— Ты думаешь, я не наслышан о твоей силе, брат? — говорит Принц, когда Гор поднимает наконечник стрелы, держа его между большим и указательным пальцами. — И мне ли не знать, что ты можешь одним лишь усилием мысли увеличить массу или скорость любого предмета в тысячу раз?..
В руке Гора мелькает неясная тень, по комнате разносится грохот, и Принц вдруг оказывается в двух футах слева от того места, где только что стоял, а наконечник протыкает камень стены и улетает дальше — в пыльную и ветреную ночь Марачека. Принц тем временем продолжает: — …И разве не знаешь ты, брат, что я могу переместиться на любое невообразимое расстояние, даже за пределы Средних Миров, тем же усилием, что позволило мне избежать твоего удара?
— Не называй меня своим братом, — произносит Гор, поднимая древко стрелы.
— Но мы действительно братья, — говорит Принц — по крайней мере, сыновья одной матери. Гор опускает руку.
— Я не верю тебе!
— А от кого же, по-твоему, ты получил свои богоподобные таланты? От Осириса? Хирургия могла дать ему цыплячью голову, а его собственная сомнительная наследственность — способности к математике, но ты и я — меняющие облик, — сыновья Пеплы, Ведьмы Лоджии!
— Будь проклято ее имя!
Принц внезапно появляется перед ним, и в тишине раздается звук пощечины.
— Я мог бы убить тебя сотню раз, пока ты стоял здесь. Но не стал, потому что ты мой брат. Я мог бы убить тебя сейчас, но не убью. Причина та же. Я не ношу оружия, поскольку совсем не нуждаюсь в нем, и не таю злобы, иначе бремя моей жизни стало бы невыносимым. Но не тебе судить о нашей матери, ибо ее пути ведомы только ей. Я в равной степени не порицаю и не восхваляю ее. Я знаю, ты пришел сюда убить меня. Если хочешь получить такую возможность — попридержи свой язык, брат.
— Ладно, больше не будем о ней.
— Очень хорошо. Ты знаешь, кем был мой отец, знаешь и то, что я не новичок в воинском искусстве. Я дам тебе шанс убить меня в схватке, но только если ты сначала кое-что для меня сделаешь. В противном случае я исчезну, найду еще кого-нибудь себе в помощники, а ты можешь провести остаток своих дней, разыскивая меня.
— Наверное, это оракул и предвещал, — говорит Гор, — и он сулит мне дурное. Однако я не могу упустить случай исполнить свою миссию раньше, чем этого добьется эмиссар Анубиса — вот этот Оаким. Я не знаю его сил, которые могут и превышать твои. Я буду соблюдать перемирие, выполню твою просьбу, а потом убью тебя.
— Этот человек и есть посланец Дома Мертвых? — Принц долго смотрит на Оакима.
— Да.
— А ты знал это, мой Ангел Седьмой Станции?
— Нет, — откликается Фрамин с легким поклоном.
— И я не знал, Повелитель, — вторит Мадрак.
— Тогда разбуди его. И Генерала.
— Если ты сделаешь это, — замечает Гор, — считай, что я тебе ничего не обещал.
— Разбуди обоих, — повторяет Принц и складывает руки на груди.
Фрамин поднимает трость — зеленые огни падают на два распростертых тела.
Ветер завывает с удвоенной силой. Гор смотрит то на одного, то на другого, и лицо его спокойно: — Ты встал ко мне спиной, брат. Повернись, я хочу видеть твои глаза, когда свершится мое желание. Сейчас я ничего не должен тебе. Принц оборачивается:
— Эти люди тоже нужны мне. Гор качает головой и поднимает руку. Вдруг: — Какая трогательная встреча, — заполняет комнату голос, — наконец-то три братца собрались вместе!
Гор отдергивает руку как от змеи — тень черной лошади лежит между ним и Принцем. Он закрывает глаза рукой и опускает голову. — Я забыл, — говорит он, — из того, что я сегодня узнал, следует, что я — и твой… родственник.
— Не принимай слишком близко к сердцу, — произносит голос, — ведь я знал это тысячу лет и ничего, прожил и с этим.
Оаким и Генерал просыпаются от смеха, похожего на свист ветра.
БРОТЦ, ПУРТЦ И ДУЛЬП
— Передай пустую иголку, пожалуйста.
