Я подумал, что мне лучше и безопаснее всего не информировать Лысого о своем присутствии в его фургоне и не бросаться к нему навстречу с радостным мурлыканьем. Я затаился между коробками, сохраняя за собой превосходную возможность обзора. И побега.
Лысый вытащил из кармана куртки маленький фонарь (вот оно, несовершенство Человеческих возможностей! Мне, например, фонарь в темноте - как рыбе зонтик...) и полез наверх под самый брезентовый потолок, откуда, как мне казалось, и идет запах незнакомых мне денег.
И действительно, Лысый нащупал одну из верхних коробок, перевернул ее, отклеил со дна коробки первый слой картона и вынул оттуда две нетолстые пачки зеленых денег. Я присмотрелся - доллары.
Вот доллары я даже очень хорошо знал. Один Шурин Знакомый еще по армии, а потом и по университету, быстро разбогател. Как говорил Шура "на первой клубнике и ранних помидорах". Помню, как этот Знакомый несколько раз приезжал к нам с зернистой икрой, которую я не ем, и с французским шампанским, которого не пьет Шура.
Этот тип был шумным, наглым и хвастливым, и я видел, что Шуре он неприятен. Когда он уходил от нас, Шура всегда что-то вяло мямлил мне об "армейском братстве", о "студенческой дружбе" и еще что-то очень маловразумительное, во что Шура, по-моему, уже давно и сам не верил.
Потом Знакомый решил свалить в Америку. Купил документы - будто бы он еврей и жутко страдает от антисемитизма - что было абсолютно беззастенчивым враньем: достаточно было посмотреть на его рязанскую харю, - и получил из легковерной Америки вызов, как он теперь выражался, "на всю мишпуху".
Бывшему генералу КГБ - ныне Президенту огромного банка, он загнал свою роскошную Комаровскую дачу, бывшему второму секретарю горкома партии - ныне Генеральному директору совместного российско-шведско-германского предприятия, он продал квартиру на Невском, а "Волгу" какому-то рыночному боссу. И в ожидании визы поселился у кого-то за городом. Сто тысяч долларов он сумел переправить, как он говорил, "за бугор", а остаток в тридцать пять тысяч привез к нам и передал их на хранение Шуре Плоткину, заявив, что такую сумму он может доверить только моему Шуре. Ибо все остальные его друзья - жулики и прохвосты!
- Я не государства боюсь, не ментов, - сказал он тогда Шуре. - На сегодняшнее государство я болт положил, а ментов покупаю, как хочу. Я боюсь обыкновенного пошлого рэкета. Они за пять долларов кому угодно глотку перережут. А тут - тридцать пять тысяч!..
- М-да... - сказал тогда Шура и посмотрел на меня.
- Представляешь, Шурик, как они будут из меня эти доллары вытряхивать?!. Раскаленным утюгом по спине, иголки под ногти, за ноги подвешивать...
- А ты хочешь, чтобы это все досталось мне, да? - рассмеялся тогда Шура. - И утюг, и иголки, и за ноги?..
- Шурка! Ну, не сходи с ума!.. Ну, что ты сравниваешь? Кто ты, и кто я!? У меня же на всех рынках места откуплены - на Кузнечном, на Сытном, на Некрасовском, на Торжковском, на Калининском... Что же ты думаешь, люди не понимают - сколько это стоит, и что за этим стоит?! А у тебя, Шурик... Извини, конечно, эти бабки никто искать не станет. Кто тебя будет принимать всерьез?
- Мартын! - тут же ответил ему Шура.
- Верно. Разве что Мартын. А за мной охота идет, как за соболем!
- Ладно, "соболь", - сказал ему тогда Шура, и я увидел, что ему все это жутко не нравится! - Оставляй свои деньги и вали к ебеней матери. Мне работать надо. Заберешь, когда захочешь. Все. Чао!
Причем, весь этот разговор происходил именно в то время, когда у нас с Шурой денег даже на хек не было, а задолженность за газ, воду, электричество, телефон и квартиру, "превысили всякие допустимые пределы", как нам заявили на собрании нашего жилищного кооператива.
Тридцать пять тысяч этого тошнотворного Типа у нас месяца два пролежали. Так что у меня было достаточно времени насмотреться на доллары...
...
