– Меня взяли в плен, когда я выполнял миссию по освобождению знаменитого в нашем мире ученого, его звали Элькан. Храм приговорил меня к смерти. Но наместник Неба – так помпезно именовался верховный жрец, чья резиденция находилась в их священном городе Кканоане, – предложил мне сделку. Да, сделку. Иначе этот грязный торг и не назовешь. До него наконец дошло, что планета рано или поздно погибнет, и он предложил моему руководству в обмен на мою жизнь и жизни еще двух чрезвычайно ценных людей принять на борт звездолета его самого и несколько десятков высших священнослужителей – по выбору самого Зембера, так его звали. Когда он пришел ко мне в подземелье, началось землетрясение. Все выходы наверх завалило. Хорошо, что Зембер знал тайный ход, и нам удалось им воспользоваться. Я спасся сам и спас Ориану и Элькана, но взамен… взамен я привел на борт кораблей… этих пауков. В Кканоане подумали, что Верховный погиб, избрали нового главу, и воцарился еще больший ад. Я еще успел застать то, как разрушились все до единого города, вышли из берегов реки, население планеты сократилось втрое и по вине катаклизма, и из-за свирепствующих казней и боен. Все воевали со всеми. Нам не было смысла оставаться, и тогда мы УШЛИ. Использовали колоссальные энергии взаимодействия двух ушедших друг в друга планетных систем и перебросили флот в другую галактику. Во время прыжка нас раскидало, и звездолеты затерялись в космосе.
А потом начался бунт. Конечно же его затеяли и вдохновили эти двое – Зембер и его тощий жрец. Они умели влезать в души простых людей. Кроме того, у них было оружие, которому мы не могли противостоять. Они наслали на народ страшную болезнь, выкашивавшую всех тех, кто не склонялся перед жрецами и не просил противоядия!.. Нашлись ренегаты и среди высокопоставленных членов экипажа. В общем, вскоре ИМ удалось взять звездолет под свой контроль. Он проникли в головные отсеки и вырезали экипаж, разнесли тут все вдребезги, вдребезги!.. Что было дальше, я не знаю. Не знаю, почему меня не убили, а – законсервировали, что ли. Биотехнологию такого длительного, без потерь и необратимых последствий, хранения организма и разрабатывал Элькан, которого мы вытащили с умиравшей Леобеи. Теперь мы заняты тем, что восстанавливаем работоспособность всех систем управления и обслуживания корабля и обучаем новый экипаж…
Да!.. Много, много разных любопытных вещей пришлось пересмотреть, переслушать Барлару за то время, как он, недавний базарный воришка, стал сопричастен Академии и деятельности ее – странной, во многом непонятной. Такой притягательной, такой кипучей. Барлар припоминал самые интересные моменты… Да что там! Сложно было выделить что-то САМОЕ манящее, завораживающее и приглашающее к тому, чтобы стать понятным… Дескать, пойми меня, Барлар! Включи свою смекалку, которая раньше тратилась только на то, чтобы обчищать карманы незадачливых посетителей рынка в Ланкарнаке!
Барлар привычно щурил глаза и раз за разом припоминал вдохновенное лицо Леннара – в снопе яркого света, но такое, что оно, казалось бы, светилось и в абсолютной, слепящей темноте – Леннара, говорящего королеве Энтолинере и иным гостям:
– Дело не в том, что вы, живя в абсолютно техногенном, рукотворно созданном мире, и понятия не имеете даже о самых простых устройствах для облегчения человеческого быта. Дело совсем в другом!.. В том, что вы попросту никогда не задумывались над устройством этого мира и своем месте в нем! Принимали все как данность и даже не пытались осознать, изменить, проникнуть!.. Впрочем, о чем я? Все перечисленное запрещено Храмом законодательно. Но я отвлекся. Самое удивительное не в том, что окружает нас вот ЗДЕСЬ, – Леннар обвел глазами пространство зала, посреди которого с группой своих гостей он и находился, – не во всех этих механизмах и технологиях, которые, слабо укладываются в вашем невспаханном сознании. Самое удивительное вот здесь!.. – Он стукнул себя кулаком по голове, стукнул совершенно искренне, с силой, но стукни он вдесятеро сильнее, наверное, все равно не заметил бы боли – не до нее.
