Сушнячок долбит? Я прошёл мимо, сделав вид, что их не заметил, и уже подошёл к двери, когда певец прокричал ещё один куплет:
«Мне кричат — подыхай, потом будет поздно,
Мол, пока молодой — это дьявольски просто,
Ага, щас! Я вцеплюсь в жизнь зубами,
Я живу! Я — живой! Кто против — тех на …»
Дверь захлопнулась за спиной, оборвав окончание куплета. А неплохая здесь звукоизоляция.
Стараясь не зацепить ногами разложенные на полу карты, я пошёл обратной дорогой. Никто меня в «Западном полюсе» не узнал. Тем более непонятна реакция Вениамина. Да ну его к лешему. Пойду, найду парней и оттянусь по полной. Поймав себя на желании напиться до поросячьего визга, только улыбнулся: что ни говори, выморожень штука мощная.
Послав подальше приставшего как банный лист продавца самозаряжающихся амулетов, я поднялся наверх и в нерешительности остановился, не зная, куда направиться в первую очередь. Поискать в общаге Патруля Шурика Ермолова и Кота? Или дойти до Селина? Да и Гамлет не так далеко отсюда живёт. Дома его, правда, днём застать совершенно нереально.
— Ха, Скользкий! Какая встреча!
От неожиданности я вздрогнул и чуть не скатился вниз по лестнице. Шурик! Не врёт поговорка — оно всегда само всплывает.
— Здорово! И как оно? — ответил я на крепкое рукопожатие.
— Да ничего. Зашибись всё, — Ермолов внимательно меня осмотрел и почесал затылок. — Ты никак имидж сменить решил?
— Чья бы корова мычала, — не остался в долгу я. — Морячок…
— И не говори, — Шурик запахнул кожаную куртку, надетую прямо поверх сине-белой тельняшки. — Прикинь, мы только вчера с Нижнего хутора вернулись. А у меня из летней одежды только тельник и босоножки. Да! Слушай, мне тут сказали — ты из Патруля ушёл?
— Долгая история. А ты, блин, ещё здоровее стал — отмахнулся я. Действительно, и так не страдавший дистрофией двухметровый Шурик немного раздался в плечах и согнал жирок с живота. Да и фейс каким-то более прямоугольным стал. — Чего не пьяный ещё?
— Успеется. А что поправился — это да, есть такая тема. На хуторе ведь какие развлечения? Брагу ставить и качаться. Но через месяц брагу ставить просто не из чего стало.
— Ну вы даёте! Так что на счёт этого дела? Чисто по чуть-чуть? — я щёлкнул по кадыку и выжидательно посмотрел на Шурика.
— Да о чём речь?! — жизнерадостно фыркнул тот. — Посидим, за встречу выпьем. Расскажу, что с нами на хуторе случилось — офигеешь. Только я уже с пацанами договорился — они меня в «Реверсе» ждут.
— Да какая разница, где сидеть? — «Реверс» — забегаловка рядом с общагой Патруля посещался практически исключительно отдыхающими между рейдами патрульными. Посторонние в здравом уме туда старались не заглядывать. Мне там никогда особенно не нравилось, но ведь вечер только начинается… — Что с вами случилось-то?
— Долгая история, — передразнил меня Шурик. — Сядем расскажу, а то эффект не тот будет. Слышь, а куда Дрон пропал? Не в курсе?
— Нет, — немного напрягся я. — Я с того года уже в Патруле не числюсь, мне на Дрона глубоко…
— А я тут с Крестом разговорился по приезду — он теперь, кстати, командир отряда — вроде Дрон без вести полгода назад пропал. До сих пор не всплыл.
— Ну и … с ним. Ты-то чего здесь забыл? — постарался ничем не выдать своего облегчения от этой новости я. Теперь хоть этого колдуна недоделанного бояться не надо. А то ещё бы отрыл, что с его братом приключилось и всё — кранты мне…
— За арбузом пришёл.
— Чего?! За арбузом? Сегодня какое число?
— Девятое.
— Вот! Какой арбуз девятого июня?!
— Пацаны видели — уже торгуют. Вроде на той неделе целая фура к нам провалилась.
— Шура не гони, в них половина веса — это нитраты.
— Да хоть три четверти, — упёрся Ермолов. — Как представлю водочку холодную, да под арбуз… У меня аж скулы сводит.
— Только зря деньги потратишь, — пошёл вслед за Шуриком я.
