Поднявшись на четвереньки, он бодрым жуком пополз к ногам Дыкала, приговаривая при этом:
— Я не виноват, меня заставили… Скеццо заставил…
Сержант гадливо кривился, отодвигаясь, но мальчишка наседал все настойчивее, так и норовил поцеловать калигу.
— Отстань, говнюк! — зарычал наконец Дыкал. Парнишка примолк, замер в неудобной позе.
— Ну, и кто из вас Скеццо? — нехорошо прищурился Батя.
— Он! — приподнялась, опираясь на локоть, Лита. Ткнула пальцем в щербатого. После перевела взгляд на барнца, чуть наморщила лоб. — Это ты, Емсиль? Или…
— Я, — кивнул бывший студент.
— А что сразу Скеццо! — заорал щербатый. — Чуть чего, так Скеццо! Ты что молчишь, черномазый?!
Выскочившая из домика на колесах Алана пробежала между мужчинами и бросила подругам скомканную одежду. Рилле досталась рубашка до пят, а Лите легкий капот из батиста, розовый в мелкий белый цветочек. Девушки одевались с суетливой поспешностью, которая никак не вязалась с их родом занятий. Не успев запахнуть легкую ткань на груди, Лита закричала, указывая пальцем на полукровку:
— Это шпион! Айшасианский шпион! Его нужно сдать властям в ближайшем городе!
— Совсем сбрендила, дура?! – воскликнул Скеццо, меняясь в лице.
— Ты что морозишь? — нахмурился толстяк.
— Послушайте меня! — Лита бросилась к Дыкалу. — Я не сошла с ума…
— Дык… Никто и не говорит… — Лицо сержанта выражало растерянность. Одно дело примерно наказать безобразника, издевающегося над беззащитными женщинами, а совсем другое участвовать в поимке шпиона из южного королевства. Как с ним обращаться? Кому предавать? В деревенский магистрат не потащишь… Да и есть ли огонь у этого дыма или, как говорят окраинцы, корни у этой травы? Конечно, всем известно, что Айшаса спала и видела развал и гибель Сасандры — ведь больших соперников, чем эти две страны, не сыскать ни в торговле, ни в политике. Но здравомыслящий человек всегда отдает себе отчет: слухи зачастую бывают преувеличены, причем в несколько раз. Айшасианы пускай и зловредная народность, а все же не идиоты слабоумные. Зачем засылать шпиона-полукровку? Настроение у жителей Империи сейчас не самое радужное, найти виновника собственных неудач любой не прочь. А любой темнокожий сразу под подозрение попадает. Если уж на каматийцев косятся… Может, девчонка обезумела от обиды и злости? Может, хочет просто отомстить ненавистному старикану, а для того вздумала его оговорить? И не нашла ничего лучше, чем выдумать шпионов?
— Ты, девочка… Дык… я что сказать хочу… Ну, как говорится… — заговорил Дыкал. Запнулся, сбился. Виновато развел руками.
— Я не сошла с ума, — упрямо повторила Лита.
— Ниче… Сейчас разберемся, — заверил ее Батя. — Этого вяжи! — приказал он Вогле, кивая на Скеццо. — Ты, дядя, стой тихонечко. И руки на виду держи… — Он повел арбалетом в сторону полукровки. — Ну, а вы рассказывайте…
Дыкал внимательно посмотрел на Емсиля:
— Ты, похоже, знаешь их?
— Знаю, — кивнул барнец. И задал вопрос, который вертелся у него на языке уже довольно долго: — Где Флана?
— Флана? — переспросила Рилла, а Лита виновато потупилась.
Емсиль заподозрил неладное. Уж если эти две девчонки пытались сбежать, то чего ожидать от порывистой и решительной Фланы? А если Скеццо и толстогубый ее поймали…
— А ушла… — негромко проговорила Алана.
— Как ушла? — удивился и обрадовался одновременно Емсиль.
— А как кошка последняя! — внезапно взвизгнула Рилла. Ее лицо сморщилось и стало некрасивым от злости. — Хвостом махнула и…
— Перестань! — сжала кулачки Лита. — Если бы она могла…
— Если бы хотела! — перебила ее черноволосая.
— Она хотела! Она обещала!
— И где ее обещания? Где? Где, я спрашиваю?
