"Он постепенно притягивал ее к себе, - стала скорее читать Татьяна Сергеевна дальше, чтоб задавить чужим свои размышления, - не переставая гладить ее руки, плечи, спускаясь все ниже.
- Ричард, - прошептала она.
- Господи, Шалис, - почти закричал он, словно испытывал сильную боль.
Их губы слились в страстном поцелуе. Ее руки обвили его шею, а хрупкое тело так крепко прижималось к его могучему торсу, будто Шалис хотела навсегда раствориться в нем. Они наслаждались этой близостью, каждым прикосновением, словно желая захлебнуться своей страстью".
"Вот, вот - страсть..." И Татьяне Сергеевне опять захотелось защититься громкой усмешкой и припечатать: "Ложь!" Но нет, почему же ложь? Потому, что описано так же, как в сотнях подобных книжонок? Или потому, что ей надо, чтоб это считалось ложью?..
- Пачку легкого "Голуаза", - требование из окошечка.
Она не сразу переключилась, спросила удивленно, непонимающе:
- Что?
- "Голуаз" в красной пачке!
Татьяна Сергеевна кивнула, посчитала выложенные на фанерку деньги, подала сигареты, записала в тетрадку: "21 руб.". Спрятала деньги в коробку с выручкой; отерла платком мокрое от пота лицо...
Сколько там?.. К четырем. Значит, еще больше часа до электричества, когда затрещит рывками, как пропеллер подбитого самолета, "Вихрь", и часов пять до конца смены... Хочется пить, но Татьяна Сергеевна терпит ближайший доступный ей туалет в гастрономе через дорогу, и пускают туда, ясно, без особой радости. Каждый раз просить приходится, как о великом одолжении...
Покрутила в руках "Голос любви", чувствуя к книжке одновременно и отвращение и интерес. Странный такой интерес, будто к чему-то давно известному, изученному, но могущему открыть пусть совсем мизерный и все же новый штришок. Очень важный штришок... И эта надежда пересилила, Татьяна Сергеевна побежала взглядом по строчкам.
"У Шалис от обиды выступили слезы, но она старалась изо всех сил не плакать.
- Мне стыдно! - продолжал Ричард.
- За себя! Что ты хочешь такую, как я! - закричала она. - Красавица и чудовище? Чудовище, по-твоему, это я! Ты стыдишься меня! Я твоя тайная слабость! Поэтому ты ни сестре, ни Келу не сказал о нашей близости!"
Все как всегда. За десяток страниц до финала обязательно должно произойти бурное выяснение отношений, чтобы в итоге влюбленные бросились друг другу в объятия и очищенными пошли под венец... И действительно, последние строки Татьяну Сергеевну в этом смысле не разочаровали:
"Из Шалис получилась обворожительная невеста.
- Ты счастлив? - спросила она Ричарда.
Он посмотрел на нее. Глаза его блестели.
- Я счастлив, если счастлива ты.
- Тогда мы оба счастливы, - уверенно сказала она. - И это все, чего я хочу".
Татьяна Сергеевна разочарованно, что нового, очень важного штришка не оказалось, и где-то глубоко в душе радуясь этому, захлопнула книжку. Как нечто отработанное, без сожаления сунула в пакет.
Минуту, другую сидела спокойно и неподвижно, чувствуя себя приятно пустой. Так бы до конца смены, механически принимая деньги, выдавая взамен сигареты... Но вот не спеша, не спеша и уверенно, мозг снова стал наполняться мыслями. И все об одном и том же...
Эти книжки заканчиваются именно так - обретением счастья. А дальше? А дальше уже детективы, один из главных сюжетов которых - убийство мужа женой или наоборот. Из-за денег, из-за ревности, из-за любви к третьему человеку; реже - из-за того, что больше не могут жить вместе, или сходят с ума, или муж превращается в маньяка-садиста... Хм, или вот так бывает, как в "Анне Карениной": женщина полюбила красавца, ушла от старого занудливого супруга, бросила сына, а потом убедила себя, что красавец ее разлюбил, и кинулась под поезд...
Татьяна Сергеевна никогда не ругалась с мужем, не тяготилась каждодневной жизнью с ним, даже мимолетно не заглядывалась на других мужчин...
