Харт спустился вниз и с недовольным видом бросил раскаленные щипцы в бадью с водой.
Грей и Ник прошли в кухню. Плотно прикрыв дверь, старший брат обнял младшего сильной рукой за плечо и дружески прижал к себе.
— Объясни мне наконец, что происходит? — не поддался Ник на дружеский жест брата.
— Я испугал ее так, что она дрожит от макушки до пяток. И она боится меня, как самого сатаны. Но что-то в ней держится крепко, и оно сильнее страха. Привет, Харт!
Харт возвратился к очагу. Теперь он занялся не поджариванием орудий пытки, а кусочков бекона. Запах, распространяемый вокруг, был весьма соблазнителен. Ник ерзал на своем стуле и никак не мог успокоиться.
— Ты убедил меня наполовину.
— Наполовину чего?
— Я глянул на се губы, она искусала их в кровь. Если ты таким образом выпытываешь тайны у полуодетой женщины, находящейся в твоей власти, это не по-джентльменски. Любовная победа над ней не прибавит тебе славы… Я, надеюсь, справился бы с ней быстрее.
Похлебка, которую готовил Харт, закипела и полилась через край горшка, но братья не обратили на нее внимания.
— Я не собираюсь делать ее своей любовницей, — сказал Грей. — Я хочу всего лишь разоблачить ее.
Он отрезал толстый ломоть хлеба, поджаренный на сале, и начал жевать его. Брат последовал его примеру, выхватив из огня обугленный хлеб с ароматным беконом.
— Я бы поверил тебе, если б не вошел в комнату, где все было пропитано запахом твоей похоти. У меня даже закружилась голова.
Болтовня двух мужчин у очага вызвала взрыв возмущения у Харта. До этого он спокойно занимался горшками и жаровнями. Но настал конец и его терпению.
— Если ты намерен погубить эту леди, то ответишь и передо мной. Я в ваших мерзких делишках не участвую.
— Харт! Неужели ты потерял доверие ко мне? И ты, Ник! Ты ведь всегда все преувеличиваешь.
— Мне надоело ее мучить, — заявил Ник.
— Ник!
— Не командуй мною!
— Харт, скажи ему, — попросил его Грей, — я все-таки его старший брат.
— Не пользуйся этой властью слишком часто. У каждого есть свои недостатки. А то получается, что ты заботишься о судьбах Англии, а я просто вертопрах, — огрызнулся Ник.
— Худшая роль досталась мне, — проворчал Харт. — Я изображаю роль палача…
— …И одновременно повара, — подхватил Ник. — И притом отличного. Когда я об этом расскажу Гасси, она уволит своего французского прохвоста, и мы все ради экономии будем ездить обедать к тебе,
— Кончай свою болтовню, Ник. Вспомни, что Квентин, наследник Баррингтона, у нее в когтях.
— Неужели ты веришь, что она преступница? Скажи честно, брат.
Грей пожал плечами.
— А в чем кроется причина твоих сомнений?
— У нее такие зеленые глаза, — задумчиво произнес Кендал.
— Скажи лучше, глазки… — Ник расхохотался. — Ты был бы счастлив, если б она оказалась невинной, как Орлеанская девственница. Ты потерял след и надеешься только на нее. А если ты ошибся? Нам не будет прощения.
Грей сурово оборвал разговор.
— Мы должны найти Квентина, это самое главное.
— Мне по моей роли злодея бриться не обязательно, — сказал Харт. — Но ты, Грей, мог бы привести себя в более приличный вид.
— Ник, поднимись и принеси мою дорожную бритву, — распорядился Грей. — Она должна быть там, наверху.
— А если мисс Вейман уже нашла твою бритву, то, как ты думаешь, что меня ждет? Я буду расплачиваться за твои грехи? Она сможет лишить меня навсегда способности завести потомство.
— Храбрись, малыш, — напутствовал его старший брат.
