Он снова сел в кресло. Покой, царивший в Вулверхемптоне, постепенно снимал застарелое внутреннее напряжение, от которого, как ему казалось, уже не избавиться.
Джайлс был прав: вряд ли он сможет до конца своих дней прожить в йоркширской деревне. Но Робин понятия не имел, чем ему захочется заняться.
А пока он радовался, что снова дома.
Глава 1
Вересковые пустоши графства Дарем были совсем не похожи на леса и фермы Америки, но в них было свое очарование. Все два месяца после смерти отца Максима Коллинс каждый день бродила по холмам, с бессознательной благодарностью впитывая и ветер, и солнце, и дождь. Из всего того, что встретило ее по эту сторону Атлантического океана, ей будет больше всего не хватать этих пустынных холмов.
Побродив добрые два часа, Макси села на склоне холма и принялась жевать молодую травинку. Яркое весеннее солнце немного рассеяло печаль, которая омрачала ее жизнь с тех пор, как умер отец. Она вдруг поняла, что пора возвращаться в Америку.
Дядя, лорд Коллингвуд, был добр, но мало с ней общался, остальные же члены его семьи относились к гостье в лучшем случае с большой долей неприязни. Макси их могла понять: она была чужаком в английском поместье, и ей не следовало сюда приезжать. Макси подозревала, что лондонский свет встретит ее еще более недружелюбно. А на просторах Америки есть место для самых разных людей.
Главное затруднение – отсутствие денег. У Макси было всего пять фунтов. Но неужели дядя не даст ей взаймы на билет плюс еще немного, чтобы перебиться, пока она не найдет в Америке работу?
Сначала лорд Коллингвуд, наверное, будет возражать, считая, что, отпустив Макси домой, он не исполнит свой долг по отношению к единственному ребенку покойного брата. Благовоспитанной английской девице и в голову не пришло бы одной отправиться на другой конец света; этикет предписывал сироте жить за счет добрых родственников.
Однако Макси не была благовоспитанной девицей, о чем ей уже не раз тонко и не очень тонко намекнули за прошедшие четыре месяца. И жить у дяди из милости она не собиралась.
Как бы ни возражал дядя против ее отъезда, он не мог запретить ей уехать. Макси – совершеннолетняя. Ей исполнилось двадцать пять лет, и она давно жила самостоятельной жизнью и даже вела дела отца. Если будет необходимо, она найдет работу и заработает деньги на билет.
Укрепившись в этом решении, Макси с неподобающей леди спортивной легкостью вскочила на ноги и стряхнула травинки со своего черного платья. Она согласилась носить траур по отцу только из уважения к просьбам ее английских родственников. Сама она предпочла бы избежать всякого внешнего выражения горя. Ну ничего, в этом платье ей осталось ходить недолго.
Она быстро шла и уже через полчаса увидела великолепный родовой дом Коллингвудов, известный под названием Ченли корт. Решив пройти напрямик через сад, она, к своему глубочайшему сожалению, наткнулась на двух кузин, которые лениво состязались в стрельбе из лука. На глазах Макси старшая, Порция, пустила стрелу и ухитрилась с расстояния в десять шагов не попасть даже в мишень.
Макси хотела незаметно скрыться в кустах, но Порция увидела ее.
– Как удачно, что ты сюда пришла, Максима, – пропела она. – Может, научишь нас стрелять из лука? Или это модное увлечение неизвестно в Америке?
У восемнадцатилетней Порции было хорошенькое личико, но вздорный характер. С самого начала она без особого восторга встретила появление американской кузины, а когда смерть Максимуса Коллинса вынудила родителей отложить ее первый выход в лондонский свет, она прониклась к Макси глубочайшей враждебностью – точно та была виновата в постигшем Порцию разочаровании.
Макси помедлила минуту, потом нехотя подошла к кузинам.
– Мне приходилось стрелять из лука. Как и во всех прочих занятиях, чтобы добиться успеха, надо много практиковаться.
– Тогда почему бы тебе не попрактиковаться в укладке волос? – спросила Порция, бросив многозначительный взгляд на прическу Макси.
