Стен, вспомни Штаты, там принято говорить о вопросах пола абсолютно открыто, не стесняясь, понимая, что это одна из сфер жизни человека, причем сфера наипрекраснейшая. Если женщину изнасиловали, она без ложного стыда тут же всем объявляет об этом. Если у кого-то сексуальные проблемы, он, не стесняясь, делится ими со всеми желающими. А что у нас? Я вспомнил одну потасканную дамочку, которая явилась ко мне в ателье, когда я только начинал. Физиономия как измятая подушка, кожа темная, морщинистая и грубая, осветленные волосы смахивают на паклю. И вот эта дамочка расстегивает синтетическую кофточку, изготовленную где-то в Гонконге задолго до моего рождения, и стыдливо выставляет напоказ грудь, морщинистую и дряблую. В нашем понятии это и есть эротика! То есть нечто мерзкое, отвратительное и притягательное исключительно в силу своей мерзости и запретности. Сколько трудов мне пришлось приложить, чтобы перейти от подобных типажей к стройным загорелым девочкам с длинными ножками и грудями как персики. Один взгляд на такую красотку подарит райское наслаждение.
– Да ты поэт, – усмехнулся Стен.
– Трудов здесь непочатый край, – продолжал воодушевленно господин Шарп. – Ведь я воплощаю величайший термин нашего величайшего соотечественника: “Красота спасет мир”. Когда наше сознание в сексуальной сфере очистится от нелепых предрассудков, когда сексуальная жизнь сделается гармоничной, тогда в душах поселится истинная свобода.
– Боже мой, Мишка! Когда мы в последний раз говорили с тобой, ты сказал что на деньги фонда сделаешь солидное издательство, будешь печатать Карла Поппера, Хайека, Мизеса. И что же?
– Лешка, блин, да кто же будет покупать этого твоего Поппера. Он, конечно, умница, но населению что Поппер, что Пропп, что Гарри Поттер – все до лампочки.
– Кто такой Гарри Поттер?
– Новая знаменитость на Западе. Неужели не слышал? Услышишь еще. Так что приходится печатать что берут. И, выбирая между эротикой и расчлененкой, я остановился на эротике. Печатать из номера в номер, как дедушка внука съел, нет желания.
– А от меня что надо?
– Я открываю филиал своего ателье в Темногорске. Ты мог бы его возглавить.
– Это невозможно.
– Почему? Надо как-то деньги зарабатывать.
– Дело даже не в этом, – оборвал его Стен. – Люди Колодина напали на мой след.
Господин Шарп побледнел, и стакан с соком в его руке сильно плеснулся.
– Как?! – выдавил он и озабоченно потер ладонью небритые щеки.
– Вычислили, что я жив, и устроили мне ловушку.
– Черт! – Хозяин, придя в себя, грохнул по столу кулаком. – Ах, сволочи! Я же знал, что все так и кончится. Кто ищет, тот всегда найдет. И они нас нашли. Я же говорил, что Игоря Колодина надо убить! И папашу его тоже! Грохнуть – и баста. Ведь ты пристрелил того коротышку.
– Его пристрелил Грег, я убил другого. – Стен отложил ломоть колбасы, который только что подцепил на вилку. – Иногда мне снится, что я бью того парня по шее, но никак не могу убить.
Остряков его не слушал.
– И что им надо? – повторял он, как заведенный. – Что, черт возьми, теперь надо этим скотам?
– Беловодье.
– Ерунда. Они ищут деньги Сазонова. Так? Стен с сомнением покачал головой:
– Я тоже сначала так думал. Но они не спрашивали о деньгах. Только про Беловодье.
Остряков фыркнул:
– Что значит – спрашивали?
Алексей закатал рукав рубашки и показал багровый, свежий рубец от ожога.
– Не слабо, – хмыкнул Остряков. – И ты хочешь сказать, что ничего им не поведал? А? – Он ухмыльнулся, будто говоря: ну в это-то я никогда не поверю.
– К счастью, я почти сразу отрубился, – отвечал Стен.
– Ладно, ладно, ты никому ничего не сказал. Только пообещал привести их сюда, – как рассерженный кот, зафырчал хозяин.
Стеновский по своему обыкновению откинул голову назад и смерил хозяина высокомерным взглядом.