Меньше чем через год после свадьбы родилась Ира, и время потекло как-то плавно и незаметно быстро, как вода в Оби. Смотришь, и вроде течения почти нет, а бросишь щепку - через десяток секунд унесет ее на несколько метров. И поневоле залюбуешься этой спокойно мчащейся толщей воды... И жизнь так же спокойно, незаметно, но мчится. Не остановить, не задержать даже на мгновение.
Но, наверное, многие пытаются задержать, создать плотинки - влюбляются на стороне, обманывают муж жену, жена мужа; сходятся, расходятся. Чтоб жизнь пресной не казалась.
"Тьфу ты, боже мой!" Татьяна Сергеевна, запутавшись в мыслях, мотнула головой, как в очередное спасение, вцепилась взглядом в часы.
Нет, ладно, хоть и не на очень-то приятные размышления спровоцировал этот "Голос любви", но дело свое сделал - убил самые томительные часы. Вот-вот повалят с работы люди. Будут выскакивать из автобусов и троллейбусов, многие - подходить к ее киоску за сигаретами и к соседнему, где торгуют пивом и чипсами... Три, а то и четыре раза в неделю она видит, точнее, участвует в этом процессе. Он напоминает необходимый, священнейший ритуал, без которого отдых после рабочего дня будет испорчен. И наверняка у большинства вечер проходит так: переодеваются в домашнее, включают телевизор, разваливаются перед ним на диване или в кресле, обкладываются пивом, чипсами, сигаретами. И - отдыхают...
До напряженного отрезка ее смены остался нераскрытым журнал "ТВ Парад". И торопясь, будто тоже исполняя ритуал, Татьяна Сергеевна стала перелистывать гладкие, глянцевые страницы, просматривать пестрые фотографии, хватать глазами подписи к ним, заголовки статей.
"Синди Кроуфорд согласна лететь в космос! Но не дольше, чем на неделю".
"Семейные размолвки Майкла Дугласа и Кэтрин Зеты-Джонс. Он хочет покоя, а она - безумств".
Две страницы посвящены фоторепортажу "Москва-Весна-Тусовка": "Алина Кабаева выводит в свет маму"; "Михалковы в сборе"; "Филипп Киркоров. А где жена?"; "Елена Сафонова с дочкой"; "Кристине Орбакайте и Антону Табакову всегда весело"; "Ксения Собчак - новая звезда тусовок"...
Со смесью любопытства, зависти и раздражения Татьяна Сергеевна разглядывала фотографии знакомых, примелькавшихся, неизменно улыбающихся пожилых, молодых, молодящихся. И они смотрели на нее, смотрели весело и насмешливо, будто хвалясь своей ежедневно праздничной жизнью... Татьяна Сергеевна резко перевернула страницу.
Ее целиком, сверху донизу, занимала реклама.
На фоне карты Южной Азии крупными желтыми буквами:
"Золотое путешествие в Страну Табака!
У Вас есть уникальная возможность побывать там, где выращиваются отборные сорта табака для "Явы Золотой" - на загадочном острове Ява в далекой Индонезии! Для этого Вам нужно только найти свой счастливый вкладыш в пачке любой из трех версий сигарет "Ява Золотая" с красной отрывной ленточкой.
И одно из 15 Золотых Путешествий станет Вашим!
А еще Вас ждут:
1000 видеомагнитофонов!
20 000 электрических часов с будильником!
50 000 блоков сигарет "Ява Золотая"!"
- Н-да-х! - усмехнулась Татьяна Сергеевна. - Травись, значит, побольше и можешь получить если не путешествие, так хоть видик. Лишний стимул... Пятьдесят тысяч блоков...
И ей почему-то представилось, что все эти пятьдесят тысяч получает один человек: к его дому подъезжает "КамАЗ", и крепкие парни в золотистой униформе вносят блоки в квартиру...
Огляделась, пытаясь определить, сколько примерно блоков может уместиться на полках ее киоска.
- "Пэлл Мэлл"! - испугал неожиданный хрипловатый голос. - Который по шестнадцать рублей.
"Трави-ись", - мысленно отозвалась Татьяна Сергеевна, подавая в окошечко пачку.