— Отдыхает в субботу или слишком поглощена переделкой мира по собственным рецептам?
— Не надо святотатствовать, Люсьен. — Адриан неодобрительно посмотрел на внука. — Микаэла — настоящее сокровище, так почему бы просто не признать это?
Люсьен дожевал пирог, сделал большой глоток сока и спустился вниз по ступенькам.
— Пожалуй, все-таки рискну навестить ее королевское величество.
— Ну что ж, — ухмыльнулся ему вслед Адриан, — попробуй. К слову сказать, цветы, что ты присылал, замечательные. Честно говоря, я даже немного удивился: откуда бы, думаю, такие знаки внимания женщине, которую ты так поспешно покинул? Так почему ты все-таки это делал?
Люсьен молчал. Он и сам не знал ответа на этот вопрос. Посылал и посылал. А может, не хотел, чтобы новобрачная забыла о нем, потому что, как выяснилось, с глаз долой — это еще не значит из сердца вон. Все оказалось гораздо труднее, чем он думал.
* * *
Вскрикнув от неожиданности, Люсьен Сафер попятился и, споткнувшись о бордюр, окружавший клумбу, плюхнулся на землю: несколько капель краски с кисти стоявшего на лестнице маляра попало ему прямо в лицо. И тут же Микаэла, не удержавшись, прыснула — уж очень смешно он выглядел. Потом она шагнула вперед с тряпкой в руке, чтобы стереть краску, попавшую на лицо Люсьену, однако ее муж, поднявшись на ноги, демонстративно отвернулся и сам стер краску с глаз и рта.
— Чья это работа? — спросил он, бросив грозный взгляд на слуг.
— Моя, — мгновенно вмешалась Микаэла, — просто случайно задела стремянку, а тут как раз ты подвернулся. — Решив, что этого объяснения вполне достаточно, она, протягивая Люсьену кисть, лучезарно улыбнулась: — Может, примешь участие?
— Чего я хочу, так это сказать тебе пару слов наедине. — Люсьен схватил Микаэлу за руку и увлек ее к ручью, но тут же один из слуг, Чейни, бросился им наперерез.
— Вы ведь не сделаете ей ничего дурного? — испуганно спросил он. — Тогда уж лучше накажите меня, ведь это моя вина.
— Успокойся, Чейни, даме ничто не грозит. Просто я больше недели не виделся с женой, так что, если ты, конечно, не против, теперь хотел бы остаться с ней наедине. — Он двинулся прочь, и Микаэла последовала за ним.
Люсьен ничуть не сомневался, что Чейни отлично понимает его: за последние шесть лет этот слуга зарекомендовал себя отменным работником, но слишком уж он был привлекательным мужчиной. Интересно, сколько еще слуг питает тайные надежды в отношении его жены?
— Мне придется извиниться за тебя перед Чейни, — бросила на ходу Микаэла, — ты ведешь себя как неотесанный мужлан. Это ведь всего лишь игра, чтобы работалось веселее. Что в том дурного?
— Чейни — наемный работник. Ты сделала из него нечто вроде рыцаря, но это еще не основание, чтобы я терпел подобное безобразие. Позволь тебе также напомнить, что ты здесь не служанка и Чейни лучше бы держаться от тебя подальше. А если ты и впредь будешь вести себя в его присутствии так же легкомысленно, он подумает, что ты с ним заигрываешь.
Не дослушав, Микаэла вырвала руку из руки Люсьена.
— Чейни в большей степени джентльмен, чем ты, несмотря на все твои титулы, — раздраженно заявила она. — К тому же он такой милый и забавный…
— Чейни прежде всего мужчина, и он в тебя влюблен. Если ты и дальше будешь поощрять его, последствия могут оказаться самыми непредсказуемыми. Не забудь, что настоящий мужчина быстро воспламеняется. Ты этого хочешь?
Микаэла смутилась. Люсьен, видимо, все не так понял. Она обращалась с Чейни как со своим старшим братом Анри в тех редких случаях, когда Арно позволял им оставаться наедине. Зато сам Люсьен в портах Вест-Индии наверняка не терял времени даром: кому-кому, а уж ей-то отлично была известна его привычка при первом удобном случае затаскивать женщин к себе в постель.
