Единственное, чего она пока не могла решить, это на каком из учебных заведений остановиться. Ей нравились и Рэдклифф, и Уэллсли, и Вассар, и Барнард, и целая куча других колледжей. Прошлой зимой Кейт уже написала в некоторые из них заявления с просьбой о приеме, чтобы начать учебу, как только ей исполнится восемнадцать. Кроме этого, она написала и в Гарвардский университет, потому что там учился ее отец. Гарвард и Рэдклифф стояли первыми в списке ее предпочтений, но и другие колледжи сбрасывать со счетов она не собиралась.
Продолжая болтать с подругами, Кейт переходила из одной приемной в другую, знакомясь с новыми и новыми людьми. Прекрасная память помогала ей запомнить почти все имена, хотя число новых знакомых давно перевалило за несколько десятков. Непринужденность и приветливость Кейт вскоре привели к тому, что вскоре вокруг нее собралась целая толпа, причем мужчин – и молодых, и зрелых – в ней было заметно больше, чем женщин. Они находили ее рассказы интересными и остроумными, ее манеры – обворожительными, ее стиль – блестящим, поэтому, когда начались танцы, от кавалеров просто не было отбоя. Кейт приходилось начинать танец с одним партнером, а заканчивать с другим, ибо желающих оказалось даже чересчур много. В целом же вечер получился просто замечательным, и Кейт получила огромное удовольствие, но, к счастью, всеобщее поклонение не вскружило ей голову. Кейт ни на секунду не забывала о том, что это вовсе не ее первый бал.
Кейт впервые увидела его в банкетном зале, где был устроен буфет. Она беседовала с одной из подруг, которая делилась впечатлениями от первого года учебы в Уэллсли, и, случайно вскинув голову, вдруг заметила лицо, показавшееся ей незаурядным. Прошло несколько секунд, прежде чем она поймала себя на том, что больше не слушает приятельницу, а разглядывает – нет, буквально таращится на молодого мужчину, который полностью завладел ее вниманием. В нем и вправду было что‑то загадочное, гипнотическое, интригующее, хотя Кейт не могла бы сказать, что именно. Незнакомец был довольно высок и широкоплеч. его песочного цвета шевелюра пребывала в легком беспорядке, но черты лица были четко очерченными и аристократически правильными. Еще Кейт заметила, что он значительно старше тех восемнадцати‑двадцатилетних мальчишек, с которыми она только что танцевала. Выглядел он лет на тридцать или чуть моложе – так она решила, продолжая рассматривать его с той же жадной непосредственностью.
Как и большинство присутствующих мужчин, этот человек был в светлом смокинге и галстуке‑«бабочке», делавших его совершенно неотразимым. Однако Кейт почудилась в нем некая скованность, которую можно было объяснить отсутствием привычки к подобной одежде – или к подобным светским мероприятиям. Казалось, он предпочел бы очутиться где‑нибудь подальше отсюда, и Кейт вдруг подумала, что не может этого допустить. Во всяком случае – не сегодня, не сейчас. И она продолжала наблюдать за тем, как он осторожно положил на тарелку два кусочка баранины с зеленым горошком и почти неловко двинулся вдоль буфетной стойки. Отчего‑то он напомнил ей крупную птицу, широкие крылья которой мешают ей свободно ходить по земле.
Джо Олбрайт был всего в паре футов от нее, когда почувствовал, что за ним наблюдают. Оторвав взгляд от тарелки, он посмотрел на Кейт с высоты своего роста – посмотрел очень серьезно, даже строго, – и их глаза встретились.
Несколько мгновений они молча разглядывали друг друга. Потом Кейт слегка улыбнулась, и Джо начисто забыл о тарелке, которую держал в руках. Еще никогда ему не доводилось видеть девушки столь прекрасной и в то же время такой живой. Стоять рядом с ней было все равно что находиться возле какого‑то очень сильного источника света, который согревал кожу и слепил глаза. Всего несколько мгновений они смотрели друг на друга, потом Джо отвел взгляд. Он даже опустил голову, но не отошел в сторону, поскольку внезапно обнаружил, что утратил всякую возможность двигаться.
