И хотя она была совсем не прочь вновь оказаться с ним в постели, пусть это было бы и проявлением неблагодарности к его святым родственникам, он ее все же отпустил.
Ее еще сонные глаза широко раскрылись.
— Ты бессердечный мужчина, Джордан Максуэйн.
— Просто хотел тебе напомнить, что ты теряешь.
— Потерпи до вечера.
— Боюсь, не получится.
Он откинул одеяло, представ перед ней во всем великолепии своей мужественности, и у нее чуть не вырвался стон.
— Пойду приму душ. Спущусь вниз минут через пятнадцать.
За его широкой спиной закрылась дверь ванной.
И, проводив его взглядом, Ева с сожалением вздохнула.
— Доброе утро, — первой произнесла Дора, когда Ева появилась в «солнечной комнате», потом приветствия посыпались со всех сторон. В ответ Ева улыбнулась и тоже пожелала всем доброго утра.
— Мамочка, мамочка, — звала ее Лиза, сидящая на руках у Алмы. Ева подошла и, поцеловав дочь, предложила взять ее.
— Не беспокойся, дорогая, нам вместе так хорошо. Уверяю тебя.
— В самом деле?
— Бабушка, — лепетала Лиза, пытаясь поймать большой палец Алмы.
Пожилая дама улыбнулась девчушке.
— В самом деле. Мне доставляет удовольствие держать ее на коленях.
— Мам, ты что, заболела? — Уэсли намеревался схватить Еву за чистенькие брючки.
Она наклонилась и поцеловала сына.
— Нет, дорогой, я не заболела и чувствую себя прекрасно.
— Последнее время ты так долго спишь.
Сидевшие за завтраком Нэнси и Мэтт так и прыснули со смеху.
— Твоя мама слишком поздно вчера легла, сказала Нэнси. — Поэтому утром ей нужно было подольше поспать.
Ева взглянула на Нэнси, та ей улыбнулась, и, вспомнив, что прошлой ночью Нэнси и Мэтт видели, как Джордан нес ее наверх, Ева слегка покраснела.
— Ева, дорогая!
— Через стол Ева посмотрела на Алму.
— Возьми, пожалуйста, Лизу. Мне нужно выйти.
— Конечно. — Забрав дочку, Ева вернулась на свое место. На душе у нее было легко и спокойно. Уикенд подходил к концу, и конец этот был таким, о котором она могла только мечтать. Она поцеловала вдруг шелковистый пушок на головке Лизы; та хихикнула.
Хотя за окном было пасмурно, настроение у Евы было радостное, ее согревала мысль, что скоро она вольется в эту большую семью. Все сложилось просто прекрасно.
Вдруг раздался встревоженный крик Доры:
— Джордан, Джордан, что случилось?
— Джордан! — воскликнула Нэнси.
Поняв, что случилось что-то страшное, Ева медленно обернулась.
Джордан стоял в двери, ведущей к лестнице во двор. Лицо его было белым как снег, губы почти что синие.
— Карла… — голос у него срывался, — Карла, ты должна помочь.
Карла встала.
— В чем дело, Джордан? Что произошло?
— Алма. Господи, помоги! У нее нет пульса!
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Алма лежала на пороге ванной лицом вверх, костыль, который она держала в руке, упирался в стену.
— Уберите его отсюда, — указав на костыль, сказала Карла спокойно.
Джордан осторожно вытащил его из руки Алмы, все еще не подающей признаков жизни, и сунул в угол под лестницей.
Когда он обернулся, Карла уже стояла на коленях.
— Мама! Вызови «скорую», — через плечо бросила она.
Совершенно оцепенев, Джордан застыл у лестницы, стараясь не мешать Карле, и смотрел, как она сильными и резкими движениями массирует сердце Алмы.
Не выдержав, Джордан отвернулся. Он знал:
Карла делает все как надо, но слышал, как хрустнули под ее руками хрупкие ребра. Потом в «солнечной комнате» он увидел Еву, она держала на руках Лизу и за руку Уэсли.
— Уведи детей подальше. — Сам того не желая, Джордан сорвался на крик.
— На мою маму кричать нельзя. — Личико Уэсли приобрело свирепое выражение.
— Пошли, Уэсли. Бабушка Алма очень больна. Ева увела детей.