Будь что будет, решила Микаэла, но Люсьену она спуску не даст.
— Ну что, теперь мы можем поговорить? — осведомился он.
— Да, и большое спасибо за беспокойство, — мгновенно откликнулась Микаэла. — За цветы тоже спасибо.
— Не придавай этому слишком большого значения.
— А я и не придаю. Поэтому сразу не поблагодарила.
Приблизившись вплотную к Микаэле, Люсьен насмешливо улыбнулся:
— Что же ты не поцелуешь меня, дорогая жена? Мне все это время так тебя недоставало…
— Недоставало? Именно поэтому ты бросил меня в доме Адриана?
Микаэла вовсе не жаждала новых поцелуев: от них у нее подгибались колени, и она чувствовала себя совершенно беззащитной. Ее использовали в качестве пешки в игре против Адриана — что ж, что сделано, то сделано, но подстилкой Люсьену она ни за что в жизни не станет. В ту роковую брачную ночь у нее возникли глупые романтические иллюзии, но теперь она от них избавилась. Ей окончательно стало ясно: надолго такого человека около себя не удержишь; зубило надо иметь, чтобы вырезать свои инициалы на обломке скалы, который он называет сердцем.
— Если не возражаете, сэр, мне нужно еще кое-чем заняться перед обедом. — Микаэла повернулась, готовясь уйти. — А если вам так уж нужен поцелуй, то вон лягушка.
— Почему «сэр»? Ты отлично знаешь мое имя, — негромко проговорил Люсьен.
— Даже если бы вас звали Люцифер, меня бы это не удивило. Впрочем, я просто стараюсь быть вежливой и от вас ожидаю того же. — Проговорив эти слова, Микаэла с достоинством удалилась.
Люсьен негромко выругался. Черт бы ее побрал! Со слугами обращается, будто у них голубая кровь в жилах течет, а с ним — как с последним крестьянином. Разве он обязан терпеть эту женщину, если она только и знает что выводить его из себя? Она готова скорее застрелить его, чем поцеловать.
Ладно, пора кончать эти детские игры, приказал себе Люсьен. За обедом он будет вести себя умнее и не допустит никаких стычек с женой. Люсьен зашагал к дому, сделав предварительно немалый крюк, чтобы забрать вещи из седельной сумки.
Адриан поджидал его у самой двери.
— Вижу, свидание с женой прошло удачно, — ухмыльнулся он.
В ответ Люсьен лишь что-то проворчал и, обойдя деда, поднялся по ступенькам.
— И пусть мне нальют ванну — разумеется, если ее величество позволит слугам заняться черной работой в перерыве между закусками и обедом.
Слушая внука, Адриан лишь посмеивался. Он не сомневался, что рано или поздно внуку удастся приручить эту непокорную, своевольную женщину и тогда произойдет то, чего он так настойчиво избегает: этот упрямый осел Люсьен влюбится в свою жену, а она в него. Большего Андриану и не нужно было. Прошлое останется позади, и Люсьен научится наконец снова наслаждаться жизнью.
* * *
Облачившись в безупречно сидящий костюм, Люсьен прошел в столовую, где обнаружил сидящего в одиночестве деда, который именно в этот момент потянулся к стоявшему рядом колокольчику. Это, как пояснил он внуку, тоже была мысль Микаэлы: к чему слугам без толку болтаться в столовой, если хозяева еще не расселись по местам?
Принесли два блюда с горячим, и Люсьен вопросительно посмотрел на Адриана:
— А что, ее величество ждать не будем? Или скользящий обеденный график — это тоже одно из ее блестящих нововведений?
Адриан отхлебнул тыквенного сока и покачал головой:
— Микаэла перекусывает в саду вместе со слугами. Нынче у них запланирована битва с сорняками, и она решила, что нет смысла переодеваться к обеду. — Заметив, что внука это объяснение явно не удовлетворило, Адриан лукаво усмехнулся: — Естественно, она приносит свои извинения за то, что не может разделить нашу трапезу.
— Естественно, — хмуро повторил Люсьен, после чего больше уже не задавал вопросов.