Даже без нижнего куска картона коробка с водкой казалась нетронутой - как на фабрике запаковали. Никаких нарушений! Просто к низу коробки был прилеплен еще один кусок фальшивого дна, а между настоящим и фальшивьм лежали доллары.
Лысый лег на спину прямо на верхние коробки, расстегнул джинсы, словно собирался раздеться и лечь спать. Оказалось, что к внутренней стороне пояса джинсов у Лысого был пристрочен длинный мешочек с застежкой-липучкой, величиной как раз с формат долларовой бумажки.
Лысый аккуратно сложил деньги в одну пачку, спрятал их в этот внутренний "карман", снова надел на себя джинсы, затянул ремень и стал слезать вниз. Я поглядел - ну, нипочем не скажешь, что у него на животе доллары спрятаны! Ай да Лысый...
Я дождался, когда он выберется из фургона, когда зашнурует брезентовые полости, когда затихнут его удаляющиеся шаги, когда закроется за ним водонепроницаемая тяжеленная дверь автомобильного трюма, и только тогда вылез на свет Божий.
Естественно, я поспешил к своему грузовику - авось, Водила уже закончил упражнения с этой Сузи и я, наконец, смогу обратить его внимание на нежелательное присутствие кокаина в нашем фургоне.
Был бы Шура на месте Водилы - проблем вообще не было бы. У нас с Шурой прочная, многолетняя телепатическая связь. Я его понимаю с полуслова, он меня - с малейшего движения кончика моего хвоста. Вот это контакт!
Кстати, об этом много писал английский доктор биологии Ричард Шелдрейс, книжку которого мне Шура как-то читал. Вокруг теории доктора Шелдрейса до сих пор идут разные идиотские споры - возможна такая связь или нет. И Шура, помню, даже собирался написать статью в защиту теории этого доктора. Но ему в редакции сказали:
- Да, вы что, Плоткин! О котах!.. В те дни, когда вся страна...
Короче, статьи Шура так и не написал.
А вот, как мы теперь с Водилой дотолкуемся - я совершенно не представлял себе. Но то, что я это обязан сделать - тут у меня не было никаких сомнений!
Подбегаю к нашему грузовику - не тут-то было! Из кабины несутся такие крики Сузи, такое рычание Водилы, так откровенно торчит голая черненькая ножка нашей гостьи из бокового окна кабины, а вся кабина так мягко и ритмично покачивается из стороны в сторону, что я решил отложить наш разговор до утра и поспешил прочь, потому что снова стал заводиться со страшной силой!
Ах, рыженькую бы мне ту сейчас!.. С пушистым хвостиком!!! Я бы ее, стервочку!.. Ой, батюшки, что же делать?!. Так приспичило - спасу нет!!!
Бегу, бегу под машинами подальше от нашего грузовика, и вдруг слышу, кто-то неподалеку тоненько поскуливает!..
Ну-ка, ну-ка... Кто это там, и на что жалуется?..
Встал, как вкопанный. Прислушался. Скулеж идет явно из какой-то легковой машины. Покрутил башкой, пошевелил ушами - точно! Вон из того серебристого "Мерседеса"!
То, что это был "Мерседес" - я даю хвост на отруб! Это я в грузовых автомобилях ни черта не смыслю, а в легковых - будьте нате! Шура всю жизнь так хотел иметь свою машину, что даже меня всем маркам легковушек выучил!
Прыгнул я на капот серебряного "Мерседеса", гляжу, на заднем сиденьи лежит крохотная Собачонка - впятеро уменьшенная копия Добермана Пинчера. Лежит, мордочку вверх задрала и поскуливает от тоски и одиночества. Причем, явная Сучка...
Увидела меня через стекло, испугалась, вскочила на свои тоненькие ножки и затявкала со страху. А затявкала-то - ну, просто помереть со смеху! Стекла у "Мерседеса" все закрыты. Чем же она дышит там, бедняга, думаю?
Вспрыгнул с капота на крышу машины, смотрю, а там такой люк в крыше открыт. Для Кота или Кошки такой люк - самое милое дело. Один прыжок без напряга, и гуляй, не хочу... А Собачонка, да еще такая плюгавенькая, ни в жисть не допрыгнет. Вот хозяева ее без боязни и оставили.