– Это тот самый случай.
Никон оскалился, буркнул: "Эх!" – сел в кресло и закурил.
– Ты поверь мне, – просяще сказал Бравик. Он сейчас был совсем не похож на всем привычного, ядовитого, резкого в суждениях Бравика. – Я тебе как другу говорю, не нужно ничего. Вы все потом будете казниться… Его Вайнберг смотрел, его Мартов смотрел. Хочешь, чтобы к нему отнеслись формально? Чтобы его замучили химиотерапией? Не надо с ним… упражняться. Когда припрет, мы обеспечим все. И обезболивание… и все.
– Хорошо, – тускло сказал Никон.
– И не ори на меня при сестрах, – сказал Бравик.
– Сашка, я же в Бога-то не верю… Рад бы, да не верю. Знаю, что потом ничего нет…
– Выпить хочешь?
– Может, чуть-чуть…
Берг достал из тумбочки бутылку коньяка "Васпуракан", свинтил пробку и плеснул в Вадину чашку, прямо в чай. Вадя так любил. Потом Берг еще немного посидел молча с бутылкой в руке, посмотрел на нее недоуменно и из горлышка сделал несколько больших глотков.
– Вадик… Чего я тебе скажу… – Он придвинул стул. – Вот как надо поступить…
Ты голову не ломай. Ты не умрешь, я клянусь, не умрешь. Ты катайся.
Вадик безразлично смотрел на Берга.
– Катайся, – повторил Берг. – Катайся, Вадя, дорогой. Что умеешь, что любишь – то и делай. И поезжай, пожалуйста, – в Терскол, в Цею, в Валь-д'Изер, к черту на рога… И катайся.
Вадя уже выпил свой чай с коньяком и растерянно слушал.
– Я тоже неверующий, Вадя… Что там потом, что там, где… Но что я точно знаю, на "Мире" теперь снега немерено… Да ты сам вспомни: внизу – выкат, справа – Донгуз-Орун, Когутай… Шхельду видно, Ушбу… Мы же горные люди. Ты горный человек… Быть того не может, чтобы наш человек в горах вымер. Ванька вот тоже рассказывал мне про одну даму… Колчинская, профессор из Киева. Он у нее защищался. Она самая главная по гипоксии… Знаешь, что такое гипоксия? Это когда на Гара-Баши клипсы застегнешь, разогнешься – голова кружится… Короче, кислорода не хватает. Эта гипоксия, короче, чудеса творит. Да много там чего в горах… Ты знай катайся.
Он замолчал и посмотрел на Вадю. Тот поставил чашку на стол и прищурился. Хорошо так прищурился. И видно было, что он больше не мечется.
– Можно от тебя в Лион позвонить? – спросил Вадя, – Ты мне косарь не займешь?
– Конечно, – радостно сказал Берг. – И звони куда хочешь.
Они приехали в Шереметьево кавалькадой на трех машинах: Берг с Машкой, Гарик, Никон, Тёма, Гаривас и Гена Сергеев. Возле "Departures" Вадя положил на пол чехол с досками и сказал:
– Еще долго. Только объявили. Пошли в бар.
Действительно, оставалось время.
В Шереметьево в ту пору каждый третий был с лыжами и каждый пятый с доской.
Повсюду вздымались, висели на плечах, стояли в пирамидах и лежали на полу зачехленные лыжи, реже – доски.
Гарик сопел и смотрел на часы.
– Что ты сопишь? – сердито спросил Никон. – Тебя поджимает – поезжай. Отметился – и поезжай.
– Общество сегодня, – сказал Гарик.
Заседания Урологического общества начинались в шесть на Третьей Парковой.
Сколько бы Гарик ни сопел, он уже не успевал. Да он и не торопился, просто чувствовал себя неловко. Гарик не любил авантюр.
– Вы все так себя ведете, – сказал он накануне Никону и Тёме, – как будто болеть и умирать могут только люди посторонние и малосимпатичные.