— Бабуля! Бабуля! — в недоумении повторяла Лиза.
За спиной Джордана опять раздался этот ужасный хруст: Карла еще раз надавила на грудь Алмы. Он закрыл глаза, а когда открыл, Евы в комнате уже не было.
Джордан не имел ни малейшего представления, как долго продолжалась эта невыносимая пытка. Наконец он услышал голос Карлы:
— Отлично. Так держать, Алма. Молодчина.
Он обернулся.
— Пульс есть, — объявила Карла.
Через несколько минут за окном послышался звук приближающейся сирены. Машина «скорой помощи» остановилась у дома.
Джордан отошел к двери, ведущей в «солнечную комнату», и скрылся там, презирая себя за беспомощность. Врачи приступили к своим обязанностям, приборами определяя состояние больной и задавая Карле вопросы, на которые та отвечала четко и немногословно.
Потом Алму уложили на носилки, Джордан вызвался сопровождать ее, но все решили, что это лучше поручить Карле. Ведь она не только родственница, но и врач.
Джордан стоял у дверей машины, за которой скрылись носилки с Алмой, потом вдруг взбежал вверх по лестнице, схватил бумажник и ключи и ринулся вниз, на ходу надевая пальто.
Он уже распахнул дверь, когда его окликнула Ева, стоящая на пороге гостиной.
— Джордан, может, мне…
Он не дал ей закончить и, мрачно посмотрев на нее, приказал:
— Оставайся дома.
— Хорошо. — Голос ее прозвучал тихо. Она перехватила взгляд Уэсли, так и пронзающий Джордана, и добавила:
— Пожалуйста, будь осторожен.
На дорогах скользко.
— Постараюсь. — Подняв воротник пальто, он выскочил за дверь, и вскоре первые ласточки снежной бури залетели на двор.
Весь день Джордан провел в больнице. Карле пора было лететь, ее ждали в клинике, но Нэнси с Мэттом и еще кое-кто из родственников остались могла понадобиться их помощь.
Ева позвонила Рози, и та сразу догадалась: что-то стряслось.
— Что там случилось?
— Бабушка Джордана с сердечным приступом попала в больницу.
— Она еще…
— Да, пока жива.
— Слава богу! Как Джордан?
— Думаю, в порядке. С тех пор как это случилось, мы с ним почти не разговаривали. Сейчас собираюсь в больницу. Постараюсь все разузнать на месте.
— Насчет работы не беспокойся. У меня все в порядке. Принимаю заказы, наслаждаюсь тишиной и уютом.
До чего приятно услышать голос подруги, такой привычный и спокойный. Ева не упустила случая немного подшутить:
— Ну, продолжай, небось соскучилась по нас?
— Разве самую малость…
— Если будут новости, я позвоню. Но выехать мы сможем не раньше завтрашнего дня. — Ева взглянула на окна: шел снег. — Здесь снегопад, он может все осложнить.
Рози еще раз заверила, что дела идут своим чередом и беспокоиться не о чем. Правда, оставался еще один вопрос: как развиваются события на «другом фронте»?
Окинув взглядом комнату и убедившись, что ее никто не слышит, Ева тихо, в трубку, сказала:
— Мы женимся, по-настоящему женимся. Как только вернемся.
— Здорово, — обрадовалась Рози, — что у вас все так хорошо сложилось.
— Да. Замечательно, — ответила Ева, только почему-то у нее душа была не на месте, и она не знала, почему. Возможно, из-за взгляда Джордана, который он на нее бросил, отправляясь в больницу; от него веяло могильным холодом, казалось, он от нее совсем отдалился.
Но Ева тут же оборвала себя: а как еще он мог на нее смотреть? Ведь он был сам не свой из-за случившегося с Алмой.
— Ева? Ты слушаешь меня?
— Что? Ах, да. Слушаю. Но мне пора. Спасибо тебе за все.
— Не за что. Держи меня в курсе.
— Хорошо.
Ева повесила трубку, как раз когда вошла Нэнси, возвратившаяся после своего дежурства в больнице.
— Ну, как она? — спросила Ева.
— Состояние стабилизировалось. Она в полном сознании, но очень слаба.
— Значит, есть надежда, что выкарабкается?
Нэнси кивнула.
— Безусловно.
— Слава богу.