– Да, вот здесь, – продолжал Леннар, – я говорю не о себе. Точнее, не только о себе. Я обо всех людях. Взять того же Ингера. Когда я познакомился с ним, это был простой работяга, кожемяка, который не хотел знать ничего, кроме своих кож, и желал только одного: Делать свою работу, делать без затей и честно, как Делали его отцы и деды. По старинке. Вот эта старинка вас и заедает!.. Никто просто НЕ ХОЧЕТ совершенствоваться и совершенствовать то, что его окружает. К тому же, как я уже говорил, – Леннар улыбнулся иронически, – такое совершенствование просто-напросто запрещено. Запрещено Храмом. Так что Ингеру было предписано оставаться тем, кем я нашел его в пору начала нашего знакомства – простым, добродушным здоровяком, знающим свою грубую работу и честно ее делающим. Но я заметил в нем искорку иного. Сам того не сознавая, этот грубый работяга тянулся к неизведанному, непонятному его разуму, в ту пору еще темному, дремлющему. Иначе он просто НЕ ПОДОБРАЛ бы меня на окраине Проклятого леса, а прошел бы мимо. В особенности если бы вспомнил разговор с Ревнителем Моолнаром. А что?.. Логика была бы очевидна. Зачем совершать что-то, что выбивается за пределы узкого круга, очерченного Благолепием?
Но я заметил в нем живую искру. Как я заметил ее в Лайбо, в Бренике, в Инаре. Я не манипулировал ими, вовсе нет. Они сами изменили себя, я только наставил их на верный путь… Те изменения, которые проистекли с их мироощущением после того, как они попали вот сюда и вместе со мной основали и поддерживают Академию… эти изменения можно сравнить разве что… гм. Вы видели, как по весне, ломая и раздвигая каменные плиты, растут молодые побеги? В проем между камнями попало семечко. Оно могло засохнуть, размокнуть, замерзнуть – умереть, стать ничем. Но оно дало всходы. Оно вцепилось в почву и стало черпать из нее силы, соки, мощь, и набралось ее настолько, что сумело раздвинуть камень. Сколько таких семечек в руке того, кого ваш народ именует Ааааму? Нет им числа. Но проросло пока что ничтожное количество семян – те же Ингер, Лайбо, Инара, Бреник, Кван О, многие из слушателей Академии. Но что же?.. Что же мы видим? – Голос Леннара вдруг возвысился и зазвенел вдохновенно: – Даже их усилия, их роста хватило на то, чтобы раздвинуть каменные плиты Благолепия! Потрясти многовековое могущество Храма и жрецов! Пусть этого усилия пока что недостаточно, но… но мы продолжаем расти!!!
Ингер, – уже спокойнее продолжал Леннар, – Ингер совершил ВЕЛИЧАЙШУЮ ГЛУПОСТЬ. Он принял к себе человека, за которым охотились Ревнители. Я не знаю, зачем он это сделал. Он сам не знает. Возможно, это был бессознательный протест против бессудной, всеохватывающей тирании Храма. Но из таких больших и малых глупостей и слагается история.
Мудрено говорил Леннар, мудрено для невспаханного, сорной травой заросшего сознания Барлара, маленького уличного воришки. Куда там понять, если даже альд Каллиера, верно, ученый, потому как дворянин и глава королевской гвардии, – и тот, кажется, мало что усваивал с первого раза. И, завораживающе бледное, выхватывалось на первый план лицо королевы. С горящими глазами, с ртом, полуоткрытым от любопытства.
Помню, думал Барлар, как тун Томиан едва не ввязался в драку с Леннаром. Вот это был случай. Леннар тогда говорил о том, отчего так слаба власть Храма среди бёллонцев и, особенно, наку, и потому он хочет в комплектовании армии сопротивления сделать упор на представителей именно этих… как их… этносов! Очень интересно говорил:
– Храмовники не любят, когда требуется бороться с истинными, не выдуманными бедами. Когда не помогают их молитвы и фальшивые ритуалы. Когда течение жизни вокруг них приобретает известную непредсказуемость. Так произошло на уровнях Эларкура и Беллоны. В Эларкуре, что называется, разразилась самая настоящая экологическая катастрофа, и восстановить достойные условия обитания там будет очень сложно. Радиация, скачок злокачественных мутаций, чудовищный химический и бактериологический фон… Недаром в традиции шаманов наку есть ритуал Поиска. С помощью древнего амулета они вымаливают у своих богов чистую землю, где амулет – по сути примитивный измеритель радиации – не станет издавать воя. На самом деле в Эларкуре чистых земель нет: заражено ВСЕ. Но кое-где измерители издают только отдельные щелчки, а не сплошной вой. И там еще возможна кое-какая жизнь, даже для людей. Но именно кое-какая, поскольку живущие там постоянно подвергаются мутациям. Недаром у наку принято приносить новорожденного старейшинам, которые либо дозволяют ему жить, либо бросают в Желтые болота. Ибо все равно треть родившихся у женщин наку ЖИВЫХ младенцев, кои также составляют едва ли половину от общего числа родившихся, не способны к жизни. Ревнители это знают и не суются в Эларкур, а посылают туда объединенные светские армии. Вот альд Каллиера не даст соврать, он участвовал в одном таком походе, как и все его люди.
