А тот, который стоял на тумбочке сегодня утром, и про который Игорь сказал, что расстанется с ним только после смерти. Петр хмыкнул: не стоит сразу списывать проблемы на потусторонние силы. Вполне возможно, что квартиру посетили обычные воришки, в мирской жизни увлекающиеся мистическим направлением граффити. Значит, и плейер был, да сплыл. А вот Игорь, непонятно, где находится, и не подозревает, что его избирательно почистили. Или подозревает? Музыкальный центр остался на месте, документы тоже на серванте, на полочке лежат, рядом с оставшейся кучкой денег, куда Игорь положил их утром. Не ушел же он просто так побродить по городу, оставив квартиру открытой для любого желающего ее посетить?
Черт знает, что.
И его кроссовки на месте.
Так. Он еще и босиком ушел?
Прикольный мужик, ничего не скажешь.
Значит, решил пройтись босиком по асфальту, а в это время у него украли телевизор? Или, нет, пока он был, к примеру, на кухне, или в туалете, к нему вломились воры, но услышали, что дома кто-то есть, и дали деру, прихватив по случаю первый попавшийся телевизор. А Игорь, когда сообразил, что происходит, выскочил и побежал за ними, позабыв надеть обувь.
«Девяносто процентов бреда, но кое-что рациональное в этом есть, – подумал он, – Телевизор – не самый удачный предмет для скоростного набега. Деньги, или драгоценности – куда ни шло, они мелкие и легкие (особенно деньги). Самое логичное – воры пришли именно за телевизором. Кто о нем мог знать? Игорь утверждал, что откопал его ближе к ночи. И, если он срочно не растрезвонил о находке по всем газетам, то знать о ней могут только ближние. Не родственники, так соседи. И кто-то из них, являясь представителем рода завидущих жадин, увидел дармовую технику и решил ее заполучить».
Вроде сходится. Кроме одного: кто, в таком случае, нарисовал череп на стене? Игорь, перед тем, как бросился в погоню, или воры, давая понять, что станет с Игорем, если он станет их преследовать?
Стоп. А что он там говорил о маньяках, убивающих за просмотр видеофильмов? Не в этом ли все дело?
Нет, похоже, не в этом: тогда здесь лежал бы его труп.
– Ничего не понимаю, – растерянно пробормотал он.
Зазвонил сотовый. Петр посмотрел на экранчик. Надпись гласила, что с ним желает переговорить незабвенный Михаил Алексеевич. Слабо надеясь на то, что у него временно проснулась и стала нещадно его грызть его сонная совесть, он ответил на вызов.
– Слушаю.
– Я… – прохрипел сотовый. – Я… Я придушу тебя своими собственными руками!
«Чую, совесть его просто разрывает на кусочки!» – подумалось Петру. Иначе с чего он обещает тому, кто ее разбудил, ответные адские муки?
– Сначала расплатись! – он повысил голос, – А потом поговорим, кто кого будет душить собственными руками. Обменял деньги, изверг?
– Ты… – снова прохрипел голос: Михаил Алексеевич никак не мог подобрать подходящее у случаю определение, а приходившие на язык слова казались ему слишком мелкими для полной характеристики Петра. – Я тебя…
– Ты на какую валюту обменял доллары? – заподозрил неладное Петр. – На пол-литровую? Хочешь увидеть, какая она, белая горячка, в действии?
– Где мои деньги? – прохрипел Михаил Алексеевич. – Что ты с ним сделал?
– Ты, кстати, откуда звонишь? – поинтересовался Петр. – Не из своего любимого места, куда ноги сами ведут?… Я оставил деньги на твоем столе, если ты забыл. И не я, а ты должен мне триста миллионов долларов.
– Ты обещал два дня!!! – заголосил Михаил Алексеевич, что, в общем-то, на него не было похоже, – А я… а ты… а они…
– Отоспись! Потом поговорим! – Петр отключил сотовый и всплеснул рукой, – Ну, надо же, а, нажраться успел!
Что за невезение?
Подумать о превратностях судьбы не дал требовательный стук в дверь.
