Иззи разделалась с кроссвордом в рекордное время, отложила ручку и, окинув бар поверх очков, произнесла:
– Ну и где наш милый хиппи?
– Обстоятельства оказались сильнее его, – гнусаво процедил Мик.
Я не уловил про обстоятельства, а потом заметил у Мика на запястье никотиновый пластырь.
– Это у тебя зачем? Ты что, курить бросаешь? Мик посмотрел на кусочек пластыря так, будто приклеил его по ошибке. Он собирался ответить, но тут викторина началась.
Игра была в самом начале, когда я почуял знакомый приторный запах: не то пачули, не то что-то в том же роде. Маленькая рука с порослью рыжей щетины на восковой коже поставила на стол передо мной кружку пива и затем другую – перед Миком. Для Иззи был подан джин с тоником, за которым следовала еще одна кружка, и в это время голос у меня за ухом сказал:
– Привет от Люси.
Обернувшись, я увидел Деккера, который относил поднос к стойке.
Только он вернулся и пристроился между Иззи и Миком, как ведущий огласил вопрос: кто написал «Оду соловью»[15] ?
Мне следовало промолчать. Ответ был не мой, но я все-таки не сдержался и выкрикнул:
– Китс!
Иззи раздраженно бросила ручку на стол.
– Это моя тема! – возмутилась она.
Мик смотрел на меня так, словно я спятил:
– Литература. Тема Иззи. Ты же знаешь правила. Я поднял ручку:
– Правила? Какие правила? Нет никаких правил. Мик повернулся к Деккеру. Обращаясь ко мне, он изображал наставника, читающего лекцию новичкам:
– Иззи – литература и история. Мой раздел – спорт, телевидение и поп-музыка. У Дэна вопросы общего характера из различных наук. Соблюдается очередность ответов. В разделах, закрепленных за нами, мы имеем право первого хода и, если не даем ответа, тогда позволяем высказываться остальным. Правил нет, с формальной точки зрения Дэн прав. Но мы играем именно так.
Деккер задумчиво кивнул:
– Ясно.
– Китс, – прошипела Иззи. – Моя тема. Отдай мне ручку.
Я отдал ей ручку, прежде чем задали следующий вопрос. Остаток раунда я просидел на своем табурете, тихо кипя от злости. Казалось смешным, что мне нельзя ответить на вопрос по своему желанию; ну а с Деккером тоже все вышло непросто: как бить морду парню, который только что угостил тебя пивом? В перерыве я извинился и вышел.
Когда я вернулся к столу, Мик с Деккером вовсю веселились, обсуждая какой-то забавный случай. Мик трясся от смеха, как тягач, который заводят холодным утром. Он откидывал голову назад и потирал свой внушительный живот. И куда подевалась вся моя злость? Между тем Иззи по-прежнему поглядывала на меня как коршун.
– Дэнни, – обратился ко мне Мик, – тебе следовало бы поговорить с Деккером о Чарли. Ему кое-что известно об этих делах.
– Каких таких делах?
– Мик рассказал мне о трудном положении, в котором оказалась ваша дочь, – сдержанно пояснил Деккер.
– Здесь еще вон сколько людей не в курсе, Мик.
– Я просто подумал – с ним стоит поговорить. Вот и все.
– Ты и с Иззи поговорил, а в результате я прочитал «Оду соловью». А толку?
Это их озадачило, но тут начался второй раунд.
Мы опять выиграли, и в немалой степени благодаря Деккеру. Он уступал нам ходы во всех областях, на которых мы специализировались. Мы удостоились нескольких оценивающих взглядов от соседей. К тому времени, когда Деккер выставил очередную порцию двойного джина и пива, я уже сообразил, что он, как ни крути, не тот тип, которого я ищу. А поскольку Мик почти все уже разболтал, то мне оставалось спросить, не знал ли он Чарли. Оказалось, что нет. Затем я задал вопрос, что ему известно об опиуме, и он ответил, что мало.
– А кто тебе с ходу скажет, что он спец? – заметила Иззи, выпустив столб дыма в закопченный потолок.
– Ас виду и жнец и на дуде игрец.
Эту реплику Мика можно было отнести к числу его блестящих находок.