Как и во всех прочих занятиях, чтобы добиться успеха, надо много практиковаться.
– Тогда почему бы тебе не попрактиковаться в укладке волос? – спросила Порция, бросив многозначительный взгляд на прическу Макси.
За истекшие четыре месяца Макси научилась игнорировать уколы кузин.
– Ты права, – миролюбиво ответила она. – Вид у меня безобразный. Я надеялась пробраться в дом незаметно.
Ее волосы, даже когда были причесаны, не отвечали требованиям светской моды: они были прямые, черные и слишком длинные. А сейчас, после прогулки по ветреным пустошам, они совсем растрепались.
В отличие от нее Порция и Розалинда, причесанные и одетые, как куколки, принимали визитеров в гостиной матери. Кроме того, они были значительно выше своей американской кузины. Собственно говоря, Макси была такой миниатюрной, что почти все женщины были выше ее.
Шестнадцатилетнюю Розалинду, которая относилась к Макси лучше, чем Порция, явно покоробила грубость сестры.
– Хочешь выстрелить из лука, Максима? – предложила она, пытаясь смягчить напряжение.
Макси взяла из ее рук лук и со знанием дела несколько раз натянула, пробуя тетиву. Хотя ей давно не приходилось стрелять из лука, ее тренированные мышцы не утратили былой сноровки.
– Я и забыла, что дикари стреляли из лука задолго до того, как этим увлеклись в высшем свете, – отпустила очередную шпильку Порция.
Почему то это замечание разозлило Макси больше, чем все предыдущие выпады кузины. Она так сверкнула на Порцию глазами, что та невольно попятилась. Тихим, но грозным голосом Макси сказала:
– Ты права, дикари прекрасно стреляют из лука. Ну ка отойдите!
Кузины поспешно отошли, а Макси взяла несколько стрел и отступила назад. Расстояние между ней и мишенью стало, по крайней мере, в четыре раза больше, чем то, с которого стреляли кузины. Все стрелы, кроме одной, она воткнула острием в землю справа от себя, затем вставила стрелу в лук.
Натягивая лук, она не столько целилась, сколько представляла себя стрелой, ищущей мишень. Этому ее научили на первом же уроке стрельбы из лука. Затем она пустила стрелу, и та вонзилась точно в центр мишени.
Стрела еще дрожала после полета, а Макси уже выпустила следующую. Через минуту пять стрел так густо сидели в «яблочке», что некоторые даже касались друг друга.
Вставив в лук последнюю стрелу, Макси повернула лук в сторону кузин и натянула тетиву. Те замерли от ужаса. Стрела перерезала пополам ветку липы, под которой стояли сестры. Несколько маленьких веток упали на голову Порции, нарушив безукоризненность прически и заставив ее испуганно взвизгнуть Макси решительно подошла к кузинам и протянула лук Розалинде, а Порции сказала:
– Ты тычешь мне в глаза, что я дикарка. Не забывай, что дикарка в сердцах способна и покалечить.
С этими словами Макси ушла, высоко подняв голову и сурово поджав губы. Глупо было так разозлиться на Порцию, но в то же время послушать, как она пищит от страха, – немалое удовольствие.
Войдя в дом, Макси остановилась в конце коридора, который вел к кабинету ее дяди, размышляя, зайти ли к нему сейчас или сначала привести себя в порядок. Вопрос решился сам собой, когда показался лакей, который провел к дверям кабинета дюжего мужлана с приплюснутым носом. Поскольку ни лакей, ни посетитель ее не увидели, Макси быстро свернула к своей комнате.
То, что ей была предоставлена собственная и до неприличия комфортабельная комната, было единственным достоинством жизни в Ченли корте. Когда Макси уедет, ей будет очень не хватать горячих ванн и библиотеки с тысячами книг, большинство из которых, к своему горькому сожалению, Макси не читала и уже не успеет прочесть.
Но больше она не пожалеет ни о чем. И меньше всего о своей кузине Порции.
Через час, почистив щеткой платье и уложив волосы в скромный пучок, Макси сидела на скамеечке у окна своей комнаты, подтянув к груди колени и обхватив их руками – совсем неподходящая поза для скромной девицы.