Когда она ударилась о тротуар, она рассыпалась на мелкие нераспознаваемые осколки, и экран вернулся к проигрыванию записи Тинкер в саду.
— Уберите людей из близлежащих зданий, — приказал Волк на разговорном эльфийском. — Я собираюсь их разрушить.
Видимо, мужчина понимал эльфийский, потому что раздался его крик: — Что?! Вы не можете этого сделать! Я вызвал полицию! Вы не имеете права этого делать! Это Питтсбург! У меня есть права!
Как будто вызванная его словами, суматоха внизу возвестила прибытие полиции Питтсбурга.
— Не двигаться, полиция! — рявкнул мужской голос по-английски. — Положите оружие.
Волк почувствовал, каксекашавнизу активировали их щиты, ощущение магии ударило по его чувствам. Укус Клинка что-то тихо и быстро говорил на Высоком эльфийском.
— Naekanain, — крикнул по-эльфийски с сильным акцентом кто-то другой —Я не понимаю— в то время как первый повторил по-английски. — Положите оружие!
Волк выругался. Очевидно, полицейские не говорили по-эльфийски, а егосекашане понимали английский. Волк призвал ветра и создал щит, перед тем как пойти к лестнице.
Около входной двери стояли двое полицейских в темно-синей униформе, направив пистолеты насекаша, которые, в свою очередь, вытащили своиejae . Оба полицейских выглядели как люди, но с учетом проблемыОни , внешний вид мог быть обманчивым. Оба были достаточно высоки, чтобы быть воинамиОни . Замаскированные воины предпочитали рыжий цвет волос, в то время как один полицейский был блондином, второй — шатеном. Блондин махнул левой рукой, как бы пытаясь удержать и своего напарника и эльфов от немедленной агрессии.
— Naekanain, —повторил блондин, затем добавил, —Pavuyau Ruve. Черновский, остынь. Это личная охрана вице-короля.
— Я, знаю, блядь, кто они, Боуман. [5]
— Если вы знаете это, — сказал Волк, — тогда вы знаете, что они имеют право идти туда, куда я хочу, и делать то, что я хочу, чтобы они сделали.
Боуман мазнул по нему взглядом, затем вернулся ксекаша. —Вице-король, прикажите им положить оружие.
— Они сделают это, только если это сделаете вы, — заявил Волк. — Если вы не забыли, мы в состоянии войны.
— Но не с нами, — прорычал Боуман.
Черновский ухмыльнулся, что расстроило Волка, так как он надеялся решить вопрос без крови.
Они жили в Питтсбурге, замаскированные под людей, много лет, — сказал Волк. — Пока мы не будем уверены, что вы неОни , мы будем действовать так, как будто вы ими являетесь. Опустите оружие.
Воуман обдумал с минуту это требование, изучаясекаша с таким видом, как будто он решал, насколько возможно то, что он и его напарник смогут справиться с охраной Волка. Волк не был уверен, были ли колебания Боумана обусловлены переоценкой своих возможностей, либо полным игнорированием возможностейсекаша.
Наконец, Боуман медленно убрал свой пистолет в кобуру. — Давай, Черновский. Убери оружие.
Другой полицейский показался Волку знакомым, хотя он не знал, почему; он редко контактировал с полицией Питтсбурга. Волк внимательно оглядел двух мужчин. В отличие от эльфов, которые легко отличали клан каждого, людям нужны были значки и нашивки, чтобы различать друг друга. Темно-синяя униформа полицейских несла на себе наплечные нашивки и золотые значки на груди, идентифицируя владельцев как сотрудников полиции Питтсбурга. Латунная пластина на груди Боумана гласила: «Б. Педерсен». Пластина Черновского была менее понятной, имея только инициал «Н».
— Я тебя знаю, — сказал Волк Черновски.
— Надеюсь, что да, — заявил полицейский. — Ты забрал у меня женщину, которая собиралась выйти за меня замуж. Ты изменил ее расовую принадлежность. Ты можешь думать, что выиграл, но я ее верну.