Здесь сидел парень с серебряной серьгой в виде конопляного листа. Лист конопли был вытатуирован у него на запястье (я, конечно, знал, что это не помидорная ботва), и Мик натурально бросил пробный шар, намекнув, что этот парень курит коноплю по-черному.
Другое дело, что не он тот мерзавец, который подсадил мою дочь.
Прозвенел колокольчик, предупреждающий, что заведение закрывается. Уборщик махнул нам, что пора уходить, а Мик как обычно послал его подальше.
– Да, кстати, – сказал Деккер, когда паренек собирал у нас кружки со стола, – Люси просит передать, что будет рада пригласить вас няней, если вы еще не передумали.
Это сообщение застало меня врасплох.
– Да? – сказал я. – Отлично. Я не передумал.
– Присматривать за детьми? – всполошился Мик. – Ты не можешь присматривать за детьми. В среду мы вылетаем в Чиангмай.
Тут он был прав. Вопрос был решен окончательно. Разумеется, я хотел тронуться в путь хоть завтра, но раньше среды мы просто не успевали. В любом случае Чарли не могла никуда деться, так ведь?
– Кто это собирается в Чиангмай? – поинтересовалась Иззи.
– Я же тебе говорил, – буркнул Мик. – На прошлой неделе.
– Дорогу домой не забыли? – спросил паренек, унося кружки.
– В упор не помню. – Иззи надевала куртку. Нет, она вроде это Мику сказала.
Мы уходили последними. За спиной мы услышали резкий стук захлопнувшейся двери и негодующий грохот трех задвинутых до упора засовов. Хмуро проворчав что-то на прощание, Иззи отчалила в одну сторону, а Мик на заплетающихся ногах зашагал в другую.
Я прошел немного вместе с Деккером к центру. Перед тем как распрощаться, он остановил меня.
– Скажите все-таки, что вы имеете против меня?
Я был несколько ошарашен такой прямотой. Он чиркнул спичкой, чтобы зажечь сигарету, и оранжевый язычок пламени осветил его лицо. За какую-то секунду я разглядел морщинки у него вокруг глаз и в изгибах рта – следы забот. Как-то я раньше их не видел. Он был совсем ненамного моложе меня – всего на год или на два. Сбоку на подбородке у него виднелся неприметный шрам. Затем спичка погасла, и неожиданно я подумал, что у меня, в общем-то, нет повода плохо к нему относиться. Наш очаровательный хиппи, как видно, много чего повидал в жизни.
– О чем вы?
– Да все эти свирепые взгляды по мою душу. Я вот о чем: если я что-то не так сделал, то хотел бы знать, что именно.
В какой-то момент я вновь ощутил приступ гнева. Затем он прошел, и сам не знаю с чего, но я решил выложить ему все начистоту. Действительно, я вел себя глупо.
– Извини, приятель. Лично против тебя я ничего не имею. Просто все время как будто ищу крайнего во всей этой истории.
– Это в порядке вещей, – согласился он. – Совершенно в порядке.
От уличного ветерка у меня в глазах защипало.
– Мне приходилось бывать там. Таиланд. Лаос. Бирма. Будьте начеку! – предостерег он меня. – Это долбаная страна грез.
Я уставился на него.
– Не так просто очнуться, – продолжал он, – там все как во сне. Там – все, что пожелаешь. Все, что угодно. Травка? Пожалуйста. Духовное просветление? Не меряно. Секс? И тут же три девицы хором читают мантры твоему члену.
Он спокойно затянулся сигаретой.
– Дэнни, это как тусклое зеркало… Нет, не так. Это как по ту сторону тусклого стекла, по ту сторону серебристой амальгамы. Не каждый может вернуться.
Я не мог решить: то ли у него крыша поехала, то ли он просто пьян.
– Деккер, – перебил я его, – а опиум?
– Опиум?
– Ну.
Он прищурился и подался ко мне с видом заговорщика:
– Есть две версии. Первая версия: мак – природный феномен, процесс естественной эволюции. Вторая: мак селекционировался людьми, приобретая и изменяя свои свойства как культурное растение. Но послушай, Дэнни, что я тебе скажу: мак – не просто растение, он обладает разумом.