– И объяснила почему?
– Маленьким сюда нельзя! Но мы уже не маленькие.
– Понятно… – не стал спорить Гиз. – А где ваш папа?
– Он ушел в лес, – ответил старший.
– Мама говорит, что он заблудился, – добавила девочка.
Малыш, которому, наверное, не было еще и шести лет, горестно хлюпнул носом. Большие глаза его вмиг наполнились слезами. Девочка, заметив, что братишка вот‑вот разрыдается, обняла его, прижала к себе, шепнула на ухо что‑то утешительное. Сказала, обращаясь к Гизу, словно извиняясь:
– Он еще маленький. Поэтому часто плачет.
– Маленьким можно, – кивнул Гиз. – Скажите, а вы здесь никого чужого не видели?
– Видели, – сказала девочка, осеклась и посмотрела на старшего брата.
– Видели, – подтвердил тот, чуть помедлив.
– Кого? – спросил Гиз.
– Дядьку.
– Какого?
– Большого. Бородатого.
– И что он здесь делал?
– Сначала ел. А потом заснул.
– Когда вы его видели?
– Давно, – сказала девочка.
– Вчера, – сказал ее старший брат.
– И куда он делся?
– Мы не знаем. Сегодня его здесь не было.
– И часто сюда приходят дядьки? – поинтересовался Гиз.
– Часто, – сказала девочка.
– Иногда, – ответил ее брат.
– Этот дядька… Он был страшный? Он вас напугал?
– Нет… – Девочка задумалась. – Когда он спал, я хотела подергать его за бороду.
– Понятно, – пробормотал Гиз, посмотрев на бесчувственного Эрла. – Обычный бродяга, у которого нет денег, чтобы заплатить за ночлег… Вот что, ребята, – повернулся он к детям, – нечего вам здесь делать, бегите‑ка домой. Маме вашей я ничего не скажу, а вы пообещайте мне, что больше сюда не придете.
– Обещаем, – неуверенно сказала девочка.
– Обещаем, – бойко ответил ее старший брат.
А младший, размазав слезы по щекам, молча кивнул.
– Вот и хорошо, – сказал Гиз, не сомневаясь в том, что подобные обещания дети давали уже не раз. – Не то чтобы я вам не верю, но все же давайте‑ка я вас провожу. На всякий случай… – Он подошел к Эрлу, потряс его за плечо: – Эй, друг! Вставай! Слышишь меня? Все уже кончилось, мы, как всегда, победили! Теперь пора уходить!..
Эрл тихо застонал и открыл глаза.
14
Селяне были здорово напуганы.
Обычный путник, проходя через деревню, наверное, ничего особенного не заметил бы. Крестьяне, как всегда, занимались своими делами. А дел у них хватало: середина лета – пора сенокоса.
Крестьяне, как всегда, занимались своими делами. А дел у них хватало: середина лета – пора сенокоса.
С самого раннего утра, пока солнце еще не поднялось высоко, не высушило росу, пока не очнулись мухи и оводы, пока воздух свеж, они с косами на плечах, с рогатинами и граблями шли на луга – словно бойцы, собирающиеся на бой.
Косьбу заканчивали к полудню, возвращались домой, обедали. Потом снова уходили работать – надо было шевелить подсыхающую траву, уже готовое сено сгребать в копны, везти на сеновал. То, что не поместится под кровлей, – валить в скирды…
Крестьяне торопились – их подгонял страх. Гиз чувствовал это.
К вечеру деревня словно вымирала. Плотно затворялись ставни, с недавнего времени обитые жестью. Закрывались массивные ворота дворов, подпирались тяжелыми бревнами. Гремели засовы, лязгали цепи, стучали накидные крючки и щеколды. К окнам, к дверям пододвигалась мебель. Даже печные трубы перекрывались чугунными заслонками.
Селяне словно готовились к осаде.
Мало кто отваживался выйти на улицу в сумерки. И никто носа не высовывал из дому ночью.
В ночной тьме по затихшей деревне бродил мертвяк…
Молчаливая неулыбчивая хозяйка принесла узкогорлый кувшин с вонючим самогоном, плоскую тарелку с лепешками и тонкими кусочками кровяной колбасы, поставила перед гостем.
– Все сделал, что я просил? – Гиз разломил лепешку. Есть он не хотел, но обижать хозяев было нельзя.
Кузнец кивнул:
– Исполнил лучшим образом.
– Проволока надежная?
– Я из такой кольчужные кольца делаю.
– Крючья с зазубринами?
– И отточены так, что сами цепляются.
– Бубенцы?
– Подобрал самые звонкие.
– Что ж… Спасибо за работу.
– Может, еще что потребуется? – Кузнец разлил самогон по жестяным кружкам. Ту, что была поновей и почище, подвинул к гостю.
– Потребуется, – сказал Гиз.
– Говори, что надо.
– Люди будут нужны. Завтра утром, на рассвете, приходи к дому Дилы.
Кузнец ответил не сразу. Сперва заглянул в свою кружку, призадумался.
– Ну так что, придешь? – спросил Гиз.
– А кто еще будет?
– Я буду. Эрл будет. Все будут, кого собрать сумеете.
Кузнец покачал головой:
– Сомневаюсь я, что пойдут люди. Страшное это дело, на мертвяка охотиться. Не крестьянское.
– Ну, думай, – сказал Гиз, отодвинув кружку с самогоном. – Время пока есть – день сегодняшний, вечер. И ночь. А утром приходи.
Кузнец промолчал, только пожал широкими плечами.
– Ладно, пойдем, – поднялся Гиз. – Покажешь мне свою работу.
16
В кузне пахло дымом и окалиной. Закопченные стены были увешаны инструментом, на земляном полу валялись ржавые куски железа, в углу стоял большой чан с водой. От не успевшего еще остыть горна веяло сухим жаром.