Пойдем ты со мной, - глухим голосом сказал он Андрею.
- Нет, папа, нельзя, - ответил Андрей, глядя на него с состраданием. - Меня не вызывали. Иди уж один.
Иван Петрович потоптался на месте, пощупал карман с документам повернулся и, нетвердо шагая, пошел...
Когда отец завернул за угол, Андрей направился к решетчатому павильону "Письма, газеты и журналы". Идя по хрустящей дорожке среди ощетинившихся клумб, он все время чувствовал на своей спине точно на хребтине, костлявый взгляд дежурной из широкого зеркального окна.
В павильоне было сумрачно и прохладно. Сквозь решетчатые стены дул сквознячок, задняя же стенка была, как в улье, от пола до потолка разделена на ячейки. Правда, Андрей ни разу не заглядывал в улей но предполагал, что внутри улей должен выглядеть именно так. Над каждой ячейкой была наклеена бумажка с фамилией. Андрей отыскал ячей Сивцова, пошарил рукой - в ней было, естественно, пусто.
"Надо будет фамилию заклеить, - деловито подумал он. - Какой еще Сивцов? Нет больше никакого Сивцова".
Как и Настасье с мамой Людой, ему тоже казалось, что их встреча не так. Но, в отличие от женщин, он знал, чем это вызвано, и старался все увязать в систему. Звягин? Да, Звягин строг, но справедлив. Одерну, чтобы не заносились с первого дня, но ведь пристроил же, причем не к кому попало, а к своему начальнику штаба. А то явились блатники, сразу жилплощадь им подавай. Матвеев тоже строг и тоже справедлив. Местная сторона доверила ему жилье - и он старается содержать его в порядке. Может быть, Звягин и рассчитывает на его пристальное наблюдение, чтобы глаз не спускал с новоприбывших и неопытных людей. Да, суров, неприветлив, но ведь за рубежом расслабляться нельзя.
- Ну, что такое, на самом деле! - с досадой произнес женским голосом динамик, висящий в углу. - Ходят и ходят, как дикие!
В павильон, волоча за руку Настю, вбежала мама Люда.
- Господи, прямо запретная зона! - зашептала она. - Мы уж и так чуть ли не ползком... Папа там?
Она показала глазами наверх, куда-то на крышу особняка, где серебрился цилиндрический бак.
- Там, - ответил Андрей. - Ну, попили?
- Ай, - махнула рукой мама Люда, - попили водички простой, много ли нам нужно?
Она присела возле журнального столика, взяла на колени Настасью.
- Андрюшенька, какие ж там склады! - со светлой печалью в голосе проговорила она. - Какие ж там склады, чего только нет! Икра, ветчина баночная, печень трески, колбасный фарш, напитки различные...
- Ну вот, - с упреком сказал Андрей, - а ты с собой волокла.
- Да это ж все не для нас! - смеясь и всхлипывая, возразила мама Люда. - Представительские склады, для аппарата. И тащат оттуда ящиками, и тащат... При мне переводчики два раза приходили.
- И нечего было там топтаться, - сказал Андрей. - Представительские значит, для представителей, а мы специалисты.
Но мама Люда его не слушала.
- Тащат коробки в обхватку и морды в сторону воротят, - говорила она. - И замечать не хотят.
Она приумолкла и вдруг оживилась.
- А работает там кто? Жены специалистов. Ящики ворочают, бумажки заполняют... Одна врач по образованию, другая даже кандидат. А что? Я бы тоже могла.
- Мало тебе? - спросил Андрей. - Все мало?! Не наворочалась? Никак остановиться не можешь? Во, ненасытная, правильно говорит тетя Клава.
На этот раз мама Люда рассердилась.
- Ты про тетю Клаву молчи! - громко сказала она. - Понял? Я тебе про нее такое могу рассказать...
- Не надо.
- Вот и я говорю: не надо. А на склад я еще устроюсь, погодите. Все они у меня вот здесь будут...
И мама Люда крепко сжала, поднявши кверху, свои маленький кулачок.
Отца ждали долго: небо густо покраснело, в павильоне стало темно и совсем прохладно.
Наконец отец вышел на крыльцо, взглянул по сторонам, посмотрел за угол, на киноплощадку и решительно направился к павильону.