– Ну, а что ты предлагаешь? – сразу же завелся Тёма.
– Что ты предлагаешь? Слезу точить? Апельсины ему в Онкоцентр носить? Да проблюется он твоими апельсинами после химиотерапии.
– Сейчас он счастлив, – примирительно сказал им Никон. – Там будет счастлив.
– А потом? – спросил Гарик.
– Потом – суп с котом, – зло сказал Тёма. – Не занудствуй.
Они все вошли в бар, там сразу стало тесно.
– Девять тройных коньяков, – громко заказал Гаривас.
– Але, кто за рулем, легче, – сказал из-за спин Гена Сергеев.
Они разобрали стаканы, сгрудились в кружок и вытолкнули Худого в середину.
"Зря мы его так провожаем, – подумал Берг. – Надо было попроще. Как всегда было, когда он ехал в горы, – так и в этот раз надо бы".
– Не сломай себе шею и другие части тела, – сказала Машка. Она чокнулась с Вадей, встала на цыпочки и поцеловала его в щеку.
– Ага, – добавил Никон. – Летай пониже.
Все стали чокаться с Вадей, обнимать его, потом поставили пустые стаканы на стойку и вышли из бара.
– Долгие проводы – лишние слезы, – сказал Тёма. – Мы поехали, а ты поболтайся за таможней. В магазин сходи, сосиску скушай. Купи "Баллантайнз", там дешевый, одиннадцать долларов литр, поди плохо?* Бравик придержал Худого за локоть.
– Ты как себя чувствуешь? – тихо спросил он.
– Хорошо, – сказал Вадя и улыбнулся. Но лицо у него было серое.
Накануне Бравик приготовил Ваде сверток, он сейчас лежал в Вадином рюкзаке. Там были всякие анальгетики. На все случаи жизни.
– Я туда записку положил, как принимать и когда, – сказал Бравик. – Звони мне каждую неделю. Ты понял меня, аферюга?
– Я буду звонить, Гарик. Спасибо тебе, Гарик, – сказал Худой.
Он пожал всем руки, а с Машкой обнялся.
– Шею не сломай, – повторила Машка.
Когда они приехали к Бергу, Вадя позвонил в Лион. После он еще звонил в Дублин и Дорнах, потому как секретарь сказал, что Руби уехал на выходные, а куда уехал – сказать не мог. Дал несколько телефонов. Вадя прозванивался, здоровался на чудовищном английском, произносил пароль "Вадя", пережидал взрыв иноязычного болботанья. Потом трубку перехватывала Машка и говорила по-французски. Винсент и Фармер были радостно-вежливы – Вадя не стал их ни о чем просить.
– М-м-да… Ну, это европейские дела… – протянул Берг.
– Козлы, – сказала Машка. – Мудачье.
Ламма был в горах, в Новой Зеландии. До него дозвониться не удалось. Но Руби они нашли. Руби некоторое время говорил с Машкой, потом сказал:
– Вадя, поезжай завтра в итальянское посольство. Я пошлю им приглашение для тебя. От Ирландской федерации фри-райда. Они дадут визу.
Берг с Машкой закивали – итальянцы быстрее других давали визу.
– А есть такая федерация? – спросил Вадя.
– Если нет – учредим, – сказал Руби.
Берг с Машкой заулыбались и замахали руками – мол, хороший человек.
Потом Руби твердо и ясно объяснил, что он может сделать для Вади. Через восемь дней он начинает снимать ролик для "Хэда". Ролик будет сложный, надо будет много прыгать. Вот тут Вадя и пригодится.
– Мы с женой собираемся провести в Доломитах почти весь февраль, – сказал Руби.
– Будешь прыгать. И немного фри-райда. А потом видно будет. На моей странице в Сети будет твой борд-класс… Хочешь много кататься? Будешь много кататься. У тебя хватит денет на иншуранс? – Берг с Машкой опять закивали и замахали руками.
– Прекрасно. Получай визу и покупай билет.