А еще через секунду он не выдержал и снова поглядел на нее.
– Не слишком ли скромный ужин для мужчины вашего сложения? – с очаровательной непосредственностью осведомилась Кейт и, еще раз лучезарно улыбнувшись, кивнула на его тарелку.
Похоже, она нисколько не смущалась, и Джо это неожиданно понравилось. Самому ему всегда было тяжело так запросто общаться с незнакомыми людьми.
– Я уже поужинал перед тем, как приехать сюда, – ответил он.
Приглядевшись к нему повнимательнее, Кейт решила, что этот человек явно не склонен к чревоугодию. Выглядел он очень подтянутым, почти худым, и, возможно, именно поэтому светло‑бежевый смокинг сидел на нем не так уж ловко. Впрочем, Кейт почему‑то сразу подумала, что смокинг Джо одолжил у кого‑то из друзей или даже взял напрокат.
Ее догадка была совершенно правильной. Идти на бал Джо не хотелось, и он пытался отговориться отсутствием подходящей одежды, но друг нашел ему смокинг по росту, так что в конце концов ему пришлось покориться судьбе. Тем не менее он по‑прежнему был готов отдать все, что угодно, лишь бы оказаться сейчас где‑нибудь в другом месте, и всерьез подумывал о бегстве. Однако встреча с Кейт изменила его планы.
– Мне кажется, вам здесь не слишком нравится, – сказала она негромко, чтобы слышал только он. В ее голосе было столько неподдельного сочувствия, что Джо невольно улыбнулся в ответ.
– Как вы догадались?
– У вас был такой вид, словно вы собираетесь удрать. Вы так не любите вечеринки? – спросила Кейт, от души радуясь тому, что ее подруга из Уэллсли встретила кого‑то из знакомых и отошла. Правда, вокруг по‑прежнему толпились десятки людей, но они двое чувствовали себя словно на необитаемом острове.
– Не особенно, – честно признался Джо. – Во всяком случае, мне еще никогда не приходилось бывать на таких больших праздниках.
Мне тоже, – кивнула Кейт, решив не уточнять, что в данном случае дело было не в ее предпочтениях или недостатке подходящих возможностей, а в возрасте. – Здесь очень мило, не так ли?
Заглянув в ее сияющие глаза, Джо улыбнулся почти помимо собственной воли. Ему не хотелось возражать, хотя он и был не совсем с ней согласен. С самого начала Джо думал только о том, как много вокруг народа, как душно и шумно в залах, а также о том, сколько полезных и приятных дел он успел бы сделать, если бы не необходимость находиться здесь, среди разряженных в пух и прах дамочек и надутых знаменитостей. Но теперь он был почти готов переменить свое мнение – для этого ему достаточно было поглядеть на Кейт.
– Да, по правде говоря, здесь очень неплохо, – сказал он, и Кейт впервые заметила, какого цвета у него глаза: они были почти такими же голубыми, как у нее, только чуточку темнее и напоминали два чистой воды сапфира. – …И все – благодаря вам, – добавил Джо неожиданно.
В этом комплименте, высказанном с поистине мужской прямотой, а также в том, как он смотрел на нее, было что‑то такое, что Кейт поняла: это не пустые слова. Он действительно имел в виду нечто очень важное. И снова ей показалось странным, что все те, кто пытался ухаживать за нею сегодня, чувствовали себя на этом празднике куда свободнее, чем он, хотя большинство из них было минимум на десяток лет моложе.
– У вас красивые глаза, – сказал Джо, не скрывая своего восхищения.
Они действительно казались ему на удивление ясными, честными и мужественными, словно их обладательница не боялась никого и ничего. И это странным образом роднило их, хотя сам Джо вряд ли сказал бы про себя, что ничего не боится. Например, сегодняшняя вечеринка пугала его, он бы многое отдал, лишь бы не иметь дела с этой публикой. К тому моменту, когда Джо встретился с Кейт, он находился здесь чуть больше часа, однако у него было такое ощущение, что он по горло сыт и музыкой, и разговорами.