Но в данном случае не было никаких сомнений, что моя прочувствованная речь убедила старика.
Он сразу как-то сник, отчего стал выглядеть еще хуже, хотя до этого мне казалось, что при его внешних данных это попросту невозможно. Видимо, нынешний день выдался у колдуна не лучшим в году. В определенном смысле и я сыграл в этом свою роль, выступив в моем обычном амплуа бездушной скотины, и чуть не довел беднягу до очередного инфаркта своими необдуманными заявлениями, но... Во-первых, у меня самого были серьезные проблемы со здоровьем, а во-вторых, я не состоял в благотворительном обществе «Давайте поможем сумасшедшим пенсионерам», поэтому утешать его, выражая соболезнования, не входило в мои планы на ближайшее будущее.
– Ну, что ж, – горько вздохнул старик после некоторого раздумья, которое сопровождалось судорожным выдергиванием волос из редкой козлиной бороденки. – Немного порченый товар стоит чуть меньше, только и всего. Тут уж ничего не поделаешь. И не стоит делать из этого трагедию. Придется отнести убытки на счет непредвиденных обстоятельств при переходе через пространственно-временной барьер... Обмотай эту тряпку вокруг бедер, – уже намного бодрее продолжил он, наверное, имея в виду полотенце на моей голове, – потому что там, куда мы сейчас отправимся, не принято показываться в чем мать родила.
– Смотри-ка, а старая развалина держится молодцом, восстанавливается за пару минут, – бодро прозвучали в голове позывные моей вечной спутницы шизофрении, для которой, как мне иногда казалось, вообще не существовало никаких проблем в этой жизни.
– И на какую же вечеринку нам посчастливилось заполучить приглашение? – довольно вяло поинтересовался я, с каждой минутой все глубже погружаясь в пучину мрачных мыслей относительно состояния своего здоровья и все больше и больше скатываясь к пропасти самой что ни на есть черной депрессии.
– Нас ждет, друг мой, рабовладельческий рынок, на котором я попытаюсь выгодно продать тебя и, по моим предварительным оценкам, найдется немало желающих заполучить в личную собственность принца Рентала, прямого потомка великой династии, находящегося на пике своей физической и умственной формы. Имеющего, кстати, совсем неплохие шансы в ближайшем будущем занять трон – после смерти своего уже немолодого и не совсем здорового папаши-короля...
– Какая потрясающая интрига! – в восторге закричал внутренний голос.
– Прокляты богом те монархи, чьи дети продаются с молотка, – процитировал я.
Не знаю уж, из каких загадочных глубин памяти выплыла эта крылатая фраза.
– Браво, браво, – проскрипел мой новоявленный хозяин. – Наличие поэтической жилки компенсирует твою душевную болезнь, подняв начавшие было падать акции на прежний уровень...
И вдруг до меня дошло, что на роль принца этой мыльной оперы приглашен не кто иной, как я...
– А-ха-ха-а!!! Какая прелесть!!! – в очередной раз дико взвыло мое подсознание.
– Ты что, действительно хочешь продать меня? – Я чуть не задохнулся от возмущения, потому что, как всегда, извращенное воображение явственно высветило перед глазами совсем неутешительную картину...
На грязном помосте при огромном стечении народа какие-нибудь жирные лоснящиеся купцы [15] сначала будут осматривать меня со всех сторон, словно какую-нибудь лошадь, потом щупать ноги, руки, придирчиво рассматривать зубы и гениталии, а затем, если останутся довольны физическим состоянием (в чем, положа руку на сердце, я сильно сомневаюсь), наденут на шею веревку и поведут в загон...
Откровенно говоря, это было совсем не то, о чем я мечтал с детства.
– И ты наивно полагаешь, что я буду не только спокойно смотреть на все это, но еще и способствовать исполнению твоих грязных замыслов? – Я был взбешен до такой степени, что почти сорвался на визг.
– Да? Так вот что я скажу тебе, милый мой. По-моему, это очень большая ошибка с твоей стороны. Ты даже представить себе не можешь, насколько большая. Потому что, в конце концов, я ведь не бессловесная скотина, которую ведут на убой зажравшиеся мясники, а нормальный свободный человек. И теперь, сказав мне все, ты получишь не тихого сумасшедшего, как, может быть, наивно рассчитывал с самого начала, а буйно помешанного идиота, которого не захотят взять даже бесплатно, в нагрузку к основной покупке.
С какой стороны ни посмотри, это было необдуманное, истеричное и очень глупое заявление с моей стороны.
– Если этого идиота, как ты правильно выразился, не захотят купить за приличную цену, – начал старик, почти шипя от злости, – мне придется, несмотря на все свои религиозные убеждения, этику потомка великих магов и моральные принципы, превратить тебя в старую больную жабу, покрытую с ног до головы незаживающими, полными гноя и грязи смердящими ранами. У которой все-таки хватит темперамента и найдется достаточная воля к жизни, чтобы протянуть в таких нечеловеческих условиях лет триста-четыреста и только после этого благополучно подохнуть в страшных мучениях.
– Жабы так долго не живут. – Я был несколько обескуражен таким поворотом событий.
– Ты будешь особенной жабой – жабой-долгожительницей, волшебной, неизлечимо больной, но суперживучей, – пообещал колдун, недобро скалясь.
А чтобы у меня не осталось ни малейшего сомнения в правдивости его слов, он тут же для наглядности угрозы превратил бритву, которую я все еще держал в руке, во что-то живое – холодное, скользкое и противное.
Не знаю, как подобный экземпляр называется у местных, но, по-моему, определение «мерзкая гадина» подходило к этому отвратительному созданию в самый раз.
О-оой...
Оказывается, в этом салуне не просто передергивали, здесь игра шла вообще без всяких правил...
– Знаешь, – дипломатично начал я после того, как немного пришел в себя, избавившись от мерзкой гадины (я брезгливо закинул ее в дальний угол), – ты меня убедил. На все сто. В конце концов, рабовладельческая система в свое время была прогрессивным этапом на пути человечества, и я не вижу достаточно веских причин, которые помешали бы двум таким чудесным во всех отношениях друзьям, как мы с тобой, способствовать процветанию данного общества в меру своих скромных сил. Со своей стороны обещаю приложить максимум усилий, чтобы произвести неизгладимое впечатление на потенциальных покупателей... – тут меня передернуло от образа купца, опять так некстати всплывшего в сознании, – своей эрудицией и безукоризненными королевскими манерами, мягким шармом и тонким чувством юмора. Единственное, что вызывает некоторые сомнения, я бы даже сказал, опасения, так это мое физическое состояние.
Поясню причину моего беспокойства.
Выражение «на его мускулистом теле не было и унции жира» подходит ко мне ровно на пятьдесят процентов, и если, прочитав эту фразу, вы наивно подумали, что моя фигура напоминает фигуру Аполлона, обремененного разве что парой унций упомянутого жира, то здесь, к большому сожалению, вы попали пальцем в небо. Нет, я никогда не мог похвастаться наличием брюшка, как, впрочем, и мускулатуры. Все, что у меня есть, – это волосы, кости, внутренности, сухожилия, ну, и немного мяса, обтянутого кожей.
Одним словом, я слегка худощав, чтобы не сказать дистрофичен, и продавать меня в полуголом виде было бы не совсем разумно. Во-первых, это может отпугнуть потенциальных покупателей (худой раб – больной раб, долго не протянет), а во-вторых, как следствие – сбить цену (беру десяток этих заморышей за один золотой), о чем я незамедлительно поведал своему добродушному, но немного наивному симпатяге-рабовладельцу.