— Значит, не смогла…
— Значит, не захотела! Она бросила нас всех! Понимаешь? Бросила! Сама освободилась, и хоть трава не расти! Нужны мы ей! Как же!
— Ты не имеешь права… — На глаза Литы навернулись слезы.
— Имею, — Рилла отвечала ей с холодной яростью. — И я имею, и ты имеешь. И Алана имеет… Она нас забыла. Ей на нас плевать!
— А ну, тихо!!! – не выдержав перебранки, рявкнул Батя. — Сами потом будете разбираться, кто кого обидел и кто кого бросил. Не о том речь. Ты, девочка… Как тебя звать-то?
— Литой ее зовут, — вмешался барнец.
— Хорошо. Ты, Лита, человека айшасианским шпионом обозвала. Ты понимаешь, что за свои слова отвечать нужно?
— Я готова ответить. Перед любым судом! Это табачник Корзьело из Аксамалы. Он пособничал айшасианам. Передавал записки в нашем борделе, а когда мы случайно раскрыли его, сбежал! — Губы Литы дрожали, она сжимала кулачки, но в глазах сверкала такая решимость, что Емсиль поверил в ее слова сразу и безоговорочно.
Да и Батя крякнул, расправил сгибом пальца топорщившиеся, словно у кота, усы, кивнул:
— Ну, ладно… А кто подтвердить может?
Девушка на мгновение задумалась. И вдруг просияла:
— Фрита Эстелла может! Фрита Эстелла, почему вы молчите? Ведь вы можете подтвердить? Фрита Эстелла?
Бордельмаман холодно взглянула на нее. Пожала плечами.
— А почему я, собственно, должна что-то подтверждать? — высокомерно произнесла она. — Мало ли что кому взбредет в голову?
— Но как же так? — опешила Лита. — Ведь мы тогда… И Флана, и Мастер, и Кир…
— Ничего не знаю! — отмахнулась Эстелла. Развернула плечи, отчего грудь еще соблазнительнее обрисовалась под тонкой шерстью платья, обратилась к сержантам: — Могу я говорить с офицером?
— Дык… с офицером? — замялся Дыкал. Бросил извиняющийся взгляд на Литу — мол, видишь, как оно бывает в жизни. — Есть у нас офицер. Дык… почему не поговорить?
— А с этими что будем делать? — вмешался Емсиль, опасаясь, что беседа сейчас пойдет по совершенно другому руслу и о сказанном Литой забудут. Он ей почему-то верил. Не водилось за русоволосой простушкой привычки обманывать, выдумывать небылицы, а уж тем более обвинять кого-либо впустую. Не могла она оговорить человека, зная, что ему за это придется отвечать перед законом, даже если этот человек трижды подлец и мучитель. Ведь не назвала же она шпионом и предателем родины Скеццо? Или Тюху, который порол ее только что? Значит, был повод.
— Ну, этого я бы вздернул для пользы дела, — Батя махнул рукой на Скеццо.
— Так нельзя! — возмутился вельзиец. — Эт-то… А как же суд?
— А по закону военного времени, — нехорошо оскалился Батя.
Скеццо зарычал и попытался вскочить на ноги. На плечах у него повис Тюха и, выкрикивая как сумасшедший: «Из-за тебя все! Вот тебе! Чтоб ты пропал!» — принялся тузить вельзийца тяжелыми кулаками. Сцепившись, как два кота, они покатились по траве. Мелькали локти, колени, кулаки. Щербатый, несомненно более опытный в рукопашных схватках, сопротивлялся умело и отчаянно, но ему мешало раненое плечо.
Невольные зрители отнеслись к потасовке по-разному.
Бордельмаман, брезгливо поджав губы, отвернулась.
Алана схватила за рукав Емсиля и прижалась к нему, дрожа всем телом. В ее глазах плескался самый настоящий ужас. Как у перепелки, завидевшей ястреба.
Рилла и Лита, позабыв о том, что совсем недавно спорили и едва не поссорились, азартно наблюдали за дракой. Даже перешептывались. Емсилю почему-то показалось, что они заключают пари: кто кого, как крестьяне на петушиных боях.
Табачник Корзьело переступил несколько раз вбок короткими шажками, намереваясь, скорее всего, дать деру. Батя, заметив его попытку, покачал головой и красноречиво повел арбалетом.