— Давайте откроем клинику детоксикации. Половину клиентов скормим монстру, а другая половина поправится. Когда начинаем?
— Сарказм ни к чему, — обиделся Гейб. — Мы просто пытаемся помочь.
— Помочь? Да в чем помочь? Драки в баре разнимать? Я и сам справлюсь. Найти украденный скейтборд? Я уже начал следствие. Просто мой опыт охраны порядка к такому меня не подготовил.
— Это верно, Гейб, — сказала Вэл. — Тео мало отличается от ночного сторожа. Наверное, все же стоит позвонить шерифу, ФБР или Национальной гвардии.
— И что вы им скажете? — спросил Тео. Ночной сторож. Я теперь даже не он.
— Да уж, — покачал головой Гейб. — Мы сами ничего не видели.
— Видел этот блюзовый певец, — сказала Вэл.
Тео кивнул:
— Нужно его найти. Может быть, он…
— Он живет с Эстелль Бойет, — сказала Вэл. — У меня в кабинете есть ее адрес.
ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ
Шериф
Шериф Джон Бёртон топтался у останков «вольво» Тео, из всех сил давя на кнопки своего сотового телефона. От его ботинок «Гуччи» поднимался густой аромат навоза, в который он угодил, вылезая из машины, а влажный ветерок вздымал вихры на сдобренной гелем седой шевелюре. Черный костюм от Армани был весь измазан пеплом — Бёртон рылся в кострище у хижины Тео, рассчитывая обнаружить обгоревшее тело. Шериф был недоволен.
Больше никто не снимает свои проклятые трубки или как? Он звонил Джозефу Линдеру, Теофилусу Кроу и Джиму Пиву — хозяину ранчо, но на звонки никто так и не ответил. Именно это привело его посреди ночи в Хвойную Бухту — в состоянии, близком к панике. В лаборатории сейчас должна работать вторая смена варщиков, но в ангаре никого не было. Мир рушился вокруг шерифа — и все из-за того, что вечно обдолбанный констебль забыл, что должен быть некомпетентным.
Шериф звонил Кроу. На другом конце провода раздался щелчок, затем линию разъединили.
— Твою мать! — Бёртон захлопнул телефон и сунул в карман пиджака.
У Кроу кто-то отвечал на звонки. Вернее — не отвечал. Либо он еще жив, либо Линдер прикончил идиота, забрал телефон и теперь трахает шерифу мозги. Но фургон Линдера стоит у хижины Тео. Так где же он сам? Дома его нет, Бёртон уже проверил — там только сонная нянька и две обалделые соплячки в ночнушках. Разве мог Линдер сбежать и не прихватить с собой дочерей?
Бёртон снова вытащил телефон и набрал номер отдела информации своего управления. Ответил Паук:
— Гвоздворт. — До шерифа донеслось чавканье.
— Вытащи изо рта батончик, сраный котел сала, мне нужны имя и адрес одной бабы.
— Это не батончик, а «снежок». Розовый. А я ем в них только зефир.
Кровь закипела у Бёртона в висках, он с трудом подавил ярость. В спешке забыл дома лекарства от повышенного давления.
— Имя — Бетси Батлер. Мне нужен ее адрес в Хвойной Бухте.
— Подружка Джо Линдера?
— А ты откуда знаешь?
— Я вас умоляю, шериф, — фыркнул в ответ Паук. — Не забывайте, с кем имеете дело.
— Найди мне адрес и все. — Бёртон услышал щелканье клавиш.
Паук был опасен — вечная угроза всей его операции, но шериф пока не знал, на чем его подловить. У Паука выработался иммунитет ко взяткам и любым угрозам, и он казался вполне довольным судьбой — главное, чтобы от него корчились все остальные. Бёртон боялся уволить ублюдка — хрен знает, сколько разнюхал этот кусок жира. Может, напоить его чаем из наперстянки, которым Линдер угостил жену? Никто, разумеется, не удивится, что у человека, который батончик «Сникерса» без одышки развернуть не может, сдало сердце.