7
Когда Грей покинул чердак, Дебора поторопилась смыть с себя всю грязь, которая оскверняла ее. Воды в кувшине, конечно, было недостаточно, но каждая капля этой воды показалась ей драгоценной.
После долгих колебаний она все-таки решила воспользоваться обломком грязного гребня и хоть как-то привести в порядок свои волосы. Дебора махнула рукой на все приличия и помочилась в углу — раз эти лорды обращаются с ней по-скотски, почему она должна мучиться? Они решили подвергнуть ее изощренной пытке, унизительной для женщины, не предоставив ей даже ночного горшка.
Наконец она решилась спуститься с чердака. Мрачный Харт варил какое-то дьявольское зелье, склонившись над печкой. От дыма и густых запахов в наглухо закрытом помещении было невозможно дышать.
Он посмотрел на нее взглядом тупого зверя, способного изрубить ее и добавить лишние куски в свою похлебку. После того как лорд Кендал угостил ее снотворным, Дебора решила не принимать никакой пищи, приготовленной этими милордами.
Как только она появилась в кухне, Харт мрачно запер дверь на засов. Она снова оказалась в тюрьме. И стулья, которыми она могла воспользоваться как оружием, исчезли. Скорее всего их сожгли в печи.
Харт поднял лоханку с какими-то помоями, отпер дверь и собрался выплеснуть эту мерзость во двор. Дебора показала свою ловкость. Она поддала лохань коленкой и проскользнула во двор мимо ошеломленного Харта.
Восхитительное чувство свободы вновь овладело ею. Дебора убегала от этих разбойников, называющих себя дворянами. Она презирала их. Они оказались жалкими неудачниками. Дебора никогда не отдаст Квентина в их жадные лапы.
Она имела опыт общения с негодяями. Самым гнусным мерзавцем из мерзавцев был ее собственный отец. И младший брат. В Бельведер-хаузе, где она родилась и выросла среди роскоши и почти неземной красоты, всегда царил страх. Этот страх наводил на всех один человек, владелец особняка, ее отец. Он был и создателем этой красоты, и ее злым демоном. Он собрал великолепнейшую коллекцию произведений искусства, воздвиг в саду маленькие дворцы на берегах рукотворных озер. На это требовались деньги. И он высасывал их отовсюду, любыми методами, как вампир, питающийся кровью.
Еще будучи ребенком, Дебора узнала, что отец женился на ее матери только из-за корысти, польстившись на богатое приданое, которое тратил на пополнение своих коллекций. Но она даже не догадывалась, какую ненависть копит в душе этот человек к несчастной и фактически ограбленной им женщине. Родители матери были из купеческого сословия, и отец не называл ее иначе, как дочкой торговки, что было самым унизительным словом в лексиконе благородного эрла.
Дебора и ее брат Стивен ощущали проявления отцовской злобы постоянно и смертельно боялись его, но они не подозревали, каким моральным и физическим страданиям подвергалась их мать. Она была основной жертвой буйного и жестокого характера своего супруга. Они редко виделись с отцом и радовались его безразличию к их занятиям. Так им легче жилось. Каждый проводил большую часть дня у себя в комнате, остальное время с матерью, и это были счастливые часы. Втроем они совершали прогулки по парку и ближним лесам, собирали полевые цветы и засушивали их между страницами книг. У них появились приятели среди цыган и местных фермеров. Мать была центром их маленького мирка, и они обожали ее.
Все переменилось в тот день, когда она усадила их в экипаж и объявила, что они отправляются в большое путешествие. Дебора и Стивен догадывались, что случилось нечто плохое, потому что на глазах у матери были слезы, и она просила кучера отправляться как можно скорее. Они не успели проехать и одной мили, как их экипаж перехватил отец. Им приказали вылезти из кареты, а их мать продолжила свой путь в одиночестве. Больше они уже никогда не виделись.
Прошло много лет, тягостных, мучительных, прежде чем они со Стивеном смогли понять, что произошло с ними. Из пересудов прислуги и других источников они восстановили всю истину целиком.