Ее сердце забилось в груди в бешеном ритме, дыхание застряло в груди, пульс участился, и в то же мгновение его рот завладел ее губами и мир вокруг закружился в безумном танце. Впервые в жизни Линн чувствовала, как страсть заполняет тело, пробирается в каждую клеточку, проникает в кровь и завоевывает чувства и ощущения. И также впервые в жизни весь окружающий мир перестал существовать, остался только этот красивый мужчина, покоривший ее сердце с первой встречи.
Его губы обожгли ее подобно языкам пламени, они ласкали и требовали взамен уступчивости, и в то же время поцелуй был до странного нежным, нес в себе обещание и любовь.
Линн застонала от неожиданно приятной, сладостной боли, разливающейся по телу и с возрастающей напряженностью отдающейся в нижней части живота. Губы слегка приоткрылись, и в следующее мгновение его язык обжег ее рот изнутри, поцелуй превратился в настойчивую, экзотическую, интимную ласку. Ничего подобного она никогда не испытывала. Линн еще крепче прижалась к мужчине, желая его близости, пальцы скользнули в расстегнутый ворот рубашки. Каждое движение его губ, языка внутри ее рта и рук на спине вызывали в Линн волну неописуемого удовольствия, наполняя страстью, и довели до такого состояния, что она уже не могла здраво мыслить и рассуждать. Сейчас в мире существовал только Трейс и те удивительные ощущения, которые он вызывал в ее теле.
Трейс был не в состоянии отпустить девушку и знал это совершенно точно. Если прежде удавалось контролировать свои чувства и эмоции, то в момент, когда их губы соединились, он позабыл обо всем на свете и с каждой следующей секундой, пока язык продолжал исследовать бархатистое тепло ее рта, реальность переставала существовать.
Уже несколько дней она дразнила его одним своим присутствием, и у Трейса появилась мысль, что он сходит с ума от одиночества. Ни разу после смерти Майры женщине не удавалось настолько завладеть его вниманием и мыслями.
Он не заметил, когда ее руки обняли его за плечи, пальцы погрузились в волосы, а поцелуй, сначала такой невинный и нежный, запылал такой же страстью, что и его собственный. Трейс ощутил, что ее прикосновения разрушают неприступные стены, возведенные им в глубине своего сердца, сдерживающие чувства и эмоции, а в венах тает лед.
Его рука уже сжимала ее упругую грудь, а большой палец ритмично поглаживал сосок, который затвердел под тонким слоем ткани. Он услышал, как девушка замерла от удовольствия, горячая волна окатила тело, и страсть вспыхнула с такой силой, что Трейс чуть не упал на колени.
Где-то за пределами рощи, на хлопковом поле надсмотрщик что-то крикнул одному из рабочих, и голос эхом отозвался в тихом утреннем воздухе. Этот звук ворвался в сознание Линн, она очнулась от грез, оторвала свои губы от рта Трейса и перевела дыхание. Руки дрожали.
– Прошу тебя, не надо, – прошептала Линн полным отчаяния голосом. – Я… не могу этого сделать…
Продолжая стоять в его объятиях, она опустила глаза, не желая, чтобы Трейс увидел в них слезы. Девушка поняла, что полностью потеряет контроль над собой, если позволит ему и дальше целовать себя, и с радостью и готовностью отдастся во власть бушующей страсти, вызванной его ласками.
В этот же день, позднее, Линн сидела на диване напротив Терезы, которая старательно плела тонкое кружево и ругалась, если у нее что-то не получалось.
Евгения уехала на прогулку с Эдвардом, мужчины тоже куда-то разъехались, так что Линн решила, что появилась прекрасная возможность поговорить с Терезой.
– Джей очень нервничает из-за свадьбы? – спросила Линн. – Мне говорили, с мужчинами всегда так, когда приближается день венчания.
Тереза рассмеялась.
– Ну, раз ты об этом заговорила, признаюсь, что последнее время он ужасно раздражителен, словно что-то не дает ему покоя.