– Ты лучше расскажи о Беллоне! – крикнул тун Томиан. – С Эларкуром и наку и так все понятно! Ты же сказал: Эларкур и Беллона. Ну и?..
– С Беллоной тоже интересно. Мне удалось расшифровать записи памятной машины. Так вот, около семисот лет тому назад произошла разбалансировка климатосимуляторов – специальных систем, поддерживающих климатические константы. Сбились установки программ… Кроме того, с верхнего перекрытия сорвалась деталь – то, что вы называете «лепестками Ааааму». Она повредила блок установок воспроизводства почв, и около трети всех земель Беллоны постепенно стали совершенно безжизненными, на них исчезла вся флора… деревья, кустарники, даже трава, а вести речь о каком-то культурном земледелии и вовсе бессмысленно. Но – главное – стало холодно… Не буду вдаваться в технологические тонкости, я сам не вполне вник… Словом, жизнь в Беллоне сосредоточилась вокруг озер, которые подогреваются источниками энергии в донных пластах. Наверное, в этих озерах планировалось разводить ценные сорта рыб.
– Планировалось кем?
Леннар опустил взгляд, его лицо затуманилось, и он ответил:
– Надо полагать, теми, кто строил звездолет. Моими коллегами!.. Успели даже построить небольшой пищевой комплекс… В историю Беллоны он входит под названием святилище Железной Свиньи! А сами «железные свиньи», внутри которых вы, беллонцы, жарите своих свиней, – это специальные микроволновые камеры. Мясо жарится с помощью коротковолнового излучения, и…
– Что?! – закричал тун Томиан. – Что ты сказал?! Не смей говорить такие вещи про святое место!.. Ты хочешь сказать, что наше святилище – было чем-то вроде кухни для этих твоих древних друзей?.. Да я тебе!.. Клянусь железными боками Катте-Нури!..
Разошедшегося бравого туна едва утихомирили.
Припоминал, припоминал Барлар… Чудная Академия, чертог тех, кого он привык считать… богами? Так, кажется, у умных людей принято называть тех, кто создал мир?
…Очередной зал Академии. Речь Леннара. В первых рядах сидят Энтолинера, альд Каллиера, гвардейцы, Барлар пристроился сбоку, он пытается ухватить сразу все – разглядеть и учащихся Академии, и Леннара, и тех, кто пришел сюда из Ланкарнака вместе с ним, воришкой: королеву (кто бы поверил еще недавно в возможность совместного их путешествия?), Каллиеру, Томиана, иных.
– Если говорить откровенно, – Леннар чеканил слова тяжело, как ронял капли расплавленного свинца, а мерцающие зрачки впились в бледное лицо Энтолинеры, – то я удивлен, как мы еще живы. МЫ – не те, кто находится здесь в положении мятежников и отринутых законом. МЫ – это все те, кто населяет мир, повернувшийся к вам так ново, остро и неожиданно. Техногенная система, которая поддерживает наше существование – вот этот звездолет, – давно лишена управления. Корабль плывет в Великой пустоте, как называете ее вы. В космосе, как называем ее мы. Его двигательные системы давно пришли в негодность, и мы не можем ни затормозить, ни изменить курс – просто движемся по инерции, падаем в пространство. И что-то там впереди!.. Силовое поле, защищающее корабль от внешних воздействий, работает едва ли на десятую часть мощности. Локационные системы сбиты. Наш мир можно сравнить со слепым человеком, идущим под градом камней по краю бездны, и любой камень может попасть в висок, и любой шаг может привести к тому, что слепец сорвется. А пути не видно конца… И что-то там впереди! – повторил Леннар свое восклицание. – А вот что!!!
Стена зала, в котором находились люди, словно разверзлась, и уже знакомая Барлару головокружительная бездна возникла там. Великая пустота, страшное черное ничто, проклятое богами и самим светоносным Ааааму. Бездна – безгласная, с острыми, холодно поблескивающими иглами огней. Их называют звездами, эти огни, и Барлар уже слышал, что они неописуемо огромны, куда больше этого нового мира, открытого для себя Барларом!..