— Деньги? Какие-такие деньги? Мне с утра жалование за семь месяцев выплатили. Ты мне о деньгах лучше не говори, — Шурик внимательно осмотрел продуктовые ряды, выискивая, не мелькнут ли где зелёные шары арбузов.
— Да, пока не забыл, что у нас там с «Драконьими яйцами»?
— У нас? У меня всё хорошо, свои сам у Игоря-Сапожника забирай. — Мне с коммунарами вести дела больше не хотелось.
— Договорились. Лёд, смотри! Вон они, лежат родимые!
—Угу, — протянул я.
Шурик кинулся к арбузам начал крутить их в руках, трясти, давить и простукивать. Плешивый продавец молча смотрел на это безобразие, но цена за килограмм наверняка повышалась с каждой минутой. Ничего, поторгуемся.
— Откуда арбузы? — поинтересовался я.
— Астраханские.
— Да ну? Сам привёз? — не поверил я. У астраханских, вроде, полосы ярче должны быть. Да и не сезон для них ещё.
— Накладные смотрел, — важно ответил продавец и замолчал.
— А ветеринарный сертификат есть? — продолжил доставать его я.
— Ой, Лёд, не парься ты, — рассмеялся Шурик и совершенно меня убил, заплатив, даже не попытавшись сбить цену.
Совсем на Нижнем хуторе мозги размягчились?
— Деньги дело десятое, — Шурик взгромоздил выбранный арбуз на плечо и проигнорировал мои недвусмысленные сомнения в его умственной полноценности. — Пока они есть, разумеется. Или ты, Лёд, так не считаешь?
— Твои деньги, тебе и решать, — поёжился я от внезапно охватившего меня озноба. Такое впечатление, что опять в сугробе лежу.
— Ты чего, заболел, что ли? — заметил мою гримасу Ермолов.
— Да ничего понять не могу, — задумался я и, не сообразив придержать язык, невольно сболтнул лишнего. — Фиксация у меня психическая, что ли?
— Ты умные слова для следователя оставь. Мне по-простому объясни, а?
— Да у меня мурашки по коже от прозвища.
— От которого? От Льда или от Скользкого?
— От Льда.
— То есть, ты не хочешь, чтобы тебя так называли? — прищурился Шурик.
— Ну, наверное, нет, — задумавшись, всё же решил я.
— И как ты это себе представляешь? Здравствуйте, я теперь не Лёд, а Вася Пупкин? — заулыбавшись, начал изгаляться Шурик. — Знаешь, что люди решат? Либо ты всегда с придурью был, но скрывал, либо тебе мозги промыли. В любом случае, дел с тобой никто вести не будет. А ты, вообще, собираешься новую работу искать? Или ты уже где лямку тянешь?
— Свободен, как ветер. А насчёт устроиться — даже, честно говоря, не знаю. Я свалить отсюда хочу.
— Куда? В Северореченск?
— Домой. В Россию.
— Не-е-е, это точно клиника, — покрутил пальцем у виска Ермолов. — А вообще-то, де-юре мы всё ещё находимся на территории Российской Федерации.
— Не ругайся. А то начал, «де-юре»… Меня больше «де-факто» интересует.
— Как знаешь. Я тебе даже ничего доказывать не буду, — переложил арбуз с одного плеча на другое Шурик. — Ты мне вот что скажи, ты чем там заниматься собираешься? Чисто теоретически, конечно.
— На работу устроюсь.
— Кому ты нужен?
— Что значит — кому? Диплом есть.
— И будешь с восьми до пяти в конторе штаны просиживать? Не смеши мои тапочки, ты ж от скуки сдохнешь.
— А что, лучше здесь загнуться? — вспылил я.
— О! Так ты до старости дожить хочешь? — Шурик ткнул пальцем в едва передвигающего ноги старика, тащившего почти пустую авоську с продуктами. — Хочешь таким стать? Да ты не отворачивайся, смотри…
— Я просто жить хочу. Просто жить. Не выживать, — ответил я и, заметив уже пристроившегося за стариком оборванца, заорал. — Эй, ты! Ну-ка сдриснул отсюда, живо!
Оборванец испуганно посмотрел на нас и Шурик скорчил зверскую гримасу. Пацана словно ветром сдуло.
— Ничего понять не могу, что за бардак у торгашей? Неужели нормальных охранников нанять не могут? — Шурик сунул арбуз мне. — Тащи. Твоя очередь.
— Это ещё с чего? Арбуз твой, ты и тащи, — опешил я и протянул арбуз ему обратно.
— А ты его есть не собираешься? — сразив этим доводом меня наповал, Ермолов пошёл рядом, во всю размахивая руками.