Тесса даже сморгнула раза три — трудно было, не отрываясь, вглядываться в этот слепящий глаза узор. Почему-то она ожидала чего-то подобного и сейчас ощущала себя как никогда собранной и готовой к действиям.
Какая-то тайна была скрыта в этом мотке золотых нитей. И если удастся сконцентрироваться и перестать моргать, она наверняка раскроет секрет.
В голове немного шумело. Звук был не похож на давешний скрежет, он был куда мягче: точно к уху поднесли морскую ракушку.
Тесса покрутила кольцо в руках. Золотые нити вились по кругу, невозможно было различить ни начала, ни конца. Тесса не сомневалась, что это древняя вещица, уж настолько-то она разбирается в таких вещах, но какого именно столетия, затруднялась определить. Основной рисунок наводит на мысль о средневековом Востоке, но в переплетении нитей есть нечто кельтское. Бесспорно одно — столь изысканная работа не могла быть выполнена простым ремесленником. Эта штука — произведение настоящего художника.
Тессе стало любопытно, как кольцо будет смотреться у нее на руке. Вряд ли оно ей подойдет.
Под шум далекого моря в ушах, при свете озаряющего лужайку заходящего солнца Тесса решила примерить кольцо. В пять часов пополудни, в пятый день пятого в году месяца, Тесса Мак-Кэмфри растопырила пальцы и просунула один из них в золотой обруч.
Сначала, пока прохладный ласкающий ободок скользил вниз, она не чувствовала шипов. Кольцо свободно прошло через сустав до самого конца, до широкого основания пальца. И тут-то оно показало себя! В палец Тессы с тыльной стороны вонзилась крошечная иголочка, потом еще, и еще, и еще. Через какую-то долю секунды палец был окружен острыми колючками. Она не понимала, что происходит, как так вышло — ведь шипы были лишь с наружной стороны.
Такого Тесса отродясь не испытывала. Боль была ошеломляющей — точно теплыми ногами она ступила на ледяную черепицу или сунула руки в кипяток, но только в тысячу раз сильнее. Она вспомнила средневековые тексты, повествующие о чрезмерных, ведущих к просветлению страданиях, в которых раскрывается суть человека. Дыхание у нее перехватило, безумный восторг объял все существо. Привычный, старый мир рушился, исчезал без следа.
Шум моря становился все громче, свет вспыхнул последний раз — и погас. Капли крови, как пена кружев, выступили на бледном, отполированном пемзой теле — пять золотых шипов запечатлели на плоти свои тайны.
* * *
У Райвиса в голове не укладывалось, как он ухитрился упустить корабль на Майзерико. Он был не из тех людей, что склонны злоупотреблять гостеприимством. И соней тоже никогда не был. Как же так вышло, что он проспал и очнулся только через два часа после рассвета? И еще более важный вопрос — как мог «Клоуверс Форт» поднять паруса, не дождавшись его? Райвис, до крови закусив губу, в отчаянии оглядел опустевший порт, потом перевел взгляд на море. Ему необходимо сегодня же покинуть этот город.
С минуту он всматривался в блестящую синюю гладь Бухты Изобилия и наконец смог различить темное пятнышко, готовое вот-вот исчезнуть за горизонтом. «Клоуверс Форт». В следующую секунду корабль скрылся из виду.
— А, вот и вы, господин Райвис, — докер прервал его невеселые раздумья, — не иначе, все решили, что вы уже на борту. Такие ошибки случаются сплошь и рядом.
Две вещи сразу же поразили Райвиса. Во-первых, если корабль отплыл уже час начал, зачем этот тип околачивается в порту? И второе — откуда парню известно его имя? Изо всех сил сдерживая зубовный скрежет, Райвис попытался говорить спокойно:
— А ты что, видел нынче утром нашего доброго капитана?
Докер ухмыльнулся во весь щербатый рот с желтыми прокуренными зубами и черными провалами между ними.
— Видел, видел, мой господин. Но вы же знаете капитана Крайвита — не очень-то он любит разговаривать с людишками вроде меня.
