Кантор снова вздохнул и полез в мешок за расческой. Торо оглянулся на дверь ванной, где в это время плескался подопечный, и проворчал:
– Долго он там еще будет сидеть? Почему я всегда последним должен мыться?
– Потому что у тебя самые короткие волосы, – спокойно пояснил Эспада, разделяя пряди на виске. – А у Кантора самые длинные и долго сохнут. Поэтому он моется первым, я – вторым и так далее. Чтобы, пока вы с Ромеро домоетесь, мы с Кантором уже высохли. Принцип понятен?
– Но мне это надоело. Я вас с Кантором как-нибудь ночью тихонько постригу, – добродушно проворчал Торо. Эспада засмеялся и принялся заплетать косичку на правом виске, а Кантор серьезно сказал:
– Шутки шутками, но не вздумай и вправду такое сделать.
– Я, конечно, шучу, – улыбнулся Торо, – но, если серьезно, зачем тебе такие лохмы? Неудобно же. И мешают, и сохнут долго, и мыла на них идет много.
– Мне нравится, – жестко отрезал Кантор.
Торо внимательно посмотрел на него и спросил:
– Это из-за того, что в лагере тебя остригли наголо? Или тебе всегда так нравилось?
– Не твое дело, – огрызнулся Кантор.
За Торо водилась дурацкая манера задавать вопросы о том, о чем не следует, и, если бы Кантор не знал ее истоков, давно бы уже крепко обиделся и набил товарищу морду, невзирая на разницу в весовых категориях. Но, зная причины нездорового любопытства товарища Торо, он понимал, что тот вовсе не намеревается кого-то обидеть, а просто в прежней своей жизни привык учинять подобные расспросы и, более того, получать на них честные ответы.
– Отстань ты от него, – посоветовал Эспада, закрепил косичку и занялся левым виском. – Меня, например, тоже в свое время взбесило, когда остригли наголо.
– Косичек было жалко?
– Жалко? Да это самое страшное оскорбление для профессионального фехтовальщика, когда с него состригают классовые знаки различия. Если тебе это будет понятно. Ведь ты у нас неизвестно кто.
– Уж конечно не фехтовальщик, – проворчал Торо. – Я правда не знал, что твои косички что-то означают. Думал, для красоты. В нашей деревне воинов не водилось, и в их прическах я не разбираюсь. Кантор, а твой хвост тоже что-то значит?
– Да, – серьезно кивнул Кантор. – Иди, я тебе на ухо скажу.
Торо заинтересованно подставил ухо, выслушал и с хохотом ткнул товарища кулаком под ребра.
– Ну тебя с твоими шуточками! Ты как скажешь!
– А мне и это слышать нельзя? – поинтересовался Эспада, разделяя пряди на затылке.
– Можно, – ответил Кантор. – Но зачем? Ты же не достаешь меня дурацкими вопросами.
– Понял, – улыбнулся фехтовальщик. – Кстати, Кантор, ты, случайно, не толкуешь сны?
– Не особенно, – признался Кантор. – А почему ты решил?
– Ну, у тебя же есть всякие магические способности, я подумал, может, ты и это умеешь.
– Торо умеет, – посоветовал Кантор, кивая на товарища.
– А откуда ты это знаешь? – искренне удивился Торо.
– Иди, на ухо скажу.
– Спасибо, я уже наслушался. Ну, умею, верно, – и, обращаясь к Эспаде, спросил: – Расскажешь сейчас или наедине?
– Потом, – решил Эспада и уложил последнюю косичку, пристегнув специальной шпилькой. А Кантор, поколебавшись, сказал:
– Кстати о снах. Торо, растолкуй, что может значить то, что мне регулярно по пятницам снится один и тот же человек и говорит о чем-то непонятном. Во всяком случае, я не понимаю, к чему это.
– Кто именно? – уточнил Торо. – Знакомый или нет, живой или мертвый?
– Знакомый, – объяснил Кантор. – Правда, едва-едва. Я видел его один раз в жизни, помню, что нас знакомили на какой-то пьянке. Но он уже мертвый – это точно.
– А кто такой?
– Совершенно точно знаю, что мистик. Герой.
– Скорее всего, он просто хочет что-то передать в мир живых. Может, именно тебе. Что он говорит?
– Сначала, что я обязательно должен приехать в Ортан и кого-то там найти, не помню кого. А в последний раз объяснял про какую-то марайю и просил это передать… Не запомнил кому. У меня после этих снов как провалы в памяти, я их плохо помню.
– Совладай как-то со своей дырявой памятью, – посоветовал Торо. – Если ты действительно не помнишь, а не просто не желаешь мне говорить. Он точно хочет что-то кому-то передать? Поройся в памяти и вспомни, что он тебе говорил. Ты именно для этого хотел отлучиться?
– Да нет, не для этого… – Кантор задумчиво подергал себя за серьгу. – Я действительно не запомнил. А что такое «марайя»?
– Понятия не имею. Он же тебе объяснял?
– Провал в памяти. Он что, не мог кому-то другому присниться? Почему мне? Я же его едва знал. У него были друзья.
– Возможно, дело в твоих способностях. Или между вами существует какая-то связь. Он не при тебе умер?
– Нет. Может, мы виделись в Лабиринте?