Полагаю, твои догадки верны, он просто нервничает из-за свадьбы.
– А как его семья?
– О, у мистера Проскауда дела идут хорошо. Уверена, теперь, когда мой отец ему больше не мешает, он победит на выборах.
– Выборах? – переспросила Линн, внезапно сосредоточив внимание на последнем слове.
Тереза уколола иголкой палец, ругнулась и продолжила:
– Я забыла, ты же живешь не в нашем штате. Несколько лет назад мистер Проскауд состязался с моим отцом за пост сенатора, после этого лишился почти всего, в основном благодаря моему отцу.
Линн молчала в надежде услышать продолжение.
– Джей говорит, что теперь, учитывая политику Линкольна в отношении рабства, мистер Проскауд планирует снова вступить в борьбу за сенаторское кресло. Конечно, если Юг пойдет войной на Север, мистер Проскауд пересмотрит свое лояльное отношение к правительству Юга, – Тереза поднесла рукоделие к глазам, окинула критическим взглядом и продолжила дальше: – А еще Джей говорит – его отец получил надежную поддержку, что, полагаю, могло бы сильно взбесить моего отца. Но теперь, когда папа мертв, у мистера Проскауда, скорее всего, не возникнет никаких проблем.
Линн уставилась на Терезу, не в силах поверить услышанному. Неужели Тереза не понимает, какой серьезный повод для убийства был у отца ее жениха? Девушка закусила нижнюю губу. Конечно, Тереза очень отчетливо дала понять – ее совершенно не интересует, кто убил отца, зачем же тогда задумываться над такими вещами, как мотив убийства?
– Мистер Проскауд считает, что будет война?
– Да, хотя и недолгая. Джей говорит, скорее всего, короткая, только, чтобы показать янки, что мы не позволим собой помыкать.
Линн кивнула. Очевидно, в шкатулке Браггетта не было бумаг о выборах, или Белль просто об этом не упомянула. Линн посмотрела в окно, голова кружилась от только что полученной информации. Необходимо съездить в город и обо всем рассказать Белль.
* * *
Белль тщательно продумала дальнейшие действия. Отлично, что Линн удалось ускользнуть из «Шедоуз Нуар» и привезти информацию о Проскауде. Возможно, именно это позволит раскрыть убийцу Томаса Браггетта и освободить отца из тюрьмы. Оставалось только надеяться, что Линн сможет избежать объятий Трейса и нападок Трекстона – пока с братьев не будет снято подозрение. На ее нервной системе и уверенности никак не сказалось сообщение Линн, как Тревис в присутствии остальных заявил, что видел ее в городе. Белль, закусив губу, молча выслушала сестру. Придется действовать более осторожно.
Она в последний раз посмотрела в зеркало, окинув себя оценивающим взглядом, прежде чем покинуть отель. Голубой и зеленый – ее любимые цвета, но надетое сегодня зеленое шелковое платье не совсем подходило для утренних прогулок, а светлый оттенок ткани не слишком соответствовал тому, что она собиралась сделать. Белль провела рукой по небесно-голубой оборке юбки, взбила пышные рукава, оставляющие обнаженной большую часть рук, и расправила кружева на достаточно глубоком вырезе, чтобы заинтриговать, но не показаться вызывающей.
Белль улыбнулась. Она готова для встречи с Харкортом Проскаудом. Захватив маленькую сумочку, украшенную крупными голубыми и белыми бусинками, вышла из комнаты. У стойки регистрации Белль испытала сильное облегчение, узнав, что у Пьера Луши выходной, затем осторожно поинтересовалась у молодого служащего, где джентльмены Нового Орлеана обычно собираются, чтобы обсудить дела.
– Мадемуазель, – заметил тот, одновременно шокированным и предостерегающим тоном. – Леди не ходят в «Наполеон-Хаус».
Белль презрительно фыркнула.
– Я же не сказала, что ХОЧУ туда пойти, а просто спросила, куда ходят мужчины, – развернувшись на каблуках, Белль зашагала по вестибюлю.