Понка еще в воде забрался на пегого, принадлежащего незнакомому индейцу. Серого в яблоках он держал за повод. Потом Пит и Джек заметили ниже по течению мула, который вместе с багажом выбрался на берег и понесся к югу. Пит занялся его поимкой.
Спасся и седой господин, которому помогли индеец и Боб. Насквозь мокрые, дрожащие от холода, спотыкаясь, они поднялись на высокий берег в хижину из коры, которая, видимо, служила пристанищем паромщику. Хозяина нигде не было...
Понка и Боб остались вдвоем под открытым небом. Они набрали дров, разложили костер и разделись, чтобы согреться и высушить у огня одежду и оружие. Понка и тут не снял хлопчатобумажной рубашки, оставив ее сохнуть на теле.
Боб посматривал на хижину и лошадей. Незнакомый индеец снова вышел наружу обтереть своих коней, которые были такие же озябшие и жалкие, как и люди. Пит возвратился с неудавшейся охоты за навьюченным мулом.
- Настоящее свинство! - Он остановился, широко расставив ноги. - Все мокрое! И выстрелить не из чего! Но письма у меня в сохранности. Карман не промок!
Боб кивнул.
- Злая река, дикая река. - Пит исчез в хижине, а Боб повернулся к Джеку. До сих пор он разговаривал с понкой по-английски, теперь же заговорил по-индейски:
- Ты знаешь, кто эти люди? Это Далеко Летающая Птица, Желтая Борода, Волшебная палочка, который умеет рисовать картины, и его краснокожий брат Длинное Копье, шайен, которого он выкупил из резервации.
Понка кивнул.
- Боюсь, что Длинное Копье узнал тебя, - тихо добавил Боб на языке дакотов.
- Ему знаком мой шрам на лбу, который я получил еще ребенком в схватке с орлом. Но он будет молчать.
Тут они оборвали разговор, потому что Пит снова вышел из хижины и шел к ним. Боб и Джек безмолвно поднялись.
- Ну что ж? Отчего мы замолчали? - заговорил Пит. - Художник остался без денег, его бумажник уплыл вместе с курткой. Хочет с нами поехать в Рэндол, там он свяжется с банком и снова станет богат...
Спасшиеся скоро двинулись в путь. Пит уселся на своего гнедого, шайен Длинное Копье - на пегого. Боб держал наготове серого в яблоках для художника, который последним покинул хижину. Лошади поскакали, скороходы побежали, и никому уже не было холодно. А когда они наконец достигли форта Рэндол, то и сами они, и лошади, и оружие были сухие.
Путники подъехали к воротам. Страж засомневался, впустить ли художника и его спутника, и спросил, кто они.
- Дан Моррис и Длинное Копье - шайен.
Кто-то из вольных всадников по просьбе Пита сбегал к коменданту и вернулся, сообщив, что Моррис и его спутник - желанные гости на форту.
- Входите и вы! - покровительственным тоном позвал Пит обоих скороходов, Боба и Джека. - Вы несете у нас службу, и для вас найдется местечко в конюшне.
Боб Курчавый вопрошающе посмотрел на Джека-понку. Тот как будто выразил согласие, и предложение было принято. Группа разделилась. Пит с Моррисом отправились к коменданту. Длинное Копье и оба скорохода повели в конюшню лошадей. Индейцы и негр не сказали друг другу ни слова. Когда животные были размещены, Длинное Копье удалился. Боб и Джек взяли себе чистой соломы и улеглись в углу конюшни: они очень устали.
В середине дня в конюшне снова появился Длинное Копье. Он посмотрел лошадей и подошел к Джеку и Бобби.
- Далеко Летающая Птица, Желтая Борода, Волшебная Палочка хочет нарисовать Джека-понку.
- Бумага и краски гуляют вместе с мулом где-то на берегу Миссури, ответил Джек. - Уж не поехать ли мне назад, поймать этого мула и доставить его художнику Моррису, Желтой Бороде?
Длинное Копье опустил глаза.
- Ты придешь? - только и спросил он.
