Юрика и водителя, опять скованных воедино, Хальвдан без особых церемоний вытолкнул на подходящий к высокому борту корабля пирс, далеко забегающий в реку. Кузнеца же лишь пригласили на выход.
Миха вышел, прислушиваясь к радостным приветствиям северян, и некоторое время стоял неподвижно, позволяя глазам привыкнуть к свету. Вечером их погрузили, ночь в пути — это значит, что сейчас где-то около девяти часов утра, не больше.
Подземник осторожно прошёл по узкому трапу, стараясь не смотреть на волны под ногами, и неуверенно ступил на ровные бревна причала.
Высоко в утренней свежести надрывались птицы.
Широкоплечий воин, один из встречающих, с густой чёрной бородой на широком лице и очень короткими чёрными волосами, яростно хлопал Рёрика по затянутым в шкуру плечам:
— Славься, Рёрик, тролли тебя задери! Здорово, дядька! Ух, мы вас уже потеряли. Ещё позавчера ждали, так думали, пора ещё одну ладью собирать!
Рёрик улыбался, отвечая на объятия не менее чувствительными ударами по плечам встречающего:
— Поди, все пиво выхлебать успели, лишенцы?!
— Ну, какое пиво, Рёрик? — Чернобородый игриво потупил глаза. — Мы тут с горя и пить-то б-бросили.
— Знаю я, Атли, твоё «пить бросили»! Опять глотку смочить нечем будет… Да, поди, и наложниц моих всех тут перепортили без меня?
Говорили громко, чуть ли не нарочито кричали, радостно повышая друг на друга голоса.
Миха неподвижно стоял в стороне, жадно и едва ли не в первый раз по-настоящему разглядывая северян при дневном свете. У Атли такая же длинная коричневая рубаха, армейские штаны, пояс, кошели, нож с рукоятью из рога, сдвинутая на спину пистолетная кобура. Браслеты, стилизованный молоточек на груди, серебряный амулет рядом — три переплетённых треугольника. Только меча нет.
С Атли на пристань пришли встречать корабль ещё двое. Высокий, стройный, даже худой, с постоянной добродушной улыбкой на гладком молодом лице и средней длины темно-рыжими волосами, непослушными под речным ветром. Золотое кольцо в левом ухе. Поверх ярко-зеленой рубахи на узком кожаном пояске висел меч в потёртых ножнах. Ни кошелей, ни ножа, ни амулетов. Такой, видать, человек.
Второй же показался Михе поначалу выходцем из Убежищ, но потом присмотрелся — нет. Просто сутулый какой-то, собранный, словно силой удерживающий бушующий внутри себя огонь. И вроде невысок, не плечист, но Михаил знал, насмотревшись ещё у контрабандистов и рейнджеров: именно такие люди наиболее опасны в бою, когда до конца позволяют выплеснуться той самой силе, которую с огромным трудом скрывают в себе всю жизнь. Серые глаза смотрели цепко, оценивающе, отмечая, казалось, каждую мелочь. Стоял в стороне и кутался в толстый суконный плащ мышиного цвета, словно озяб, да норовил спрятать под ним короткоствольную винтовку. Небритый, угрюмый, нелюдимый.
Рёрик поздоровался с каждым, обнял, хлопнул по плечам, ответил улыбкой на улыбку. А затем, к удивлению Михи, и каждый из воинов, сошедших с корабля, включая даже раненого Орма, повторил обряд приветствия, словно братья встретились.
И опять кузнец невольно обратил взгляд на высокие ботинки северян, покрытые одинаковым чудным узором.
Он повернулся к реке, пряча удивлённое и измученное болью лицо, и огляделся.
Пристань находилась в небольшом заливе, где река неожиданно расширялась, словно специально. Тихо. Бодро торчащие камыши да неторопливый бег воды. Наверное, глубоко… Взглянул подземник вниз, в тёмные волны, отодвигаясь от края пирса и чувствуя, как леденеют ноги.
Противоположный берег Оби скрывался в лёгкой дымке тумана. «Тут она пошире будет, чем в родных местах, — прикинул Миха, — шли-то на север, к устью.