– Кантор, – вздохнул Торо. – Со всем, что касается Лабиринта, разбирайся сам. Тут тебе никто ничего не посоветует. Откуда ты вообще взял это понятие?
– Мне объяснял… э-э-э… один неклассический маг. Не понимаю, почему никто больше не видит Лабиринта.
– Не знаю. Попробуй и об этом магов спросить. Неклассических.
– Или мистиков, – посоветовал Эспада.
Кантор усмехнулся, но ничего не сказал.
Из ванны выбрался наконец Ромеро, и Торо поспешил занять его место.
– Что делаем вечером? – поинтересовался Эспада.
– Как – что? – жизнерадостно отозвался Ромеро. – Пойдем куда-нибудь, поужинаем. Может, с девушками познакомимся. Ты как насчет девушек?
– Мне все равно, – пожал плечами фехтовальщик. – Есть – хорошо, нет – и ладно. А для тебя это что, больной вопрос? Проблемы?
– У меня? – обиделся Ромеро. – По-твоему, если мужчина хочет пообщаться с девушками – значит, у него проблемы? Проблемы – это когда наоборот. Это к Кантору. И к Торо. А у меня как раз с этим проблем нет.
– Сейчас будут, если не заткнешься, – подал голос Кантор.
– Перестаньте, – спохватился Эспада. – Не хватало только скандала из-за такой ерунды.
– Ладно-ладно, обидчивые все какие…
– Куда пойдем?
– А прямо здесь, в «Лунном Драконе» и посидим. Я узнал, что сегодня тут будет просто цветник. Куча симпатичных библиотекарш.
– С кавалерами, – угрюмо заметил Кантор.
– Ну прямо-таки все с кавалерами! Хоть кто-то должен же прийти без кавалера. А тут и мы, все из себя красавцы.
– Это ты о себе? – ехидно поинтересовался Кантор.
– Нет, я обо всех. Что ты к каждому слову придираешься? Мы все ребята хоть куда, даже Торо не такой еще старый. Кстати, а почему он так избегает противоположного пола?
– Это его дело, тебе не кажется? – с некоторой угрозой в голосе произнес Кантор, надеясь, что болван наконец заткнется.
Дался ему этот Торо со своими странностями… А если так уж интересно, пораскинул бы мозгами да сопоставил такие странности товарища, как склонность лезть знакомым в душу с расспросами или неизменное отвращение к холодному оружию, которому Торо предпочитал тяжелую палку, обитую мягким войлоком на концах. Сделал бы из этого выводы и тут же понял, что отсутствие интереса к противоположному полу становится с этими странностями в один ряд и является вполне логичным и объяснимым…
– Да что у тебя, чего ни спроси, все не мое дело? Хоть что-то можно объяснить? Тебе самому-то не интересно, почему Торо никогда не интересуется девушками? Может, у вас одинаковые проблемы?
– Мне не интересно. – Кантор еще раз оборвал неуемного болтуна. – Я это знаю. И проблемы у нас совершенно разные, если это вообще можно назвать проблемами. А теперь я тебя в последний раз прошу заткнуться, озабоченный засранец, потому что, если ты еще что-то подобное скажешь, получишь в глаз без предупреждения.
Ромеро обиженно засопел и умолк.
Ольга чувствовала себя ужасно неуютно и неловко в платье с кружавчиками-рюшками и парадно-выходном чепчике. Платье на ней сидело как на вешалке и путалось в ногах, а чепчик с торчащей из-под него челкой делал ее похожей на Красную Шапочку. Умственно отсталую и в синей шапочке. Почему-то на остальных девушках все это смотрелось нормально, что угнетало Ольгу еще больше. Если бы вечеринка в «Лунном Драконе» не была формальным мероприятием, она не пошла бы на нее вовсе, чтобы не позориться. По счастью, благодаря советам его величества теперь у нее установились более-менее сносные отношения с частью коллектива. После того как Ольга действительно огрела шефа увесистым фолиантом на глазах изумленных сотрудниц и передала привет от короля, коллектив библиотеки резко раскололся на две фракции. Часть сотрудниц по-прежнему над ней хихикала, зато остальные прониклись небывалым уважением. Господин смотритель достал всех своей старческой любвеобильностью, и то, что он получил сдачи хоть раз, весьма библиотекарш потешило. Кроме того, народу стало интересно, каким образом его величество передает через Ольгу приветы, и несколько особо любопытных постарались это выяснить. Слово за слово, завязался нормальный человеческий контакт, перешедший вскоре во вполне приятельские отношения. Теперь, по крайней мере, с Кларой и Лаурой Ольга могла поговорить, не опасаясь нарваться на ехидную ухмылочку. Клара была девушка серьезная, вдумчивая и влюбленная в науку, работу в библиотеке расценивала как возможность бесплатно пользоваться книгами и проводила здесь почти все свое время. Ей страшно нравились Ольгины рассказы о мудрости и образованности его величества, и она носилась с идеей лично познакомиться с королем. Лаура же была неисправимо романтична и просто млела от таких понятий, как «любовь», «проклятие» и «судьба». Пока Ольга успела познакомить Клару и Лауру только с Жаком, и тем дело закончилось, поскольку королевский шут немедленно очаровал Клару, и та очень быстро заняла одно из ведущих мест в его расписании, напрочь забыв о его величестве, знакомство с которым отложилось на неопределенный срок.