— О Господи! Как же вы похожи! — Он отвесил Анастасии легкий поклон и ласково улыбнулся. — Думаю, вы меня не помните, а вот я вас отлично помню — шуструю и решительную маленькую девочку. Примите мои самые искренние соболезнования по поводу смерти ваших родителей. Они оба были прекрасными людьми.
— Это верно, — согласилась Анастасия. Память услужливо вернула ей образ седовласого румяного джентльмена в очках с толстыми стеклами, который, ласково улыбаясь, угощает ее мятной конфетой. — Я вас тоже помню. У вас были самые вкусные конфеты в Лондоне.
Феншоу довольно хмыкнул.
— Вы их очень любили. — Он наклонил голову, и выражение лица его стало печальным. — Как вы себя чувствуете, дорогая? При сложившихся обстоятельствах, конечно?
— Не так плохо, как несколько месяцев назад. Мне очень повезло, что у меня есть дядя Джордж и Бреанна. То, что я вернулась к ним и в Медфорд-Мэнор, смягчило боль утраты.
— Рад это слышать.
— Полагаю, мы приехали немного рано, Феншоу? — прервал их разговор Джордж. — Но если вы не против, давайте начнем. Мне еще предстоит сделать одно дело, а я хотел бы вернуться в Кент до наступления темноты.
— Как пожелаете. — Феншоу жестом пригласил их в свой кабинет. — Прошу вас, входите. Теперь, когда все в сборе, можно начинать.
— Все? — удивился Джордж, с недоумением взглянув на поверенного, и переступил порог кабинета следом за дочерью и племянницей. — Кто же еще… — Не договорив, он изумленно уставился на высокого широкоплечего мужчину, который поднялся при их появлении. — Шелдрейк?! Ничего не понимаю…
Шелдрейк? Анастасия круто обернулась.
— Я тоже, — ответил маркиз, качая темноволосой головой, и протянул Джорджу руку. — Феншоу попросил меня присутствовать при чтении завещания, поэтому я здесь. — Увидев Бреанну, которую, похоже, узнал без труда, несмотря на то что радом с ней стояла Анастасия, он, вежливо ей поклонившись, спросил: — Как поживаете, Бреанна?
— Хорошо, милорд.
— Рад это слышать. — Он взглянул на Анастасию, и губы его тронула легкая улыбка. — А вас мне представлять не нужно — заметил он.
— Мне вас тоже, — ответила Анастасия. — Хотя я слышала только ваше имя, но никогда не видела вас. — И, горя желанием наверстать упущенное, Анастасия быстро присела в реверансе, поспешно выпрямилась и принялась беззастенчиво рассматривать человека, о котором так много слышала.
Высокий, более шести футов, крупного телосложения. Серые, с голубоватым отливом глаза, квадратная челюсть, строгие, правильные черты лица. Иссиня-черные волосы коротко подстрижены на затылке; несколько прядей закрывают широкий лоб — единственная небрежность, которую позволил себе этот человек. Синий фрак, шелковый жилет, белая рубашка и брюки — все самого модного покроя — смотрятся на нем великолепно. Держится самоуверенно — не самонадеянно, а именно самоуверенно, как человек, знающий себе цену.
Было в маркизе Шелдрейке что-то неуловимо интригующее.
— Рада с вами познакомиться, милорд, — продолжала Анастасия, заметив, что Деймен Локвуд улыбнулся. Вероятно, не часто его так откровенно рассматривают, подумала она. — Мой отец был о вас самого высокого мнения. И дедушка тоже. Это заставляет меня поверить, что ваша репутация проницательного банкира и умного финансового консультанта — не просто слухи.
Маркиз усмехнулся.
— Рад это слышать. И мои клиенты, без сомнения, тоже будут рады это слышать. — Он поднес ее руку к губам. — Добро пожаловать домой, миледи. — Улыбка исчезла с его губ. — Что касается вашего отца и дедушки, должен сказать, я отношусь к ним обоим с самым искренним уважением. А ваша матушка, как мне помнится, была само очарование.