— Что-что?
— Передай пустую иголку!
— У меня ее нет.
— Она у меня.
— Почему ты сразу не сказала?
— Почему ты сразу не спросил?
— Извини. Только дай ее мне. Спасибо.
— Зачем ты все шлифуешь ее? Она готова.
— Ну, чем-то же надо заняться. Ты всерьез думаешь, что он когда-нибудь пошлет за ней?
— Конечно, нет. Но это не основание для безделья!
— А я считаю, что он пошлет за ней!
— Тебя никто не спрашивает.
— А я никому и не отвечаю. Просто говорю, что он за ней пошлет.
— На что она ему? Инструмент, который никто не сможет использовать.
— Раз он заказал ее, она ему нужна. Он единственный из своего племени, кто приходит сюда по делу, и еще он — джентльмен, я знаю, что говорю. Скоро он или кто-нибудь им посланный явится сюда, чтобы забрать ее.
— Ха!
— Вот тебе и «ха»! Подожди, сам увидишь.
— Выбора-то у нас все равно нет.
— На, забери свою пустую иголку.
— Почему бы тебе не сесть на нее?!
ЦЕРБЕР ЗЕВАЕТ
Пес перебрасывает перчатку от одной головы к другой, пока, зевнув, не промахивается, и та падает на землю.
Он извлекает ее из костей, валяющихся вокруг, виляет хвостами, сворачивается клубком и закрывает четыре глаза.
Но еще четыре глаза горят, как угли, во тьме, что лежит за Не Той Дверью. Над ним, в лабиринте, мычит Минотавр…
БОГ ЕСТЬ ЛЮБОВЬ
Пятьдесят тысяч приверженцев Старых Сандалий, ведомые шестью жрецами-кастратами, поют величественную литанию. Тысяча воинов, обезумевших от наркотиков, выкрикивает «слава — слава — слава» и потрясает копьями пред алтарем Неодеваемых.
Начинается дождь, но на него не обращают внимания.
НИКОГДА НЕ БЫТЬ
Осирис держит в руке череп и смеется, нажимая кнопку:
— Когда-то смертная, теперь ты вечно будешь пребывать в Доме Жизни. Когда-то красивая, ты увяла. Когда-то гордая, ты докатилась до этого.
— А кто, — отвечает череп, — кто виноват? Не ты ли, Повелитель Дома Жизни, не дающий мне отдыха? И опять смеется Осирис:
— Знай же, что я использую тебя как пресс-папье.
— Если ты когда-нибудь любил — прошу, разбей меня и позволь умереть! Не оживляй часть той, что когда — то любила тебя!..
— Но, дорогая моя леди, однажды я могу вернуть тебе тело, чтобы вновь почувствовать твои ласки…
— Мысль об этом мне отвратительна.
— Мне тоже. Но когда-нибудь она может показаться мне забавной.
— Ты мучаешь всех, кто навлек на себя твою немилость?
— Нет-нет, скорлупа смерти, разве я так жесток? Правда, Ангел Девятнадцатой Станции попытался убить меня, и сейчас его нервная система живет, вплетенная в ткань ковра, на котором я стою; правда и то, что другие мои враги существуют в более простых формах — в каминах, холодильниках и пепельницах. Но не подумай, что я мстителен. Как повелитель Жизни, я только обязан воздавать тем, кто угрожал жизни, по делам их.
— Я не угрожала жизни, Повелитель.
— Ты угрожала покою моего сердца.
— Тем, что напоминала твою жену, леди Пойду?
— Замолчи!
— Ай-яй-яй! Я походила на Королеву Шлюх, твою женушку. Потому ты и пожелал меня, а потом решил уничтожить…
Тут речь черепа резко обрывается — Осирис с силой швыряет его о стену.
Обломки и разбитые микросхемы разлетаются по ковру, Осирис выкрикивает проклятая и бросается к переключателям на панели, нажатие на которые пробуждает множество голосов. Один из них вырывается из динамика в стене:
— О мудрый череп, так обмануть бога-предателя!
Взглянув на панель и увидев, что это сказал ковер, Осирис прыгает на нем и бьет по нему пятками.
Вопли в Доме Жизни.
СИЛА ПСА
В места темные и пользующиеся дурной славой, на мир Валдик, приходят два воителя, Мадрак и Тифон.