- Вот вы где прячетесь! - сказал он входя.
Лицо у него было хоть и измученное, но приветливое, как у человека, которому удалили больной зуб. И, глядя на отца, Андрей тоже почувствовал облегчение и благодарность - неизвестно к кому и за что. Скорее всего к советнику - за то, что он не обидел отца.
- Где ж ты был так долго? - жалобно спросила мама Люда.
- Что значит "где"? - удивился отец. - У советника, потом в бухгалтерии...
Отец молча вытащил из-за пазухи пухлую пачку денег и, улыбаясь, протянул маме Люде.
- Во! Чертова уйма! Полторы тысячи!
- Чего? Рублей? - Мама Люда ахнула и даже отступила на шаг.
- Ох, мама, - сказал Андрей. - Мозги зачерствели?
- Понимаю, все понимаю, - поспешно проговорила мама Люда. - А куда теперь?
- К доктору Славе, - ответил Иван Петрович. - Доктор Слава через полчаса закрывается. Ну, и выйти надо поскорее из этой конторы. А то начнете деньгами интересоваться: "Дай посмотреть" да "Дай посмотреть". И будет некрасиво.
- Дай посмотреть! - машинально сказал Андрей, и родители рассмеялись.
Они вышли из павильона и под прицелом дежурной гуськом направились к калитке. Кнопку нажимать не пришлось: щеколда перед ними сама брякнула, и они, не оглядываясь, вышли в темный переулок.
Отец шагал быстро, большими шагами, он нес Настасью на руках, мама Люда еле за ним поспевала.
- Ну, Ванюшка, рассказывай! - задыхаясь, проговорила она. Как тебе советник, что он за человек? О чем говорили? И, не дожидаясь ответа, ревниво прибавила:
- Или, может быть, это служебная тайна?
Андрей отметил, что у мамы Люды проклевывается пунктик: ну как же она, как лягушка-путешественница, сама все придумала, а высочайшие милости достаются отцу, жена-иждивенка как будто бы тут ни при чем.
- Сие великая тайна есть, - княжим голосом ответил отец. - Господин советник, именующийся здесь яги-яг, протянул ко мне длань с пук зелени и зачал беседовать на санскритском языке.
- В печенку ты мне влез, - сердито сказала Людмила, - со свои Михайлой Михайловичем. Вот вернемся - все в печке сожгу. Надоело! Дельное он что-нибудь сказал? Что ты так со мной, как будто я тебе место пустое? И куда ты так несешься, как чумовой?
- Опоздаем, Милочка, времени нету. Ты уж извини меня, пробежечкой придется бежать. О работе, об университете он ни слова не сказал: "Это все со Звягиным: с Григорием Николаевичем". Ну и правильно, наверное: вмешиваться в наши академические дела не хочет. А в остальном - очень был любезен, предупредителен. Про Андрюшины школьные успехи спросил, твоей персоной поинтересовался.
- Ну да! - У Людмилы от счастья перехватило дыхание. - И что ж ты ему ответил?
- Милочка, странный вопрос. Что нужно - то и ответил. A еще про тебя советник вот что сказал: "Вон, говорит, я в окошко вижу женщина с ребенком возле складов вертится, это не ваша жена? Мне известно, говорит, что вы с собой продуктов много привезли и не помышляйте ничего просить на складе".
- Это советница ему доложила, - пробормотала Людмила. - У жаба. Верно Ростислав говорил. Ну, ну, дальше!
- А дальше, говорит, появляются на местном черном рынке наш. консервы. Замечу, говорит, - вышлю в двадцать четыре часа.
- Вот, мамочка, - гневно сказал, забегая вперед, Андрей, - а ты Филиппу банки совала, я видел.
- То - совсем другое дело, - возразила мама Люда, но мысль свою досказать не успела, потому что отец сказал:
- Все, пришли.
Доктор Слава жил в небольшой одноэтажной вилле, тоже окруженной просторным садом, только не декоративным, а фруктово-овощным, с самыми настоящими грядками. Доктор Слава был низенький пухленький толстячок с обширной плешью, длинными светлыми волосенками на затылке и мокрым улыбчивым ртом.