её рта на тарелку. Брызги томатного соуса попали на Катину светлую водолазку, и Рая охнула. - Осторожней! Сейчас пятновыводитель принесу. - Спасибо, - сказала Катя, радуясь перемене темы.
После того как пятна благополучно исчезли, Катя решила взять инициативу в свои руки. - Какой Таня была в школьные годы? - Таня... - Рая прищурилась. - Вы не курите?
Катя покачала головой.
- Я закурю. Вы не возражаете? - Ради бога, делайте как вам удобно.
Рая достала из маленького шкафчика, висящего над плитой пепельницу в виде озорного чертенка с закрученным хвостом, вынула из пачки сигарету и затянулась. - Вы знаете, Рая, только между нами, я немного беседовала с Никитиной, и она мне показалась надменной и неприветливой. Такой удачливо-напористой дамой. - Господи, - выдохнула Рая. - Просто вы не знаете Татьяну...
ГЛАВА 6
Еще маленькой девочкой Таня усвоила одну очень простую истину: в этой жизни ей рассчитывать не на кого и не на что. Родители Тани развелись, когда ей было семь лет, и с тех пор Танин мир как бы разделился на две половины: до и после.
Тот прежний мир был уютным и спокойным как любимый плюшевый мишка, с которым она засыпала в постели, уткнувшись в мягкие родные лапы. В том мире осталась дача, которую они снимали в подмосковной деревне Красногорке, вишневое варенье на блюдечке, прохладная речка, смешные фигурки зверей, вырезанные отцом из дерева, придуманные им сказки...
Отец сначала переехал жить к своей матери, а потом у него появилась другая женщина. Об этом Тане сообщила мать, брезгливо поджав губы. Втайне Таня не осуждала отца, ей казалось, что он как принц из волшебных сказок, наконец-то, вырвался из постылого царства и отправился бродить по свету в поисках принцессы и неожиданных приключений. Отец был мягким добрым фантазером. Сколько себя Таня помнила, мать вечно пилила отца за его неспособность твердо стоять на ногах, получать приличную зарплату и заводить нужные знакомства, которые помогли бы ему сменить квартиру и работу.
Мать была другой. Ее лицо с вечно поджатыми губами и укоризненным взглядом преследовало Таню, где бы она не оказалась, и любой свой поступок Таня соизмеряла с материнской оценкой: хорошо-плохо. О том, что жизнь состоит из труднообъяснимых противоречий, полутонов и парадоксов, мать просто не догадывалась или не принимала во внимание. Таню она воспитывала в строгости, наказывая за малейшие провинности.
День Тани был поминутно расписан. Над её кроватью висел большой лиcт ватмана, расчерченный вдоль и поперек. Это был распорядок Таниного дня, от которого она ни в коем случае не могла уклониться - как поезд, ездивший по одному и тому же маршруту в течение многих лет. На этом листе не находилось места для детских игр, походов в кино и прогулок по Москве. Запретные радости Тане приходилось урывать тайком, под страхом неминуемого разоблачения.
Она жила с матерью в маленькой двухкомнатной квартире, единственной достопримечательностью которой было пианино, доставшееся от дальней родственницы. Таню не учили музыке, считая это ненужным баловством, но она любила иногда открывать тяжелую крышку и робко касаться пальцами желтовато - перламутровых клавиш. Именно в одно из таких мгновений и родились у Тани странные, непонятно откуда нахлынувшие строчки: "Я полюбила городок у моря, на крышах ветровые флюгера, туманом заколдованные горы, да уезжать мне, кажется, пора...". Возникшее видение гор, сине-бирюзового моря, двухэтажных каменных домов с серебристыми флюгерами и широкими террасами было настолько отчетливым, что у неё перехватило дыхание. Таня поспешно схватила лежавшую на столе тетрадь и быстро написала эти строки. Своим открытием она не поделилась ни с кем, даже с Раей Крицковой, единственной школьной подругой, с которой они вместе делали горько-счастливые вылазки в ближайший кинотеатр и на Тверской бульвар.
Закончилось все достаточно печально. Географичка, пролистывая тетрадь, наткнулась на стихи и сообщила об этом матери. Та разорвала их и предупредила, чтобы "это было в первый и последний раз", иначе ей придется принять "соответствующие меры". Диапазон "мер" был обычно достаточно широк: от запрещения выхода на улицу до глухого молчания. Теперь Таня писала стихи на вырванных листочках, которые прятала в надежном тайнике - за задней стенкой старого шкафа.