Тобикус предоставил ему практически неограниченные запасы чернил – красных, синих, черных, и даже один пузырек совершенно необычных, зеленовато-желтых (которые понравились Друзилу больше всего), – и бес знал, что каждая строка, нацарапанная им на досках пола, отодвигает дураков-жрецов в комнатах внизу немного дальше от столь почитаемого ими бога.
В одном месте Друзил задержался и слетел со своего шестка с сердитым шипением. Внизу кто-то запел – ну конечно, этот проклятый Чонтиклир, понял он. Чонтиклир выводил трели, взывая к Дениру и Огму, его голос противостоял вторгающемуся злу чистыми и сладостными мелодиями.
У Друзила аж в ушах заломило. Он отодвинулся от этого места, и вибрирующие отзвуки голоса Чонтиклира исчезли. Все остальное было замечательно, и Друзил быстро забыл о поющем жреце.
Вновь преисполнившись счастья, Друзил захлопал в ладоши, его зубастая пасть так широко растянулась в улыбке, что странно было, как это бес не проглотил собственные уши. Когда прошлой ночью Руфо вернулся за ним в мавзолей, он и не знал, чего ожидать, даже подумывал о том, чтобы, сконцентрировав все свои магические возможности и знания, попытаться открыть врата и отступить в нижние уровни, бросив и Руфо, и Tuanta Quiro Miancay.
А теперь, всего лишь полдня спустя, Друзил трепетал от радости, хваля себя за то, что не выбрал тот путь. Барджин пал, но Руфо устоит, бес это твердо знал.
И Библиотека Назиданий рухнет.
Неуверенность Тобикуса в винном погребе разоблачила непрекращающийся страх декана – он боялся Кьеркана Руфо, и на него постоянно давила тяжесть собственного выбора. Он все еще не мог поверить, что убил Брона Турмана, старого друга и союзника. А еще – что ушел так далеко от учения Денира, что отказался от дела всей своей жизни.
Побороть чувство вины, грозящее уничтожить декана Тобикуса, было возможно лишь с помощью гнева. А центром этого гнева являлся молодой жрец, который должен был скоро вернуться в Библиотеку.
Это сделал Кэддерли, решил Тобикус. Его стремление незаслуженно обрести силу привело к тому, что творится вокруг.
Тобикус не нес ни светильника, ни факела, когда шагнул на нижнюю ступеньку темной лестницы. С каждым прошедшим часом старик чувствовал себя все уютнее и уютнее во мраке. Сейчас он ясно видел стеллажи с винными бутылками, даже сами бутылки, хотя неделю назад декан в этом лишенном света месте был бы не в состоянии разглядеть свою руку, поднесенную к самому носу. Руфо назвал это очередным преимуществом; испуганному декану пришло на ум слово «симптом».
Руфо он нашел в дальнем углу, за последним рядом стеллажей: вампир спал в деревянном гробу, притащенном им из рабочего сарая за склепом. Тобикус направился было к Руфо, но резко остановился, и глаза старика расширились от страха и замешательства.
К нему шел Брон Турман.
Повернувшись, чтобы бежать, декан обнаружил еще нескольких жрецов, включая и Фестера Рампола, преградивших ему дорогу. Они вернулись к жизни! Каким-то образом эти люди воскресли и пришли стереть Тобикуса с лица земли!
Декан пискнул и отскочил к винной полке. Он взобрался на нее, как паук, с проворством, которого престарелый иссохший человек не проявлял уже несколько десятилетий. Он уже достиг верха и легко соскользнул бы на ту сторону, но зазвеневший в его голове необоримый приказ вынудил Тобикуса остановиться.
Очень медленно Тобикус повернул голову и увидел сидящего в гробу Кьеркана Руфо с широкой издевательской улыбкой на губах.
– Тебе не нравятся мои новые игрушки? – спросил вампир.
Тобикус не понял. Он вгляделся в ближайшего к нему, Фестера Рампола, и увидел, что горло жреца по-прежнему разорвано клыками Руфо и кровоточит. Этот человек просто не мог бы дышать: он мертв.