А если посчитать дюжину часов на скорость…»
Вонзённая в гладь реки, поставленная на вкопанные в ил рельсы, широкая и массивная деревянная дорога, способная принять по паре кораблей с каждой стороны, была обвешана покрышками от грузовиков. То тут, то там виднелись бухты каната и широкие тележки.
Взгляд кузнеца упал и остановился на «Скидбладнире», к которому северяне впервые привели рабов уже к вечеру, когда и не рассмотреть было. Подземник сглотнул подступившую слюну. Высокий, опирающийся на два широких крыла, сейчас скрытых под водой, корабль больше всего напоминал плавучую крепость. Железный, несколько угловатый и лишённый изящества в формах, он тем не менее притягивал взгляд своей какой-то животной мощью и силой. От морды дракона, нарисованной на носовой части, гордо скалящейся, разило нерушимостью и открытым вызовом. «Как, наверное, и от самих этих людей», — отчего-то подумалось подземнику.
Весь «Скидбладнир» был выкрашен в зелёный с серым цвета, но краска давно облупилась, во многих местах обнажая матовую жесть бортов, что придавало кораблю лишь ещё более грозный вид матёрого, побывавшего не в одном бою хищника. Накрывающий середину палубы навес, приподнятый нос, надстройка с приборами на корме.
Миха невольно представил себе, как приподнимается этот речной дракон, набирая скорость, привставая на подводных крыльях-плавниках, как рычит яркая морда, скаля клыки на врагов. Амбразуры для стрельбы по бортам были прикрыты круглыми железными заслонками, стилизованными под окрашенные разноцветными секторами щиты.
Неожиданно вспыхнул свет, и снова навалилось, приходя неизвестно откуда, отчётливое понимание, словно знал всю жизнь, и Миха покачнулся, устояв на ногах только из страха к воде, а рана в плече отозвалась болью, уже знакомой и родной.
Драккары. Змеи моря — вот как назывались корабли северян. Дом-ладья. Подземник обернулся, чувствуя на себе насторожённые взгляды Рёрика и Орма. Ярл нахмурился. Откуда же он это знал? Со школы?
Остальные викинги выгружали с корабля привезённое добро и оружие, шутили, бросались острыми фразочками. Водитель Серёга был отцеплен от бывшего командира и загнан обратно в трюм таскать самые тяжёлые мешки с зерном. Глухо гудели бревна под ногами людей, ходивших на корабль за грузом, а вода лениво плескалась у массивных опор пирса.
Юрик, всей позой выражая покорность и смирение перед судьбой, терпеливо пережидал осмотр, какой, словно лошади, учинил ему чернобородый Атли. Неожиданно на левое плечо кузнеца опустилась узкая ладонь.
— А ты, трэль, чего это не в ошейнике? Забыл, куда попал? Так я исправлю, клянусь кишками Лунного Пса. — Высокий голос словно ломался на каждой фразе, а улыбка, самая дружелюбная, не покидала тонких губ. — Эй, Рёрик, мне заставить дверга работать?
— Подожди, Харальд, — широкими шагами ярл подошёл к ним, кладя свою руку поверх ладони высокого северянина, — это отдельный разговор. Пусть постоит в стороне коротышка, после объясню, а если нужны трэли, так в борг сбегай.
И Миха, непослушными губами успевший поблагодарить ярла, невольно проследил за его небрежным машинальным жестом. Взглянул и замер. Он смотрел мимо улыбающегося воина, что носил меч и не признавал украшений, мимо деревянной дороги, уходившей к берегу. И подземнику захотелось хлопнуть себя по лбу, проклиная, что сразу же в урагане впечатлений не заметил такого, а потом упасть на мокрые бревна, закрывая голову в суеверном и всеохватывающем ужасе.
Крепость стояла на берегу, словно нависая железными башнями над самой водой, вцепившись в пологий широкий холм казематами, стенами и ответвлениями каких-то сооружений. Она была совершенно неправильной геометрической формы, без единого намёка на идею общей планировки строительства, будто бы сложенная и сваренная несколькими бригадами рабочих в разные годы.