Петр чуть-чуть приоткрыл ее и, даже не посмотрев на того, кто там стоит, просто сказал когда-то слышанную фразу:
– Мы живем хорошо, у нас все есть!!!
И опешил, услышав в ответ восторженное:
– Это просто замечательно!!!
Петр удивленно приподнял брови, распахнул недозакрытую дверь и вгляделся в пришедшего. Рваные ботинки, одежда тоже далеко не новая, не иначе, как наступило время нищенского чеса. Счастливый нищий быстро опомнился, погрустнел и перешел на несуществующий в нормальном мире акцент:
– Сами мы не местные…
Петр в ответ вполне реально взгрустнул: обучение в театральном училище не прошло даром.
– Я и сам не местный, брат по скитанию, – по секрету поделился он. – Подай на пропитание одинокому путешественнику по каменным трущобам!
Нищий опешил, снова переходя на нормальный русский.
– Мужик, ты чего? – возмутился он. – У тебя и костюмчик вон какой, и в кошельке денег выше крыши! Стыдно издеваться над неимущими!
Петр оглядел себя с ног до плеч. Нищий оказался глазастым, разве что в толщине кошелька жестоко ошибся в лучшую сторону.
– Согласен! Костюмчик – просто блеск! – ответил он, – А вот насчет денег… Давай так: у кого их больше, тот и отдает их другому. Идет? – Петр выхватил из кармана кошелек и раскрыл его. Оставшиеся после прошествия смерча по имени Игорь и открытия нового вклада в банке двести рублей выглядели совершенно несолидно. Нищий замялся и свои грошики не показал. – Вытряхивай наличность!
– Так бы и сказал, что на мели, – отказался он. – Нечего было из себя разыгрывать.
– Вытряхивай наличность! – повторил Петр.
– Пошел ты! – ответил нищий, поворачиваясь к нему боком и нажимая на звонок соседней двери.
Петр разозлился и выхватил пистолет.
…Сложив в кошелек три с половиной тысячи мелкими купюрами, он проводил красного, как кетчуп, гостя из ближнего микрорайонорубежья и закрыл за собой дверь.
Минуты через две раздался звонок в дверь. Петр, не надеясь на то, что это вернулся со скоростной пробежки Игорь – во-первых, у него есть ключи, а во-вторых, он сейчас живет один, и потому стучать в пустую квартиру не станет, открыл двери и прорычал:
– Хуже рекламы, честное слово! В них хоть паузы есть на просмотр передач, а вы сплошной волной катитесь. Не останавливайтесь, молодежь, выход тремя этажами ниже!
Молодая пара с полиэтиленовыми пакетами в руках белозубо и подозрительно всепрощающе улыбнулась и безапелляционно заявила:
– А мы хотим Вам книгу подарить! – покровительнным тоном заявили они, доставая из пакета тоненькую брошюрку на тридцать страниц о спасении мира прогрессивными священниками с боевыми крестами и кадилами наперевес. К сожалению, мысль о том, что это – комикс о борьбе священников с вампирами, не подтвердилась. Петр задумался: в его понимании книгой называлось то, что имело твердую обложку и (или), как минимум, двести-триста страниц текста. Парочка ждала ответа, и он, припомнив их приветствие, недоверчиво переспросил:
– А вы нормальные книги видели? Откуда вы свалились?
Гости переглянулись.
– Мы… – начали было они. Петр их перебил.
– А, понял! Раздаете религиозную литературу? – договорил он за них, с ходу беря быка за рога и перехватывая инициативу в свои руки: верное средство не дать заморочить себе голову отголосками и последствиями схоластических споров религиозных конфессий. В них сам черт ногу сломит – не исключено, что для того они и существуют. Но людей за что инвалидами делать? – А вам известно, что в первоначальном варианте священная литература была, в частности… ммм…, – он глянул под ноги, и его осенило, – пособием от паразитов, живущих в человеке, и служила медицинским справочником?
– Как это? – удивилась парочка.
– А вот так! – Петр поднял руку и ткнул указательным пальцем в потолок.