Прошу вас, примите мои самые искренние соболезнования по случаю вашей тяжелой утраты.
— Благодарю вас, — тихо ответила Анастасия.
— Всегда рад вас видеть, Шелдрейк, — вмешался в разговор Джордж, — но все-таки не понимаю, почему вы здесь. — И он вопросительно взглянул на Феншоу.
— Прошу всех садиться, — сказал поверенный и, обойдя вокруг стола, вытащил из его ящика сложенный документ. — Полагаю, что сейчас вы получите ответы на все ваши вопросы.
Все послушно сели, и интерес Анастасии к Деймену Локвуду тотчас же померк в свете того, что должно было произойти. Она вся собралась, готовясь к еще одному прощанию с отцом. Усевшись между Бреанной и лордом Шелдрейком, она взяла кузину за руку, а мистер Феншоу, развернув завещание, принялся его оглашать.
— «Я, Генри Колби, находясь в здравом уме и твердой памяти, настоящим завещаю…»
Монотонно звучали слова, констатирующие последнюю волю отца Анастасии относительно его довольно значительного имущества. Сначала никаких сюрпризов не было. Генри завещал все, чем владел, — включая денежные средства в Англии и Америке, а также принадлежавшие ему акции в компании «Колби и сыновья» — своей жене Анне. А в случае, если жена умрет раньше его, — своей дочери Анастасии и впоследствии ее детям. Дальше следовал пункт относительно опекунства над Анастасией. В случае если она после смерти родителей решит остаться в Филадельфии и к этому времени не выйдет замуж и не достигнет двадцати одного года, Фредерику Картеру, поверенному Генри Колби в Америке, даны соответствующие инструкции огласить ей данное завещание и проследить за тем, чтобы все его пункты были соблюдены. Если же она предпочтет вернуться в Англию — а именно так, по мнению Генри Колби, она поступит, — его брат Джордж должен будет взять на себя роль ее опекуна, ввести ее в английское высшее общество и сделать все от себя зависящее, чтобы обеспечить ее счастье и благополучие. Для этого и только на эти цели в «Доме Локвудов» открыт счет на сумму в десять тысяч фунтов, из которых Джордж может брать столько, сколько сочтет нужным для вывода Анастасии в свет. На этом месте мистер Феншоу замолчал и пристально оглядел собравшихся, переводя серьезный взгляд с одного на другого, давая понять, что сейчас последует нечто неожиданное.
— Продолжайте, Феншоу, — нетерпеливо воскликнул Джордж, желая поскорее выслушать, какие распоряжения отдал брат относительно остальной суммы.
Откашлявшись, Феншоу продолжал:
— «Что касается упомянутого выше опекунства, я должен поставить несколько условий. Первое. Опекун не должен заставлять Анастасию мириться с любыми обстоятельствами, которые она сочтет невыносимыми, а именно чрезмерно грубым либо жестоким обращением или чересчур суровым наказанием, могущим отрицательно сказаться на ее душевном состоянии. Второе. Опекун не должен выдавать Анастасию замуж против ее воли. В его обязанности входит лишь ввести ее в высшее общество. Чинить препятствия к замужеству Анастасии по велению ее сердца он не имеет права. Если какое-либо из этих условий не будет соблюдено, если Анастасия почувствует себя несчастной или сочтет, что с ней плохо обращаются, ей надлежит немедленно поставить об этом в известность мистера Феншоу, который примет срочные меры по назначению другого опекуна. В этом случае средства, предусмотренные мною для вывода Анастасии в свет, должны быть изъяты у моего брата Джорджа и переданы вновь назначенному опекуну.
Пункт второй, менее приятный, касается того, кого я назначаю распорядителем наследства, только что полученного моей дочерью. Не секрет, что мой брат Джордж и я придерживаемся разного мнения относительно значимости денег и того энтузиазма, с которым их надлежит зарабатывать и копить.