— Порой я очень по ней скучаю, и мне так хочется, чтобы она была со мной! Наверное, даже став взрослыми, мы все равно в душе остаемся детьми, которые нуждаются в любви и заботе своих родителей. И я говорю с ней. А она мне отвечает.
— — Каким образом? — удивленно спросил он.
— Ты скажешь, что я дурочка.
— Никогда я этого не скажу, ты же знаешь. Виктория помолчала, потом неуверенно проговорила:
— Ну, я говорю, к примеру, так: «Если моя матушка слышит меня, пускай ветерок прошелестит по кустам». Или: «Мамочка, если ты смотришь на меня, сделай так, чтобы солнце зашло вон за то облачко. Тогда я буду знать, что ты со мной».
— Она с тобой, — прошептал Роберт. — Я это чувствую.
Виктория прильнула к его груди, и он обнял ее, крепко прижав к себе.
— Я никогда никому об этом не говорила — даже Элли, хотя я знаю, что она тоже сильно скучает по маме.
— Ты можешь сказать мне все.
— Да, это правда, — откликнулась она и счастливо вздохнула.
Их встречи недолго были тайной для отца Виктории. Роберт появлялся у домика священника чуть ли не каждый день. Он говорил, что учит Викторию верховой езде, что вполне соответствовало истине — каждый, кто видел, как она ковыляет домой после очередного урока, не стал бы в этом сомневаться.
И все же скоро стало совершенно ясно, что молодые люди питают друг к другу нежные чувства. Преподобный отец Линдон был в ярости, потому что все его попытки образумить дочь ничего не дали.
— Он никогда не женится на тебе! — гремел по дому голос проповедника. Его обличительная речь произвела бы огромное впечатление на прихожан, но Виктория даже бровью не повела.
— Папа, он любит меня!
— Да не важно, любит он тебя или нет! Он не женится на тебе, и точка. Он граф, а в один прекрасный день станет и маркизом. Он никогда не женится на дочери приходского священника.
Виктория только фыркнула.
— Он совсем не такой, батюшка!
— Все они одинаковы. Он попользуется тобой, а потом бросит.
Виктория вспыхнула — откровенные выражения отца ее несказанно смутили.
— Папа, я…
Но священник перебил ее:
— Пойми, ты живешь в реальном и суровом мире, который не, имеет ничего общего с твоими дурацкими романами. Очнись наконец!
— Я не такая наивная дурочка, как ты думаешь!
— Тебе всего семнадцать лет! — вновь возвысил .голос отец. — И ты совершенно не знаешь жизни.
Виктория не удержалась и состроила гримасу, прекрасно зная, что отец терпеть не может, когда она ведет себя не так, как подобает благовоспитанной леди.
— И зачем только я тебя слушаю — понятия не имею.
— Да потому, что я твой отец! И клянусь Богом, ты будешь меня слушаться. — Священник склонился к дочери. — Я достаточно пожил на свете, Виктория. Я знаю, что к чему. У графа не может быть честных намерений в отношении тебя, и если ты и дальше будешь позволять ему волочиться за собой, то вскоре превратишься в падшую женщину. Тебе это понятно?
— Вот мама бы меня поняла, — буркнула Виктория.
Лицо отца побагровело от гнева.
— Что ты сказала?
Виктория нервно сглотнула, но все же повторила:
— Я говорю, что мама бы меня поняла.
— Твоя мать была богобоязненной, верующей женщиной, которая прекрасно знала свое место. И уж конечно, она не стала бы мне перечить и защищать тебя.
Виктория вспомнила, как мама рассказывала ей и Элли всякие смешные истории потихоньку от отца. Миссис Линдон вовсе не была такой чопорной и важной, какой считал ее муж. Да, решила про себя Виктория, мама бы все поняла.
Некоторое время они молчали. Виктория обдумывала, как лучше поступить: покорно со всем соглашаться или устроить истерику. Но затем она решила спросить его прямо:
— Ты что, запрещаешь мне видеться с ним?
Отцу было нелегко ответить на этот вопрос. Его лицо словно окаменело.