— Нет у нее адреса, — сказал наконец Гвоздворт. — Один абонентский ящик. Я проверил Управление автомобильным транспортом, Федеральный кредитный союз и Управление социального обеспечения. Она работает в кафе «Г. Ф.» в Хвойной Бухте. Адрес кафе нужен?
— Сейчас пять утра, Гвоздворт. И мне нужно найти эту бабу немедленно.
Паук вздохнул:
— Завтрак они подают в шесть. Так нужен адрес или нет?
— Давай, — скрипнул зубами Бёртон.
Паук продиктовал адрес на Кипарисовой улице.
— И попробуйте «яй-сотот»: замечательный омлет, насколько я знаю.
— Откуда? Ты же никогда из своей проклятой берлоги не вылезаешь.
— Слабый разум смертным дан! — ответил Паук, коверкая слова на грубый британский лад. — Я знаю все, шериф. Все. — И он повесил трубку.
Бёртон набрал в грудь воздуха и сверился с «ролексом». Времени хватит на то, чтобы заскочить домой к Джиму Пиву. Старый говнодав, должно быть, уже собак пинает, или какой там еще херней фермеры в такую рань занимаются. К телефону же он не подходит. Бёртон влез в свой черный «эльдорадо» и с ревом понесся по разъезженным колеям к воротам.
Выехав на Прибрежную трассу, чтобы кругом добраться до центрального въезда на ранчо (будь он проклят, если станет гробить «кадиллак», гоня его две мили коровьими тропами), он заметил, как что-то метнулось в лучах фар, и резко дал по тормозам. Противоблокираторы забились в истерике, и «кэдди» замер, едва не сбив женщину в белом облачении церковного хора. Там их был целый выводок — они растянулись цепочкой и брели по шоссе, прикрывая от ветра свечи в руках. Они даже не подняли голов — прошли мимо, точно в трансе.
Бёртон опустил стекло и высунул голову:
— Эй, вы что тут делаете? Сейчас пять утра.
Лысоватый мужчина в облачении размера на три меньше, чем следует, поднял взор и с блаженной улыбкой ответил:
— Нас призвал к себе Дух Святой. Мы идем на Его зов. — И побрел дальше.
— Ну да — тогда стучите громче, а то не проснется! — заорал ему вслед Бёртон, но никто не обратил внимания.
Шериф тяжело рухнул на сиденье и стал дожидаться конца процессии. Там были не только люди в церковных одеждах, но стареющие хиппи в джинсах и походных сапогах, полдюжины юных карьеристов в лучших воскресных костюмах и даже один щупленький парнишка в оранжевой тоге буддистского монаха.
Бёртон взял с пассажирского сиденья «дипломат» и щелкнул замками. Фальшивые паспорт, водительские права, карточка социального обеспечения, накладная борода и билет на Кайманы — его платиновый парашютный комплект, который он возил с собой всегда. Возможно, настало время линять.
Живодер
Ну вот, Кормилец наконец завел себе сучку, думал Живодер. Наверное, потому, что на нем остался запах этих жеваных коров. Живодера так и подмывало самому поваляться в той жиже, но он боялся, что Кормилец станет на него орать (а этого он терпеть не мог). Но так даже лучше — ехать в новой машине с Кормильцем и его сучкой, а также с Длинным, от которого всегда пахнет горелыми сорняками и который иногда дает ему гамбургеры. Живодер выглядывал в окошко и вилял хвостом, то и дело шлепая Тео по физиономии.
Вот — остановились. Ох, только бы его забыли в машине. Вот была бы красота — сиденья тут хорошо жевать, к тому же на вкус они — как коровы. Но нет, выпустили и велели идти следом к маленькому домику. Дверь открыл Старик, и Живодер поздоровался с ним как обычно — мокрым носом в пах. Старик почесал ему за ушами. Живодеру он нравился. От него пахло псиной, которая выла всю ночь. Когда Живодер оказывался с ним рядом, ему тоже хотелось выть — он и завыл, наслаждаясь печальным звуком собственного голоса.