Сейчас Волк его узнал — это был тот Натан, который рассердился на него, когда Волк забрал своюдоми с ярмарки. Волка отвлекла униформа: он не думал, что этот человек был полицейским. На ярмарке Черновский вел себя как пес, защищающий кость. Даже когда Тинкер несколько раз заявила, что она уходит с Волком, Черновский цеплялся за нее, не отпуская.
— Тинкер не вещь, которую можно украсть, — сказал ему Волк. — Я не забирал ее. Она выбрала меня, а не тебя. Сейчас она моядоми.
— Я видел видеокассету. — Натан кивнул на открытый ящик с футлярами DVD. — Я знаю, кто она сейчас, но мне все равно. Я все еще люблю ее и верну ее.
— Какая, на хуй, разница? [6] — заорал этот трижды проклятый фотограф за спиной у Волка. — Все это не дает права этим длинноухохим королевским уродам ломать мою дверь и крошить мои вещи. Я американец, и плачу налоги! Они не могут…
Раздался громкий звук от падения, когда фотографа отшвырнуло на сломанную стенную панель. Это заставило его замолчать.
— Сэр, не могли бы вы отойти? — Боуман начал осторожно подниматься по лестнице, прежде чем Волк ему ответил.
Он отодвинулся, чтобы пропустить полицейских.
Полицейские обозрели выбитое окно, видеозапись Тинкер в саду, выбитую дверь, разбитый видеоэкран, сейчас запятнанный кровью, и папарацци с разбитым носом в руках Темного Урожая.
— Как раз вовремя, — закричал фотограф. — Уберите от меня этих громил!
— Пожалуйста, отойдите от него, — сказал Боуман Урожаю, опустив руку, и положив ее на кобуру. Он повторил приказ на плохом эльфийском. —Naeba Kiyau.
— Он будет арестован. — Волк хотел прояснить дальнейшую судьбу фотографа, прежде чем передать его полицейским. — А живущие в этих зданиях будут эвакуированы, чтобы я мог их уничтожить.
— Вы не имеете права этого делать. — Боуман достал наручники. — В соответствии с договором…
— Договор не имеет юридической силы. Сейчас я являюсь законом в Питтсбурге, и я заявляю, что это человек будет заключен пожизненно, а эти здания будут разрушены.
— Хер тебе, [7] — выплюнул слова Черновский. — В Питтсбурге мы являемся законом, и ты виновен во взломе и незаконном проникновении, нападении и нанесении побоев, и я уверен, что смогу придумать что-нибудь еще.
Черновский потянулся к руке Волка, и внезапно три меча коснулись его горла.
— Нет! — крикнул Волк, спасая полицейского от смерти.
В тишине, которая внезапно заполнила дом, прозвучала запись голоса Тинкер:
«О боги, да, вот так, о, как хорошо»
Боуман перехватил Черновского, который с рычанием рванулся вперед. — Черновский! — Боуман толкнул его к стене. — Просто смирись с этим! Он богат и могущественен, и она с ним трахается. [8] Что из этого не имеет для тебя значения? Он катается на Роллс-ройсе и все эльфы Питтсбурга лижут ему пятки. Ты думаешь, какая-либо сука выберет тупого поляка вроде тебя, когда она может получить его? [9]
— Он может иметь, кого хочет. Она была моей.
— Ни хера она не была, [10] — проворчал Боуман. — Если бы ты хоть раз спал с ней, об этом знали бы все букмекеры Питтсбурга. Ты всегда проигрывал пари, Натан. Ты был слишком глуп для нее — и слишком туп, чтобы это осознать.
Черновский сверкнул глазами на напарника, потемнел лицом, но перестал сопротивляться, и встал прямо, тяжело дыша от ярости.
Боуман с минуту изучал своего напарника, прежде чем спросить: — Мы снова при деле?
Черновский кивнул и вздрогнул, когда запись голоса Тинкер донесла до них мягкий бессловесный стон наслаждения.
Боуман шагнул к разбитому видеоэкрану, что-то нажал и звук исчез. — Вице-король, нам это нравится не больше чем вам, но согласно международному праву, по договору, подписанному пять лет назад, этот подонок имеет право делать такие записи.
— Сейчас он находится под действием эльфийских законов, и то, что он сделал — непростительно.