— Ты прекрасно знаешь, что я не могу тебе этого запретить, — нехотя ответил он. — Стоит ему пожаловаться маркизу, как меня в два счета вышвырнут отсюда без всякого рекомендательного письма. Ты сама должна положить конец вашим встречам.
— Не буду, — с вызовом промолвила Виктория.
— Ты должна это сделать, — продолжал священник, делая вид, что не расслышал ее слов. — И сделаешь это вежливо и тактично.
Виктория метнула на него взгляд, который никак нельзя было назвать покорным.
— Мы с Робертом уговорились встретиться через два часа. И я пойду с ним на прогулку.
— Ты объявишь ему, что не можешь больше с ним встречаться. Скажи это сегодня же или, клянусь Богом, ты горько пожалеешь.
Виктория похолодела. Отец редко давал волю рукам — он ни разу не ударил ее с тех пор, как она вышла из детского возраста, — но сейчас она была уверена, что он изобьет ее. И Виктория решила, что благоразумнее будет промолчать.
— Вот и хорошо, — с довольным видом заключил отец, по-своему расценив ее молчание. — И обязательно возьми с собой Элеонору. Тебе не следует выходить вместе с ним из дому без сестры — пусть она тебя сопровождает.
— Да, папа. — Так уж и быть, это условие она выполнит. Но только это условие.
* * *
Через два часа, минута в минуту, явился Роберт. Элли проворно распахнула перед ним дверь, едва он успел второй раз стукнуть дверным кольцом.
— Здравствуйте, милорд, — весело прощебетала она, и на губах ее заиграла хитрая улыбочка.
И неудивительно: Роберт платил ей по целому фунту каждый раз, когда она соглашалась оставить его с Викторией наедине во время их совместных прогулок. А упрашивать Элли никогда не приходилось, за что Роберт был ей чрезвычайно признателен.
— Добрый день, Элли, — улыбнулся он в ответ. — Ты куда-то уходишь?
— О да, милорд, мы с сестрой идем гулять. Хотите к нам присоединиться?
— Вот плутовка, — пробормотал Роберт. Но сказал он это совершенно беззлобно — ему нравилась младшая сестренка Виктории. Они с ней оба были прагматиками и тщательно, планировали свое будущее. Если бы он был на месте Элеоноры, думал Роберт, то требовал бы не один, а два фунта за каждую прогулку.
— А, ты уже здесь, Роберт. — Виктория поспешно вышла в коридор. — Я и не слышала, как ты пришел.
Он улыбнулся.
— Элеонора открыла мне прежде, чем я успел постучать.
— Да, в этом я не сомневаюсь. — Виктория бросила на сестру укоризненный взгляд. — Стоит тебе появиться на пороге, она бежит к двери со всех ног.
Элли пожала плечами.
— Конечно, ведь от этого зависят мои доходы. Роберт расхохотался. Протянув руку Виктории, он спросил:
— Ну, так мы идем?
— Я только захвачу с собой книгу, — сказала Элли. — А то, боюсь, мне будет скучновато. — С этими словами она юркнула в свою комнату.
Роберт смотрел, как Виктория завязывает ленточки шляпки под подбородком.
— Я люблю тебя, — почти беззвучно проговорил он.
Ее пальцы неуверенно теребили ленты.
— Может, мне сказать это погромче? — шепнул Роберт с лукавой улыбкой.
Виктория отчаянно замотала головой, стрельнув глазами в сторону закрытой двери отцовского кабинета. Отец сказал, что Роберт ее не любит, что он не может ее любить. Он, конечно же, не прав — в этом Виктория была абсолютно уверена. Достаточно взглянуть в смеющиеся голубые глаза Роберта, чтобы в этом убедиться.
— Ромео и Джульетта!
Виктория вздрогнула, услышав голосок сестры:
Она решила, что Элли сказала это в насмешку, сравнивая ее и Роберта с несчастными влюбленными. Но тут заметила в руках сестры маленький томик Шекспира.
— Не очень-то веселенькую книгу ты выбрала для такого прелестного денька, как сегодня, — заметила Виктория.