Еще бы ему не знать Крайвита. Тот и вправду не больно любил разговаривать с такими людишками, но не считал ниже своего достоинства платить им за молчание. От докера пахло отличным старым берриаком, дубовым ликером, который в портовых тавернах продают по десять серебреников за стакан. Парень небось счастлив заработать хотя бы половину за целую неделю.
Райвис извлек монету из кармана плаща, задумчиво посмотрел на нее и швырнул в море. Серебряная кругляшка сверкнула в воздухе, а затем скрылась в темно-синих водах гавани. Удовлетворенно проводив ее взглядом, Райвис то же проделал и со второй. Докер наблюдал за ним с нарастающим недоверием. На третьей монетке он не выдержал:
— Господин Райвис, если вам охота избавиться от этих денег, не лучше ли отдать их семейному человеку, чем зазря утопить в море?
Семейному? Райвис облизнул пересохшие губы. Испытывая терпение докера, он бросил четвертую монету и лишь потом заговорил:
— Видишь ли, мой друг, мне нужна правда. Вот я и надеюсь, что морская старуха поможет отыскать ее.
На изрытом оспинами лице докера отразилось понимание.
— Ах, мой господин, утренний отлив уже кончился, боюсь, морская старуха не увидит вашего подарка.
Еще одна монетка шлепнулась в воду.
— Вот оно что. А не ты ли присматриваешь за этой бухтой вместо нее?
— Я, мой господин.
Следующую монету Райвис бросил докеру, тот схватил ее с ловкостью ящерицы, поймавшей муху. Для человека, от которого за десять шагов разит паршивым вином, у этого типа очень неплохая реакция.
— Ну, мой друг, что же ты на самом деле слышал нынче утром?
Докер попробовал монету на зуб и только потом ответил:
— Капитан знал, что вас нет на борту.
— Дальше, — поторопил докера Райвис, скармливая ему вторую монету.
— Никто не знал, где вы. Капитан приказал обыскать корабль. Вас не нашли — и тогда он велел ставить паруса и поднимать якорь.
Дело начинало проясняться. Крайвит искал-таки его. Значит, старина капитан в самом деле не знал, куда делся пассажир. Значит, грязной игры не было, Крайвит не подсыпал ему снотворного в вино; скорее всего капитан просто воспользовался счастливым стечением обстоятельств.
— «Клоуверс Шорт» отчалил вовремя?
— Минута в минуту.
Райвис прокашлялся. Все его имущество — оружие, вещи, все, нажитое за последние три года, — уплыло с восходом солнца вместе с этим кораблем. Хитрюга Крайвит тютелька в тютельку следовал расписанию и тем самым обезопасил себя от преследований и упреков.
— И никто не предложил подождать меня? Никто не предложил послать людей поискать в городе? — Райвис бросил докеру третью монету.
Докер поймал ее и покачал головой:
— Первый помощник хотел послать кого-нибудь поглядеть в тавернах, но капитан сказал, что нет времени. Сказал, что отлив может кончиться в любую минуту и тогда придется торчать здесь еще целый день.
Райвис тяжело вздохнул. Отливы и приливы были лучшими друзьями капитана и его излюбленным оправданием. Старина Крайвит ограбил его на совершенно законных основаниях. Райвис не сомневался, что никогда больше не увидит своих вещей — они утонут в море, их украдут пираты, испортит соленая вода или съедят беспардонные акулы. Сойдет любое мало-мальски убедительное объяснение, которое взбредет капитану в голову.
Райвис в бессильном гневе несколько раз пнул ногой прогнившие бревна, из которых были сделаны сходни. Как такое могло случиться? Он отродясь ничего не просыпал. Он не впервые напился пьян и успел изучить себя достаточно хорошо — его голова и желудок, дружно действуя заодно, исключали такую возможность. И все же иного объяснения не было. Его не избили, не связали, его не соблазнила портовая прелестница. Он даже не чувствовал особой усталости.