Тобикус спрыгнул со своего насеста, пролетев по воздуху десяток футов и опустившись на каменный пол с грацией кошки. Брон Турман, стоящий рядом с местом приземления декана, протянул негнущуюся руку и крепко схватил его.
– Вели ему отпустить тебя, – небрежно бросил Руфо, но показное терпение мгновенно испарилось, сменившись решительным, даже опасным выражением, с каким он обратился к декану: – Возьми над ним контроль!
Не сказав ни слова, Тобикус сосредоточился, придал, по его мнению, взгляду стальной твердости и мысленно приказал Турману отпустить его. Декан испытал истинное облегчение, когда тот разжал пальцы и отступил, замерев в стороне.
– Зомби, – выдохнул Тобикус, догадавшись, что Руфо пробудил изуродованные трупы к жизни не-мертвых, превратил их в неразумных слуг, самую низшую форму нежити в иерархии преисподней.
– Те, кто покорятся, обретут и разумное существование, как ты, – торжественно провозгласил Руфо. – Те же, которые изберут смерть во славу своего бога, останутся тупыми слугами, безвольными зомби, и будут мучиться во веки веков!
Словно в ответ из-за угла показался улыбающийся Тобикусу Баннер. Баннер подчинился, он отрекся от своего бога перед лицом Кьеркана Руфо.
– Мои приветствия, Тобикус, – сказал Баннер, и, когда жрец открыл рот, декан увидел, что и он, как и Руфо, отрастил пару клыков.
– Ты вампир, – прошептал старик, констатируя очевидное.
– Как и ты, – отозвался тот.
Тобикус недоверчиво взглянул на Руфо и, повинуясь очередной мысленной команде, потянулся к собственным зубам, нащупав у себя острые выступы клыков.
– Мы оба вампиры, – продолжил Баннер, – а с Кьерканом Руфо нас трое.
– Не совсем так, – перебил его Руфо.
Оба бывших человека с любопытством взглянули на него, при этом глаза Баннера переполняло подозрение, а декан Тобикус пребывал в замешательстве.
– Вы еще не всецело принадлежите к царству вампиров, – объяснил Руфо, зная, что говорит правду, хотя откуда он взял эту осведомленность о статусе не-мертвых, он понятия не имел.
Наверное, знание проникло в него вместе с Проклятием Хаоса.
– Ты пообещал мне, что я стану вампиром, – возразил Баннер. – Мы так условились.
Руфо поднял руку, успокаивая его.
– Ты и станешь им, – заверил он бывшего жреца, – со временем.
– Ты вошел в полную силу сразу после смерти, – напомнил Баннер.
Руфо улыбнулся, подумав о Проклятии Хаоса, вихрящемся у него внутри, снадобье, вселившем в него эти силу и понимание. «У меня преимущество, глупый Баннер», – подумал он. Но вслух лишь повторил обещание:
– Со временем.
Затем Руфо повернулся к ошеломленному Тобикусу.
– Этой ночью ты испытаешь жажду крови, – объяснил он выпучившему глаза декану. – Ты разыщешь одного из низших жрецов и насытишься. Я разрешаю это тебе, но будь осторожен. Посмей только помыслить что-то против меня – и я лишу тебя жертв. Нет пытки страшнее, чем неутоленная жажда, – ты поверишь в это, когда она настигнет тебя.
У декана Тобикуса голова закружилась от всех этих неожиданных новостей. Он превратился в вампира!
– Этой ночью, – снова проговорил Руфо будто в ответ на безмолвное восклицание декана. – И остерегайся солнца – отныне и навеки оно твой враг. После того как поешь, найди темное местечко для сна, Тобикус.
Декан хватал воздух короткими захлебывающимися глотками, и когда он осознал это, то серьезно задумался, а не последний ли это день, когда он вообще дышит.
– Ты сделал то, что я велел? – спросил его Руфо.
Старик поднял взгляд на вампира, обескураженный внезапной сменой темы. Он быстро собрался с мыслями.
– Пятеро жрецов Огма на пути в Кэррадун, – доложил Тобикус.