- Я приду, - ответил после некоторого раздумья понка. Он проворно поднялся с земли и последовал за шайеном.
Длинное Копье провел понку через двор к похожему на башню строению.
Светлое помещение, предоставленное художнику, видимо, обычно служило для наблюдения. Моррис сидел за столом и рассматривал какие-то бумаги.
Когда вошел понка, он поднялся, чтобы, как подобает, приветствовать своего гостя, предложил ему сесть, а когда уселся индеец, сел сам. Сея и Длинное Копье. Моррис предложил табаку. Понка и шайен набили трубки. Но и когда они сделали по затяжке, а художник раскурил дорогую сигару, - наверное, подарок коменданта, - разговор так и не завязался. Из окна комнаты открывался вид на территорию форта и окружавшую его холмистую местность. Все трое долго смотрели в окно, потом постепенно стали приглядываться друг к Другу.
Художник схватил маленький клочок бумаги, написал что-то и протянул пойке. Тот прочел: "Гарри-Токей Ито". Понка свернул бумажку, высек огонь и сжег ее.
- Что тебе от меня надо? - спросил он художника.
- Мы молчим.
- Я знаю. Иначе вы бы так и плавали в Миссури.
- Я просил тебя прийти. - Художник подыскивал наиболее простые и понятные для гостя слова; раскрашенное лицо индейца не позволяло видеть выражение его лица. - Мы в первый раз встретились с тобой тринадцать лет назад в палатке твоего отца Матотаупы. Ты был тогда еще мальчиком. Мы встречались с тобой потом еще два раза... Твоего отца дакоты изгнали, белые люди погубили его своим виски. А ты стал нашим разведчиком, и было тебе девятнадцать лет. Теперь тебе двадцать четыре, и ты вождь своего племени. Что с твоим отцом?
- Белый человек по имени Джим, эта лисица, которая называет себя еще Фредом Кларком, убил моего отца.
- Такой конец... - Художника передернуло.
И снова воцарилось молчание. Художник взял в руки один из листочков, лежащих перед ним на столе.
- Может быть, не к месту, - сказал он наконец, испытывая сомнения, - но все же тебе надо это прочесть. Ты слышал что-нибудь о племени сахаптин?
- Маленькое племя на северо-западе, - индеец снова раскурил погасшую трубку.
- Маленькое отважное племя. Сахаптин хотели переселиться за границу, в Канаду, чтобы их у нас в штатах не загнали в резервацию. В середине зимы они тронулись в путь, по снегу и льду брели они с женщинами и детьми, через горы. Много их замерзло и заблудилось, и границы достигла лишь горстка людей. Здесь у меня корреспонденция о выступлении вождя, когда ему пришлось капитулировать. - И художник протянул индейцу листок.
Тот медленно прочитал. Возвращая листок, он сказал:
- Большой Отец в Вашингтоне и многие маленькие отцы, которые помогают ему править, - удивительные люди. Они подобны всаднику, который тянет лошадь за повод назад и в то же время стегает ее. Они тратят много усилий, чтобы удержать краснокожих людей, и сами же мучают их в резервациях.
- Ты знаешь, что дакоты месяц назад должны были переселиться?
- Хау. В середине зимы.
Моррис задумался, стоит ли задавать другие волнующие его вопросы. И решил - стоит:
- Что будут делать дакоты?
- Об этом тебе надо спросить верховных вождей.
- Возможно, у тебя есть вопросы к нам... Джек?
- Нет. Или вы хотите мне сказать, по какому праву белые нарушают скрепленные священными клятвами договоры?
Художник опустил глаза.
- Тебе известно, - запинаясь произнес он, - что я не убил и не предал ни одного дакоту. Я не знаю, будете ли вы бороться против нашей армии, но если будете, вы потерпите поражение...
- Но может быть, - сказал Джек-понка, который в действительности звался Токей Ито и был дакотой, - может быть, ты знаешь, Далеко Летающая Птица, почему те самые белые люди, которые боролись, чтобы освободить негров-рабов, теперь борются за то, чтобы запереть дакотов в огромную тюрьму, которую они называют резервацией?
Художник пристально посмотрел на индейца.