– Те парни, что пытались вытрясти из меня нужную информацию, умерли. Это тебя немного успокоит?
– Их похоронили?
– Они успели мумифицироваться. Так что на время я оторвался от погони. Иначе я бы никогда не пришел сюда.
– А я-то тебе зачем?!
– Во-первых, я должен был тебя предупредить. Ясно, что ты следующий попадешь под удар Колодина.
– Васька Зотов тоже не в Беловодье, – напомнил Остряков. – И Грег…
– Грег в Беловодье. А Баз под опекой Гамаюнова. Это мы с тобой вольные птицы. И мы должны спасти Беловодье. Отвести от него удар.
Господин Шарп затрясся от смеха.
– Ты же всегда был рационалистом, Стен! И вдруг ты хочешь спасать Беловодье?! Это же нонсенс, как ты сам этого не понимаешь? Беловодье никому не нужно. Ни нам, ни им. В теории Гамаюнова все звучало красиво. Я тоже был очарован, тоже повторял, как заведенный, “Град небесный на земле”. Но раньше других понял, что Беловодье – очередная туфта. В этом мире ценится материальное. Ощутимые вещи, к которым применимы глаголы “съесть, выпить, трахнуть”. Кто наделен шестым чувством, погибает.
– Ладно, господин Антигумилев, я понял твою позицию. Но в Беловодье господина Колодина быть не должно.
– Ну и что ты собираешься сделать?
– Дать им бой.
– Звучит героически. Из чего будем стрелять? Из пулеметов? Или из автоматов?
Алексею стоило большого труда сделать вид, что шутка его ни капельки не задела.
– Для начала я хотел узнать, для чего Колодин жаждет добраться до Беловодья. Ты всегда был непревзойденным мастером добычи информации.
– Прощупать Колодина! Надо же! Какое заманчивое предложение! М-да… А что, если после этого он немного прощупает меня? Как вы поживаете, мистер Шарп? Не поставить ли вам на брюхо горячий утюжок? Сколько я выдержу? Пять минут? Десять?
– Ноль. Поэтому ты должен действовать осторожно. Никто не просит тебя встречаться с ним лично. Не мне учить тебя, как делаются подобные вещи.
– Ну что ж, перспектива заманчивая. Ах, Стен, только по старой дружбе и соглашаюсь. Кстати, а ты сам где живешь? В Темногорске?
– Нет, не в Темногорске, – ускользнул от ответа Стен.
– Богато? Привольно? Собачья конура хотя бы есть? А?
– Конура под названием “квартира” есть.
– Слушай, иди работать ко мне. Знаешь, какая у нас будет империя страсти? Ого-го!
Алексей отставил чашку с недопитым кофе и поднялся.
– Счастливо оставаться! – Он шагнул к двери.
– _Всегда рад помочь, -пообещал Остряков, тоже поднимаясь. И, немного помявшись, спросил другим, лишенным прежнего ерничанья тоном: – Так ты бывал в Беловодье?
Стеновский кивнул.
– И это правда, то, что говорил Гамаюн? Стен помедлил, прежде чем ответить.
– Церковь уже появилась, – сказал он.
– И свечи… Свечи в ней горят сами по себе, не сгорая?
– Видно, как свечи горят под водой.
В ответ вновь последовал молчаливый кивок. Хозяин неожиданно засуетился, будто поначалу забыл о чем-то очень важном, а теперь неожиданно вспомнил.
– Может, тебе нужны деньги? Так я могу дать. Вернешь, когда сможешь.
– А если не верну?
– Не волнуйся, мои клиенты все возвращают, у нас своя охранная фирма, которая заботится о долгах: – Остряков нервно хмыкнул.
– Я имею в виду другое.
– Деревянный костюм?
– Вот именно.
Остряков растерянно почесал начинающую лысеть макушку.
– Ну, тогда считай, что я заранее пожертвовал на твои похороны. – И он захохотал, решив, что пошутил очень удачно. Потом вновь поскучнел: – Стен, кончай ты играть в детские игры. Давай взрослей и иди ко мне работать.
Итак, на Острякова мало надежды. Разумеется, он может кое-что разнюхать. Большего от него ждать не приходится. Что же теперь делать? В одиночку Алексей не мог осуществить задуманный план.