– Именно за этим окном генерал де Голль бросил свой призыв 18 июня, – произнес месье Бе-шеран, указывая на белый фасад нового здания.
Французский лицей имени Шарля де Голля обеспечивал качественное образование более чем двум тысячам учеников, начиная с младших классов и до экзаменов на бакалавра. Директор показал ей несколько классных комнат и предложил, если ей будет угодно, посетить учительское собрание, которое состоится как раз сегодня после полудня. Одри с воодушевлением согласилась. Для ее репортажа мнения воспитателей были бесценны. Она попросила разрешения взять интервью у нескольких преподавателей, и месье Ветеран ответил, что она может договориться напрямую с любым из них.
* * *
Как и всегда по утрам, на Бьют-стрит царило оживление. Сновали грузовички, доставлявшие товары в многочисленные магазинчики, расположенные вдоль улицы. На террасе небольшого кафе по соседству с книжной лавкой Матиас смаковал капуччино, читая газету и слегка выделяясь на общем фоне мамаш, которые собирались там после того, как отвели детей в школу. На другой стороне улицы Антуан сидел в своем бюро. У него оставалось всего несколько часов, чтобы завершить подготовительный проект, который он должен был представить самым крупным клиентам агентства, к тому же он обещал Софи написать для нее новое письмо.
После напряженного утра и не менее насыщенной части рабочего дня он предложил своему инженеру устроить небольшой, но вполне заслуженный перерыв на обед. Они перешли через дорогу и направились к Ивонне.
Передышка оказалась короткой. Клиенты должны были скоро появиться, а чертежи еще не были отпечатаны. Проглотив последний кусок, Маккензи убежал.
Уже на пороге он прошелестел: «До свидания, Ивонна», на что она ответила, не отрывая глаз от своей бухгалтерской книги: «Да, да, именно так, до свидания, Маккензи».
– Ты не хочешь попросить его оставить меня в покое, этого твоего инженера?
– Он в тебя влюблен. Что я могу поделать?
– Ты знаешь, сколько мне лет?
– Да, но он британец.
– Это не все оправдывает.
Она закрыла свой гроссбух и вздохнула:
– Ясобираюсь откупорить бутылочку хорошего бордо. Налить стаканчик?
– Нет, но мне бы хотелось, чтобы ты присела выпить его со мной.
– Лучше я останусь за стойкой, так удобней клиентам.
Антуан окинул взглядом пустой ресторан; смирившись, Ивонна открыла бутылку и присоединилась к нему со стаканом в руке.
– Что не так? – спросил он.
– Долго мне в таком духе не продержаться, я слишком устала.
– Возьми кого-нибудь себе в помощь.
– У меня не столько посетителей, если я кого-то найму, то останется только ликвидировать заведение, а оно и так, должна тебе признаться, на ладан дышит.
– Нужно бы подновить зал.
– Это хозяйку следовало бы подновить, – вздохнула Ивонна, – и потом, на какие деньги?
Антуан извлек из кармана механический карандаш и принялся чертить набросок на бумажной скатерти.
Ивонна нацепила очки на кончик носа, и ее глаза осветились полной нежности улыбкой.
– Ты давно уже подумываешь о моем зале?
Антуан подошел к телефону на стойке и позвонил Маккензи, попросив начинать встречу без него. Он немного задержится. Повесил трубку и повернулся к Ивонне:
– Ладно, могу я теперь тебе объяснить?
* * *
Пользуясь небольшим затишьем ближе к полудню, Софи навестила Матиаса в его магазине и принесла ему букет садовых роз.
– Легкое ощущение присутствия здесь женской руки не помешает, – заметила она, пристраивая вазу рядом с кассой.
– А что, тебе кажется, что здесь все слишком по-мужски?
Зазвонил телефон.
– А что, тебе кажется, что здесь все слишком по-мужски?
Зазвонил телефон. Матиас извинился перед Софи и снял трубку:
– Конечно, я могу сходить на родительское собрание. Хорошо, я не буду ложиться, пока ты не придешь. Ты заедешь за детьми в школу' Да, и я тебя обнимаю!
Матиас положил трубку на рычаг; Софи поглядела на него внимательно и собралась обратно на работу.
– Забудь все, что я тебе сказала! – добавила она от дверей смеясь.
И закрыла за собой дверь магазина.
Одри обладала неоспоримым обаянием, а Матиас отчасти лишился способности связно излагать свои мысли.
– Класс на этом этаже? – пробормотал он.
– Да, яполагаю…
Но беседа была прервана звоном школьного колокольчика. Дети уже заполнили двор. Одри сказала Матиасу, что ей было приятно снова его повидать. Она уже уходила, когда под большим платаном началось странное столпотворение. Они подняли головы: ребенок вскарабкался на дерево и теперь застрял на одной из самых высоких ветвей. Малыш едва сохранял хрупкое равновесие. Матиас бросился вперед и, не раздумывая, полез по стволу, быстро исчезнув в листве.
Одри услышала, как книготорговец прокричал сверху с фальшивой уверенностью:
– Порядок, я его держу!
С бледным лицом, вцепившись в верхушку дерева, Матиас придерживал мальчика, сидящего на ветке напротив него.
– Ну вот, отлично, теперь будем сидеть тут, как два дурака, – утешил он малыша.
– Мне здорово влетит? – пискнул ребенок.
– Если хочешь знать мое мнение, ты это заслужил на все сто.
Через несколько секунд листья зашуршали, и появился смотритель на верхней перекладине лестницы.
– Как тебя зовут? – спросил он.
– Матиас!
– Я спрашивал мальчика…
Мальчика звали Виктор. Смотритель взял его за руку:
– Слушай меня хорошенько, Виктор, здесь сорок семь перекладин, будем считать их вместе, а ты не будешь смотреть вниз, хорошо?
Матиас смотрел, как оба они исчезают в листве. Голоса затихли. Оставшись один, он застыл, вглядываясь в горизонт.
Когда смотритель предложил ему слезть с дерева, Матиас совершенно искренне его поблагодарил. Уж коли он забрался так высоко, то хоть полюбуется видом. И тем не менее он высказал просьбу, возможно, не слишком обременительную, предоставить ему лестницу.